Искалеченный мир - Вадим Громов

— Начальный ориентир — здания речпорта. — Голос Батлая прозвучал в «пузыре» Алмаза чётко, без помех. — Оставляешь его слева и двигаешь по прямой. По обстоятельствам, естественно, но держись того направления. Если всё пройдёт гладко, то ещё метров восемьсот, и мы в дамках.

«Родимое пятно Сдвига» начиналось на левом берегу Селенги, чуть раньше прежнего русла.

«Здравствуйте, девочки. Здравствуйте, мальчики… — Алмаз держал чуть больше десяти километров в час, иногда поглядывая на друзей, бодрой трусцой бегущих неподалёку. — Драку заказывали? Предоплата была стопроцентной, поэтому — не колышет».

Первые два десятка созданий Сдвига, поодиночке и небольшими группами бросившихся встречать людей, опять покрошил Шатун. Высоколегированная сталь даже без включения лазерных примочек резала отменно. Неестественная белизна почвы окрасилась бурым, красным, желтоватым, серым. Двадцать разнообразных препятствий застыли на ней кусочками мозаики, которая только начинала складываться. Мозаики смерти.

«Сдохни ты сегодня, а я — завтра». Алмаз придавил обе гашетки, и синхронные очереди из «Кордов» расчистили пространство впереди. Разметав в стороны несколько дюжин тварей. УБК съехал вниз, начиная преодолевать четыреста с лишним метров русла Селенги. Концентрация фауны в самом русле была ещё не слишком высокой. На высохшем дне реки были видны ржавый буксир, развёрнутый поперёк русла, и ещё какая-то посудина помельче, лежащая на боку.

Пятьдесят метров, сто, двести. Левый, немного террасированный берег русла уже остался позади, и «Двойная Ярость» неторопливо ползла вперёд. Дно было пологим, состоящим из слежавшегося за многие годы песка с примесью гальки.

«Налетай, убогие». Алмаз без особого злорадства израсходовал ещё с сотню патронов, пробивая путь дальше. Тварям явно не нравилось вторжение, но после убедительно-блистательного дебюта детища ВПК они не торопились скопом кидаться на дуло «Корда». Попытки одиночек-камикадзе и крохотных групп пресекались моментально. Со стороны машин за всё это время донеслось только три-четыре очереди, что свидетельствовало о низкой активности нападающих.

«Неужели проскочим? — У стеклореза нестерпимо зачесалось под правой лопаткой, и он заёрзал спиной по креслу. — Чтоб мне так жить…»

УБК пошёл на подъём, выбираясь из русла; сзади взрёвывали движками внедорожники, которым приходилось похуже, но и они медленно, но верно выбирались на правый берег.

А потом начался ад.

Было непонятно: то ли они пересекли какую-то незримую границу, за которой у тварей пропадала всякая и всяческая опаска, то ли причина произошедшего крылась в чём-то другом. Но живая волна хищных фигур, в которой, как в адском коктейле, перемешались камнерезы, попрыгунчики, гейши, ещё какое-то знакомое и незнакомое зверьё, нахлынула на «ромб». Огрызнувшийся автоматным и пулемётным огнём.

Книжник даванул спусковой крючок «дыродела», лупя от пуза, почти не целясь, и несколько приближающихся фигур вразнобой сбились с ритма. Кто кувыркнулся в сторону, издавая визг и скулёж, кто — совсем уж невезуче наткнувшись на пулю, замер на месте. Арсений Олегович методично поддавал жару из дробовика, заряженного картечью. Грудь «баюна» — вертлявой паскуды, владеющей зачатками гипноза, сумевшей миновать щедрую раздачу «гостинцев» очкарика, лопнула тёмно-красным в полутора метрах от «Горыныча». Книжник, широко размахнувшись, метнул «УРку» и следом — вторую в сторону целой ватаги набегающих гадов. Живописно разметало двух-трёх, остальные шарахнулись по сторонам, вереща и подвывая. Внизу ещё два раза харкнул дробовик старого учёного. Книжник поднял оружие, высматривая первостепенный участок приложения усилий.

С крыши замыкающего «ромб» старенького «УАЗа Хантера» жахнул язык ярко-оранжевого пламени. Огнемётчика поддерживали сразу из трёх стволов, расчётливо, экономно. Твари, кому повезло, — отскакивали, яростно шипя от полученных ожогов, но продолжали смыкать круг. «Ромб» двигался, неторопливо, но двигался. Двадцать метров, пятьдесят, сто…

Алмаз старался не сорить патронами, но даже с учётом его дара они таяли чуть быстрее, чем бы хотелось. Он чувствовал, как внутри него тикает некий учётный механизм, соотносящий количество потраченных патронов и длину пройденного пути.

Двадцать метров: девяносто пять патронов.

Пятьдесят метров: двести сорок патронов и один реактивный заряд.

