Королева Шотландии в плену - Джин Плейди

В ту ночь в Бабингтон Холле, пока шум охранников под окном мешал ей спать, Мария думала о красивом молодом Энтони Бабингтоне; и она снова почувствовала себя молодой, так как к ней вернулась надежда.

Татбери стал еще более неприятным, чем он запомнился Марии. Грабители побывали там после ее последнего пребывания в замке и украли почти всю мебель и постельные принадлежности.

Стоял ужасный холод.

Мария прошла в свои старые апартаменты и сразу же увидела, что исчезли многие портьеры, которыми ее служанки когда-то закрыли эти стены.

Вошла Сетон со скорбным видом.

— Здесь почти нет одеял и всего девять пар простынь. Я сама их сосчитала.

— А сколько нас?

— Сорок восемь. Украдены даже перья из многих подголовных валиков. Боюсь, что придется жить в самых неуютных условиях, пока нам что-нибудь не пришлют.

У сэра Ральфа был встревоженный вид. Он до глубины души устал от возложенной на него задачи и жаждал передать охрану королевы кому-нибудь другому. Он быстро осознал, что это была опасная и неблагодарная миссия.

— Мне следует тотчас написать лорду Берли, — сказала Мария Садлеру. — Если мы обязаны оставаться здесь, то он или королева должны прислать нам хоть что-нибудь из вещей.

Садлер согласился с ней. С каждым днем он пересматривал свое мнение о Марии. До этого он считал ее просто капризной по своей натуре; теперь он осознал, что она стала такой после долгих лет страданий.

В течение следующих недель его отношение к ней еще больше изменилось. Она была католичкой — факт, который он, ярый протестант, считал возмутительным, ибо она представляла опасность для его королевы. В то же время ему приходилось восхищаться покорностью, с которой она выносила все трудности, и ее постоянной заботой о тех, кто служил ей.

Вскоре после их приезда Мария заболела. Что касается Сетон, то она почти не могла двигаться. Обе женщины стойко переносили свою немощь; но когда одна из самых старых служанок Марии, Рене Раллай, француженка, приехавшая к ней, когда она покинула Францию, заболела и умерла, горе Марии переполнилось через край и она потребовала от Садлера ответа, как долго королева Англии намеревается держать ее в таких условиях.

Садлер решил, что когда наступит весна, он позволит выезжать ей верхом и наблюдать за соколиной охотой. Он не видел в этом ничего плохого. Только одно условие: она будет в окружении охранников.

И вновь с наступлением более мягкой погоды здоровье Марии улучшилось. Ей доставило большую радость, когда ей позволили выезжать верхом, пусть даже в компании Садлера и Сомерса и в сопровождении охранников. В таких случаях при ней находилась Бесси Пьерпонт, которая в свои шестнадцать лет превратилась в цветущую красавицу.

Однажды, вернувшись с такой прогулки, они встретили в замке Жака Нау, только что приехавшего от двора Елизаветы. Мария настолько обрадовалась, увидев его, что не заметила ни радостного румянца на щеках Бесси, ни пылких взглядов, которыми обменялись девушка и ее секретарь.

— Мой добрый друг! — воскликнула Мария — Как я рада видеть вас.

Жак поцеловал руки Марии, но даже при этом не мог отвести глаз от прекрасной молодой девушки, стоявшей рядом с Марией.

— Пожалуйста, пойдемте поскорее в мою комнату, — сказала Мария. — Я не могу дождаться, когда вы расскажете мне новости.

Когда они направились туда, Бесси шла рядом с ним. Он коснулся ее руки и сжал ее; Бесси, не удержавшись, всхлипнула от радости. Она расскажет ему, когда они останутся наедине, как она жила в ужасном страхе, что он встретит при английском дворе какую-нибудь прекрасную даму, которая заставит его совсем забыть о простой маленькой Бесси Пьерпонт. Но, кажется, это не так, и она ликовала, поскольку была уверена, что Жак так же рад видеть ее, как и она его.

У входа в комнату королевы Бесси пришлось покинуть их, но Жак сказал взглядом, что вскоре найдет ее.

Она тотчас заметила перемену в манерах молодого человека. В нем появилась уверенность. Елизавете нравились красивые молодые люди, а Жак был, несомненно, красив. Елизавета была очарована его французскими манерами. Жак знал, как ввернуть милый комплимент. Посещение английского двора в какой-то мере изменило Жака. Он преисполнился уверенностью, став послом, тогда как до этого был всего лишь секретарем.

