Дыхание любви (СИ) - Трейн Рина

— Нет.

Что именно имелось в виду под этим нет, я уже не спрашивал. То, что она никогда не сможет рассказать, или все-таки то, что сможет, казалось неважным. Потому что факты говорили, что все же первое. Это ведь уже не первый раз. Только я больше все это терпеть не намерен. Сложно сделать выбор? Упрощу задачу до минимума.

— Я устал спорить. Либо я становлюсь для тебя первым, либо собирай вещи. И на чьём диване, на моем или этой шалавы, ты будешь спать, меня не интересует.

— Но ты уже первый. — Очередная попытка убедить меня лишь сильнее всколыхнула мой гнев, хотя я собирался успокоиться, а Кэрри ещё и осмелела, пытаясь ко мне прикоснуться.

И это стало последней каплей.

— А я этого не чувствую! — Я, оттолкнув Кэрри к стене, снова навис над напуганной джиннией, потому что вновь оброс шерстью, и не сомневаюсь, что глаза сверкали злобой. — Ты хоть понимаешь, каково мне было узнать о проклятии от посторонней заносчивой ведьмы на глазах едва ли не у всего участка, при чем в день, когда я предложил не просто делить со мной постель, но и клан?!

— Понимаю… — по щекам Кэрри потекли крупные слезы. Прекрасно, просто. Более подлого приёма придумать просто нельзя. — Если бы нам не помешали, всё было бы иначе.

Если бы да кабы. И ни хера она не понимала. Это не её выставили идиотом, не ей ставили условия и пытались помыкать. И что самое важное, не ей лгали, глядя в глаза. Не от неё скрыли проклятие, в котором наши отношения были обречены по умолчанию, хотя эти же отношения и пытались строить. Отношения, которые до этого казались идеальными. Я сделал все, чтобы Кэрри приняли в клан, думал, что со мной она счастлива, а оказалось, что ни хера.

С меня хватит.

Несколько глубоких вдохов, и равновесие ко мне вернулось. Я отстранился.

— Скажи спасибо своей ведьме. Если она будет третьей в этих отношениях, собирай вещи.

— Она не будет больше вмешиваться. — Промямлила Кэрри едва слышно.

Ну, конечно, вмешиваться ведьма не будет… Да десять раз. И я уж тем более не верил, что Кэрри ей ничего не станет рассказывать. А та «по доброте душевной» советов надает. И только мне как последнему лоху все это потом разгребать.

— Прекрасно. — На этот раз я действительно собирался идти спать, но понял, что Кэрри за мной не идёт. — Ты всю ночь реветь собираешься?

Вместо ответа, джинния закрыла лицо руками и убежала в ванну, а мой кулак сразу же встретился со стеной.

Прекрасная, блядь, ночь. Джинния ревёт, в стене вмятина, рука разбита. Ну все на хер. Теперь точно спать. Но кто бы мне позволил. До звериного слуха доносился плач, который пытались заглушить шумом воды, от чего проснулась совесть, но я не вставал. И даже когда Кэрри пришла в спальню и легла рядом, делал вид, что сплю. Только ее шмыганье носом раздражало.

Почему я сейчас плохой, если Кэрри сама во всем виновата? У нее был выбор, и даже выход был, и не один, но нет! Ее молчание привело к вот этому всему. А я вдруг должен все простить и забыть. Разбежался.

— Хватит наматывать сопли на кулак. — В конце концов я не выдержал.

— Хорошо. — Снова тихо ответила джинния, уткнувшись носом в подушку.

И все равно продолжала шмыгать. Это оказалось выше моих сил. К тому же у меня был способ уйти, не вызывая подозрений в том, что я на грани. Обратиться волком и ничего не объяснять. Зверек захотел погулять и хорошо, его же никто не спросит ни где он был, ни где спал, ни почему ушел. А вот о степени моего контроля над этой ипостасью никому знать не обязательно.

— Волчонок? — едва я обратился, Кэрри тут же подняла голову, придвинувшись ближе. — Ну хоть ты не уходи.

Совесть цапнула так, что сжалось сердце, но обида не уступала, и, если бы волк мог закатить глаза, Кэрри это бы увидела. Я хотел уйти подальше, чтобы успокоиться. А с другой стороны… терять свою джиннию я не хотел, сама мысль об это была отвратительна, да и помириться как-то надо. Потому я сел и склонил голову на бок, ожидая, что будет дальше.