Восемьдесят пять метров…

Алмаз представлял, каково сейчас бездеятельно сидящему в задней полусфере Батлаю, не могущему внести свой вклад в общее дело. Двести метров: одна тысяча сто патронов. Одна четвёртая от боезапаса.

Шатун элегантно располовинил двух паукособак, знакомых по Кургану. Во всю длину воткнул клинок в бок свистопляске, превращая внутренние органы в крупно порезанную лапшу. Дал летальный укорот зубоскалу — габаритной сволочи с безмерной пастью, предметом поклонения тигровых акул и стоматологов. Лазерную мощь «Дланей» пока удавалось беречь, обходясь феноменальной остротой лезвий и недюжинными данными громилы. Алмаз зачищал основную часть жаждущих отстоять последнюю волю режима, но он тоже не всемогущий… Кто-то всё же прорывался, пытаясь распотрошить наглых чужаков, но фатально обламывался. Дурашки, с голой пяткой — на «Карающую Длань»…

Лихо вертелась в нескольких метрах от Шатуна, ловя на мушку «Вепра» подопечных из своего сектора. Боеприпас был расстрелян чуть меньше, чем наполовину, и ещё ни одна падла не подобралась ближе, чем на три метра. Судя по равномерным звукам выстрелов, раздающихся позади, и быстрым взглядам, иногда бросаемым в том же направлении, там всё было в норме. Люди не собирались безоглядно положить свои жизни за светлое будущее: всем без исключения хотелось пожить в нормальном мире. А за этот главный приз следовало максимально сконцентрироваться и действовать без ошибок.

Из всей пальбы, раздающейся сзади, всё же немного выбивался фланг, на котором находился Книжник. Чуть чаще, чуть продолжительнее, чем у прочих. Оно и понятно — не наигрался ещё в войнушку, да и кто ведает, может, это и есть та самая последняя возможность наиграться всерьёз…

Триста метров.

Триста пятьдесят.

«Ромб» полз вперёд. Медленнее, чем хотелось бы людям, составляющим его внутреннюю суть. Мешались трупы тварей, попадающих под колёса и если не приостанавливающих движение, то уж явно не ускоряющих его. Радовало хотя бы то, что не было никаких атак с воздуха. По всей видимости, кровохлёбы всё-таки не получили способности не ощущать болезненного воздействия дневного света, а других крылатых уродцев Сдвиг создать то ли не удосужился, то ли они не смогли добраться к финалу. Может быть, и второе. Осталось же на улочках Селенгинска в дохлом виде примерно треть из стаи, пролетавшей через те края. Впрочем, истинными причинами отсутствия какого-либо вида летающей фауны никто не озадачивался. Нет — и замечательно.

Четыреста метров.

Ориентира, почти четырнадцатиметрового памятника вождю пролетариата, видно не было. Алмаз ехал по корректировкам бурята, до боли в глазах высматривая любую возвышенность, хоть как-то отличающуюся от природной. Здания на правом берегу Селенги подверглись не такому разрушению, как на противоположном. Пришлось потратить ещё с полсотни метров, объезжая главный корпус Бурятского государственного университета. Клятые сопки добавляли нервозности, хотя Батлай каждые десять метров заверял, что до цели остаётся совсем немного.

Земля в десятке метров от «ромба» резко приподнялась на метр с лишним, а потом просела, образовав ямину в виде полумесяца, шириной где-то шагов в шесть. В провале мелькнуло что-то подвижное, массивное и быстро ушло под землю. Длина и глубина были таковы, что несколько десятков тварей ссыпались в неё большой пригоршней неказистых фигурок. И обратно не выбрался ни один, даже самый прыткий.

— А-а-а-а! — заорал Книжник, потчуя очередного, чересчур нахрапистого камнереза свинцовой добавкой. — Лихо! Шатун!!!

— Вперёд! — Блондинка всадила существу, очевидно полученному в результате скрещивания аллигатора и крупной рыси, очередь в три патрона, прямо в открытую пасть (на кого раззявил, дефективный?! на, подавись), швырнула гранату в сторону, откуда уже мчалось трио гейш, на которых не успевала распространиться опека Алмаза. Быстро оглянулась, ощущая внутри морозный ожог, стремящийся расползтись по всему телу. Шатун, только что разделавшийся с шипачом, на этот раз — с применением полной мощи своего оружия, предельно посуровел лицом. Огромный могильщик? Или что-то ещё?

Земля вздыбилась снова — на этот раз прямо под колёсами машины, прикрывающей левый фланг. И частично захватив замыкающий транспорт. Джип «Вранглер» с экипажем в четыре человека провалился сразу, как проваливается моделька автомобиля, брошенная в мусорную корзину. «УАЗ Хантер» — напоследок косо мазнув огненной струёй вверх, начал заваливаться на бок. Огнемётчик попытался выбраться, но застрял в люке, и его тело перекорёжило, разорвало надвое, когда крыша «УАЗа» скользнула вниз по почти отвесному склону ямы.