— Жак, — сказала Мария, — я должна поблагодарить вас за то, как вы справились с моими делами. Если бы не вы, графиня Шрусберийская могла бы и дальше повторять свои скандальные истории.

— Для меня было большим удовольствием, — ответил Жак, — получить извинения в присутствии Совета.

— Вы нашли королеву Англии честной и справедливой?

— Да, ваше величество.

«Ах, — подумала Мария, — если бы только я смогла увидеть ее. Если бы только мне представилась возможность поговорить с ней».

Но поскольку она была лишена такой возможности, ее успокаивало, что такой человек, как ее добрый и преданный французский секретарь, мог вести ее дела.

Но Жак должен был сообщить ей еще одно известие. Он знал, что оно опечалит Марию, и боялся говорить ей. С того момента, как вошел в замок и увидел юную Бесси Пьерпонт, он стремился поскорее разделаться с делами и оказаться рядом с ней. Он удивлялся, что не испытывает почти ничего другого, кроме огромной потребности быть с Бесси.

— У меня есть новости о вашем сыне, ваше величество.

Выражение королевы изменилось; она крепко сжала руки.

Жак не смотрел на нее, когда произнес:

— Его величество король Шотландии считает, что ему трудно действовать как правителю вместе с вами. Поэтому он вступил в союз с королевой Англии как единственный правитель Шотландии.

Мария смотрела на своего секретаря и как будто не слышала его. Постепенно смысл сказанного дошел до нее. «Значит, он отрекается от меня! — подумала она. — В конце концов моим врагам удалось оторвать его от меня окончательно. Он… мой маленький Джемми, теперь считает свою мать препятствием на его пути. Он говорит мне, что я, по его мнению, больше не королева Шотландии».

Она медленно проговорила:

— Это действительно так?

Жак мягко ответил:

— Боюсь, что так, ваше величество.

Мария закрыла лицо руками.

— Ваше величество желает, чтобы я ушел? — тихо спросил Жак.

Королева кивнула.

Бесси ждала у апартаментов королевы и, как только он вышел, бросилась к нему в объятия.

— Как долго… — прошептала она. Они целовались, покрывая поцелуями лица друг друга.

— Бесси… моя Бесси… — бормотал Жак.

— Вы не можете себе представить, каким опустошенным казалось это место без нашего секретаря Жака.

— Может ли оно быть более пустым, чем английский двор без Бесси Пьерпонт?

— О, Жак… что мы будем делать?

— Есть только одно, что мы должны сделать… и быстро. Пожениться.

Бесси засмеялась.

— Я надеялась, что ты скажешь это.

— Ты думаешь, они позволят нам?

— Королева никогда мне ни в чем не отказывает.

— А твоя бабушка?

— Мне кажется, что я немного похожа на нее. Я собираюсь это сделать, а потом сказать ей. Ведь она сама помогала когда-то так сделать родителям Арабеллы.

Жак задумался. Ему следовало помнить, что он всего лишь секретарь. Он волновался, что предпримут Шрусбери, если он женится на их внучке. Он был страстно влюблен в эту очаровательную юную девушку, но он должен был думать за них обоих. Было бы ужасно, если бы ради короткой недели страсти они рискнули всем своим будущим. Жак был влюблен впервые в жизни, но как бы страстно он ни желал Бесси, он все же был способен задумываться о годах, которые лежали перед ними. Бесси должна была стать не только его женой, но и матерью его детей. Это не было внезапно охватившей его страстью; он наблюдал, как росла Бесси, с четырех лет; и самые счастливые моменты тех давних дней были, когда она сидела рядом с ним, высунув кончик розового языка и склонившись над упражнениями по латыни, которые он помогал ей делать. Он уже тогда полюбил ее, а теперь он желал ее так, как ни одну женщину прежде; но остались нежность, желание защищать ее; и он знал, что это и есть настоящая любовь.

Поэтому когда он танцевал при английском дворе, когда отпускал комплименты, которых ждали от француза, он ни на мгновение не переставал мечтать о юной Бесси Пьерпонт, а все остальные женщины не могли быть ничем иным, кроме как мимолетным увлечением.

Он взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал.

— Моя Бесси, — сказал он, — моя настоящая любовь Бесси, я буду любить тебя до самой могилы.

— А я тебя, Жак, — торжественно заявила она.

— И потому, что я так люблю тебя, я обуздаю мое желание владеть тобой до тех пор, пока не смогу быть уверен, принимая и разделяя восторги, которые должны стать нашими общими, что это не причинит тебе вреда.