Кэрри сначала молчала, словно бы все ждала, когда я, то есть волк уйдет, но потом тоже села в позе лотоса, и прямо глядя в глаза начала:

— Я люблю Уолта, — Прозвучало как-то нерешительно, скорее, как извинения, но потом заноза словно собралась с силами и затараторила. А я неожиданно пожалел, что не ушел. Исповедь ведь явно не для меня предназначена, да только убегать поздно. — Никогда так сильно не любила. Ты не подумай, тебя я тоже люблю, но его больше… По-другому, понимаешь? — женская рука мягко погладила мой лоб, а Кэрри кисло улыбнулась. — И не хотела делать ему больно. Правда не хотела. Думала, он придёт с работы, а я расскажу ему всё как есть. Целый день подбирала слова, а потом он узнал… Надо было раньше рассказать, да? Но я не могла. Он умирал во сне из-за меня… От моих рук. А утром всегда так улыбался… Я не могла допустить, чтобы сны сбылись. Наверное, ты тоже меня осуждаешь? Но я правда хотела признаться. Такой как Уолт должен был знать правду. Он ведь идеальный, а я… Что мне теперь делать, волчонок? — Снова заблестели серо-зеленые глаза от слез.

Хорошо, что я был волком в этот момент. Потому что это какой-то полный пиздец. С одной стороны, было жаль моего ёжика, даже стало понятно ее молчание в какой-то степени. С другой, а вот какого хрена волку можно все это рассказать, а мне нет? И плевать, что я все соображаю и слышу, и что по факту я сейчас подслушивал, от чего даже тошно становилось, и совесть грызла-грызла-грызла. Сам факт, ну почему она со мной так не может? Или не настолько уж и идеальный?

Все эти мысли и вопросы крутились в голове, но я смотрел на свою раздавленную Кэрри и прекрасно понимал, что ей нужна поддержка и забота. Ей тоже нужно успокоиться. Да только сейчас у меня связаны руки.

Подавшись вперед, я нежно лизнул ёжика в щеку. Пусть хотя бы думает, что волк на нее не злится.

— Волчонок… — ласково улыбнулась зараза, обнимая меня руками. — Ты такой хороший.

С трудом подавив в себе рык ревности, причем к себе же самому, я специально замотал головой, пытаясь потереться о Кэрри. Девушка все прекрасно поняла, что волк хочет любви, ласки и внимания, и зарылась лицом мне в шерсть, поглаживая спину.

— Ты будешь спать со мной? — прозвучала еще одна маленькая просьба, а я послушно растянулся на кровати, уже представляя, как утром буду отчитывать джиннию за шерсть в постели, а потом как-нибудь да помирюсь. — Уолтер! Ну не поперек же!

Ладно, не поперек, так не поперек. Сама попросила, так что я еще какое-то время топтался по простыням и подушкам, якобы устраиваясь удобнее и пряча довольный оскал. Все-таки несмотря ни на что, теперь я знал, что Кэрри правда меня любит, и понимал, почему она молчала и чего боялась. Да, все еще злился, но уже не так сильно. Возможно, утром мы сможем нормально поговорить и прояснить все раз и навсегда. С этой мыслью я и уснул, сжимаемый цепкими лапками ёжика.

Увы, утро добрым для меня не стало, потому что проснулись мы от грохота по входной двери.

В один момент с рыком спрыгивая с кровати и обращаясь в человека, я нашел плавки на полу и, на ходу одеваясь, отправился смотреть кто там такой наглый. И, честно говоря, не сомневался, что Кэрри заметила мое плохое настроение. О чем заспанный ёжик с опухшим от слез лицом в этот миг подумал, представлять уже не хотел.

— Доброе утро, сын. — Стоило открыть дверь, как Кэролайн Винтер влетела в квартиру тоже не в самом довольном расположении духа, словно бы она тут хозяйка.

— Сильно сомневаюсь в этом, мама. — Холодно ответил я, провожая кицунэ взглядом и протягивая руку вошедшему вслед за ней отцу, который кисло и виновато улыбался уголками губ.

— Не паясничай. — Женщина развернулась на каблуках уже в гостиной, и может и хотела сказать что-то еще, но мой ёжик вышел из спальни, завязывая пояс халата.

— Доброе утро. — Растерянно поприветствовала всех собравшихся Кэрри.

— Уверена? — кицунэ решила обратить свой взор на джиннию, а потом еще и расплылась в ехидной усмешке. — Ой, а что это у нас с лицом?