Ещё не Аюта - Владимир Осипцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, ваши крылья ещё маленькие?
— Нет, что вы! Я же полукровка, видите разрез моих глаз? У меня и крылья больше, и «щелчок» в плечах водится... — они дошли до поворота галереи.
— А теперь давайте я вас поспрашиваю, господин шпион. Согласны?
— С удовольствием. Что вас интересует?
С минуту они стояли молча.
— Давайте, повернём обратно! — наконец предложила принцесса:
— Там просто ходит патруль, да и отец может появиться, а я не хочу, чтобы вас кто-нибудь украл, пока я не наигралась.
— Что ж. Пойдём...
Они опять хорошо помолчали.
— И вы не боитесь разговаривать со мной, господин шпион? — наконец-то промолвила с улыбкой Кадомацу, любуясь своим спутником.
— Почему я должен вас бояться?
— Ну, у меня же зелёные глаза, — забавным жестом показала на своё лицо: — Разве не замечаете? У нас говорят, что зеленоглазая женщина приносит несчастье мужчинам.
— Вы наговариваете на себя. У вас серые глаза.
— Как — серые?!! Всю жизнь была зелёноглазой! — она, изумившись, даже выхватила маленькое зеркальце, и успокоилась, только посмотревшись в него: — Всё вы путаете. Нарочно меня смущаете, да?
— Нет, вы в самом деле — сероглазая.
— Сейчас вы ещё скажете, что я чернокожая...
— Нет, желтая.
— Что? — и, увидя вопросительно повернувшееся к ней призрачное лицо, пояснила: — Я оранжевая... так, давайте, проверим: снег, какого цвета?
— Светло-желтого. У разных рас Вселенной разный спектр дневного света. Поэтому цвета мы видим по-разному.
— Светло-желтого, как я?
— Нет, вы темнее.
— Вообще-то он белый, как моя мама.
— Да, она белая.
— Единственная, кому повезло... О, Будда, какой же я бледной немочью вам кажусь! Глаза серые, сама желтая, и волосы тоже желтые... Форменная уродина, правда?!
— Отнюдь. У вас очень приятные мягкого свечения серые глаза...
— Кто бы мне здесь это сказал! А то «хитрюга», да «ведьма»...
— ...приятный тёмно-золотистый цвет кожи и светлые, с золотым отливом волосы. И не называйте себя «уродиной»! В нашем языке «ведьма» — это красавица, способная свести с ума любого мужчину. А вы очень красивая женщина. В молодости, встречаясь с такими, я даже задерживал дыхание...
— Задерживал дыхание?
— Чтобы не спугнуть, чтобы не развеять чудный мираж, задержать мгновение красоты.
— Ой-ой-ой, а свой корабль вы назвали «Шайтан», рассказывая что «шайтаны — это злобные демоны». А вы знаете, что в языке ракшасов словом «шайтан» называют, нас, нашу расу?
— Разумеется. Кстати, внезапно странное совпадение... — он помолчал, ища слова оправдания: — Просто у нас традиция — называть боевые корабли именами страшных существ и неприятных явлений.
— Странно, — принцесса удивилось.
— Ну, понимаете... у нас считают, что корабельные орудия — весьма страшная вещь, потому что могут убить много кого разом — целый корабль или целый город... поэтому среди нас считается, что добрым такое оружие быть не может. Поэтому и имена наших кораблей — имена страшных существ или прославившихся жестокостью преступников.
— Немножко странный обычай... А наши корабли называют в честь городов, или красивых рассветов.
— Например: «Багровый Рассвет», — усмехнулся призрак.
— Ой, это... — она махнула рукой, и драгонарий почувствовал, как меж ними воздвигается холодная стена: — Просто некоторые из моих соотечественников любят хватать иностранные обычаи, не изучив, что именно они означают...
— Вас это обидело? Изви...
— А, вот вы где, драгонарий-доно! — из-за их спин быстрыми шагами вышел император. Интересно, сколько он времени следил за ними?
— Моя дочь, наверное, измучила вас, Тардеш-доно?
— Совсем нет, товарищ император. Она очень приятная и эрудированная девушка. Я благодарен её обществу, позволившему на время забыть о делах военных.
— Прости отец. Я опять... Я опять сбежала от господина Наместника. Он был слишком назойлив.
— Ладно. Спустись к своим фрейлинам. Они что-то сами себя запутали. Итак, драгонарий-доно, мы едем в лагеря?
— Да, — ответил Тардеш, проводив принцессу долгим взглядом: — Всё-таки надо ехать...
Запрещённые песни
...Местные быки целых полтора часа тащили их через город, а затем ещё пол-столько же — по раскисшей грязи лагерных улиц. Или, вернее сказать — по лаве? Тардеш ещё с повозки положительно оценил ограждающий военный городок частокол, и геометрически-правильные, прямые как лучи солнца (по образцу Амаля!), улицы между бараками и палатками. К счастью, в лагере на улицах появилось нечто вроде тротуара. Конечно, далеко до идеала — Тардеш ожидал худшего, но всё-таки вполне прилично. Придраться можно было разве что к мелочам — например, ни одно подразделение метрополии не стало бы разбивать отдельные палатки для войск и офицеров. Что же — местный феодальный строй оставлял свой отпечаток.
Драгонарий больше злился из-за медлительности езды: такая потеря времени была просто непозволительна! На Амале бы ему подогнали машину или даже летучую колесницу, но здесь опять-таки, «местные условия»: имея тяжелую промышленность и доступ в космос, коротышка устроил в своей столице средневековье, посреди века атомных бомб и железных дорог. Конечно, локомотив ему никто не подаст, хотя, он бы точно не помешал, учитывая размеры лагеря. Но можно было и потребовать их летающий корабль, тем более что крылатые аборигены то и дело обгоняли их, почтительно держа дистанцию.
Наследник их встретил, и к счастью, не в самом финале поездки. Император ещё издали заметил его рогатый шлем и заорал погонщику остановиться. Но тот всё-таки подвёз их почти к самому месту, какими торжественными воплями расчищая дорогу от встречных и поперечных.
Принц был занят тем, что беседовал с каким-то высокорослым демоном — оказалось, инженером, который, увидев радом с собой Тардеша, выронил свои кальки в грязь.
Наследник поклонился отцу, и отсалютовал — по-амальски, призраку.
— Чем вы сейчас заняты? — спросил недружелюбно драгонарий.
— Устанавливаем дополнительные генераторы для казарм ракшасов.
— Электричество проводите?
— Нет, охлаждение.
— Это так необходимо?
—
