Война Хонор - Дэвид Вебер

В отличие от графа Белой Гавани.

– Я более чем серьезна, Хэмиш, – сказала она намного спокойней, чем требовало испытываемое ею смятение. – Могу сразу сказать: да, я понимаю, что Высокий Хребет подсовывает нам «троянского коня». Но вы с Вилли держите парламентские дела под контролем настолько, насколько возможно при нынешних обстоятельствах, а вот ситуация на Сайдморе, как бы мы ни относились к Яначеку, действительно требует моего присутствия. Я чувствую определенную ответственность за систему Марш и не могу допустить, чтобы она пала жертвой назревающей свалки.

– Черт побери, Хонор, но ведь именно на этом и построен их расчет! Они точно знают, что включается в твоей голове, когда кто-то нажимает на кнопку «ответственность». Это чистой воды беззастенчивая манипуляция и ты это знаешь не хуже меня!

– Очень может быть, – невозмутимо согласилась она. Разумеется, я вижу множество преимуществ, которые получат они, убрав меня подальше от Звездного Королевства. Но если уж быть честными, Хэмиш, мой отлет сулит некоторые преимущества и нам.

– Мне почему-то не кажется, что Вилли придерживается подобной точки зрения, – резко возразил Белая Гавань. – А если и придерживается, я…

– Точка зрения Вилли может оказаться неожиданной для тебя, – прервала его Хонор. – Но я предложила быть честными и, когда говорила о «преимуществах для нас», имела ввиду не парламент.

Граф резко закрыл рот, словно проглотив рвавшиеся наружу слова, и Хонор вздрогнула от внезапной боли – как у человека, внезапно столкнувшегося с предательством, – которая промелькнула в его голубых глазах. Но Хонор не позволила себе слабости и с подчеркнутым спокойствием встретила его взгляд. После нескольких секунд оглушительной тишины она печально улыбнулась.

– Хэмиш, нам просто необходимо на некоторое время расстаться, – мягко сказала она и, предвидя его возражения, подняла руку. – Нет. Не надо спорить. Я пришла не для того, чтобы препираться или обсуждать принятое решение. Я уже согласилась принять командование. Но я хотела сказать вам об этом сама. Решение далось мне не так уж просто, и, уж конечно, я понимаю, что Яначек сделал мне предложение вовсе не по доброте душевной. Но для меня это словно дар Божий.

– Но…

– Я сказала, нет, – мягко перебила она. – Хэмиш, мы уже год ходим вокруг да около, и это убивает нас обоих. Вы это знаете, Нимиц и Саманта знают. Знаю и я… и Эмили.

Граф побледнел как мел. Мгновенной волной накатили его чувства: сделать так, чтобы она этого не говорила, чтобы взяла свои слова обратно, притвориться, что ничего не слышал… Но он был слишком честен, а потому промолчал. Она ощутила его стыд за то, что нелегкую задачу сказать правду вслух он свалил на её плечи.

– Я люблю тебя, – еле слышно сказала она. – Ты тоже любишь меня, но любишь и Эмили. Я знаю это, но знаю, что теперь, особенно после этой чертовой свистопляски, мы не вправе дать волю чувствам. Не вправе, чего бы мы ни хотели и как бы отчаянно мы этого ни хотели. Вот только я недостаточно сильна, чтобы перестать хотеть.

На глаза наворачивались слезы, но она не позволила им пролиться.

– Вряд ли я когда-нибудь найду в себе достаточно сил, поэтому мне надо искать другой путь. И мне кажется, что я нашла единственно возможное решение, за которое никому не придется платить неприемлемую политическую цену.

– Но они предлагают тебе это назначение, чтобы погубить тебя! – возразил он.

– Я бы не стала трактовать всё это именно так, – ответила Хонор, – Существует реальная проблема, и им на самом деле необходим кто-то, способный решить её, чтобы не случилось катастрофы. Но ты прав: если беда все же случится, им нужен козел отпущения. Более того, я склонна думать, что они, в первую очередь, рассчитывают как раз на такой исход. Но это не меняет двух обстоятельств: кому-то в любом случае надо сделать эту работу… и это даёт мне предлог, позволяющий оказаться подальше от тебя. Хэмиш, для меня очень важно, чтобы ты понял. Я не в состоянии находиться все время рядом с тобой, зная и о твоих чувствах, и о своих. Просто не в состоянии. Тут нет ни твоей вины, ни моей. Так уж вышло.

Она ощутила его боль, гнев… и стыд. Но под этими чувствами крепло понимание. Пусть оно его и не радовало и он вовсе не был согласен со многими её доводами, но, в каком-то смысле, оно было для неё драгоценнее, чем его радость и согласие.

– И надолго тебе потребуется эта разлука? – спросил Белая Гавань, поглаживая Саманту.

– Не знаю, – честно ответила Хонор. – Порой мне кажется, что и всей вселенной будет мало, чтобы нас разделить. А иногда надеюсь, что нам, может быть, нужна всего лишь передышка, достаточно долгая, чтобы мы оба перевели дух. В любом случае, ничего лучшего мне придумать не удалось. Если и существует другой ответ, другое решение, я едва ли сумею найти его, одновременно пытаясь всеми силами не позволять себе любить тебя.

Граф закрыл глаза, лицо его окаменело. Она чувствовала, что он мучительно ищет достойное возражение, но не может найти. После затянувшегося, казавшегося бесконечным молчания Белая Гавань вновь взглянул ей в глаза и сказал:

– Мне это не нравится. И не понравится никогда. Но это не значит, что я могу предложить лучшее решение. Но ради бога, Хонор, будь осторожна! Не лезь больше в самое пекло, ибо, помоги нам Господь, ты права. Я действительно люблю тебя. Пусть будет разлука, если так надо, но всякий раз, когда ты начинаешь танец Саламандры со смертью, у меня внутри что-то умирает. Есть предел всему, любовь моя. Включая то, сколько раз еще ты сможешь пройти по лезвию бритвы и вернуться ко мне.

Она все-таки не смогла удержаться от слез. Теперь, когда он наконец произнес вслух то, что оба они знали. Хонор попыталась что-то сказать, но Хэмиш жестом остановил её.

– Я знаю, ты права, – сказал он. – Мы действительно не можем быть вместе. Но и потерять тебя я тоже не могу. Я уже думал, что потерял тебя навсегда, когда хевы объявили о твоей казни. Второго раза я не вынесу. Так что возвращайся назад, Хонор Харрингтон. Ты вернешься из Силезии. Вернешься живой. Мы найдем другое решение, и когда мы найдем его, тебе, черт бы тебя побрал, лучше быть здесь!

– Мне очень жаль, ваша светлость, но это решительно невозможно.

Откинувшись в кресле и забросив ногу на ногу, Хонор смерила сидевшую по ту сторону письменного стола женщину холодным, невозмутимым взглядом своих карих глаз. Красный адмирал Жозетта Драшкович, темноволосая и темноглазая худощавая особа, была лет на тридцать пять старше Хонор. Даже когда она сидела неподвижно, бурлящий запас нервной энергии, перехлестывавшей через край, создавал впечатление, будто она не находит себе места. Эта женщина, сменив сэра Люсьена Кортеса на посту Пятого Космос-лорда, теперь управляла кадрами Королевского Флота. Сейчас Хонор остро чувствовала, что в глубине души её собеседница наслаждается торжеством, хотя на лице это не отражалось ни в единой морщинке.