"Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Бондаренко Андрей Евгеньевич

— Ужасно неуклюжий. — Шериф, чуть наклонив голову, рассматривал полоски бумаги. — Подумать только, порвал такой ценный документ. Но раз уж начал, надо бы и до конца дело довести, верно?

— …да что вы… — Вампир осекся, глядя, как Шарго складывает половинки его лицензии вместе… и снова рвет. И еще раз. И еще… пока бумага не превратилась в стопку крохотных белых квадратиков, которые шериф с каркающим смехом запустил прямо в лицо Мэлоуна. Отскочив ото лба, стопка вспухла белым облачком и осела на тарелку и прилегающую часть стола жутковатым подобием снега.

— Вы очень пожалеете об этом. Очень, очень сильно. И прямо сейчас.

Впервые в жизни я видел разъяренного вампира — и уверенность, что к моменту кончины я успею полюбоваться на что-нибудь еще, у меня отсутствовала напрочь.

Все дальнейшее заняло меньше, чем мгновение. Я успел наполовину вытащить револьвер, шериф не шевельнулся, а Сэм спустил курки невесть откуда взявшегося короткого дробовика. Два заряда крупной дроби превратили в кровавые лохмотья белую рубашку и все, что было под ней. Но даже с такой раной вампир еще шипел и пытался встать, пока второй помощник шерифа не заехал ему по голове прикладом.

— Тащите эту падаль наружу, — скомандовал Шарго. — У меня к нему будет еще один разговор, хе-хе, короткий. Ну, что стали?! — рявкнул он, видя, что его помощники неуверенно топчутся около тела, не решаясь приблизиться. — Взяли, живо!

Выглядел он в этот момент, на мой взгляд, куда страшней вампира — и его подручные явно пришли к такому же выводу. Схватив Мэлоуна за руки, они припустили к двери галопом, которым вполне мог бы гордиться молодой мустанг. Миг — и лишь красная полоса на полу напоминала об их присутствии.

Шарго, ухмыляясь, двинулся следом, но прошел всего пару шагов — потому что перед ним встал Мак Хавчик, выглядевший… весьма недовольным.

— Не так быстро, Билли!

Мой внутренний голос уже давно не шептал, а орал, что вот сейчас-то уж точно пора прятаться за стол — однако тело, похоже, твердо решило наплевать на голос разума и досмотреть шоу до конца.

— Ах да! — Шериф хлопнул себя по лбу. — Конечно же! Мистер Хавчик, счет, пожалуйста.

— Так-то лучше, — гном добыл откуда-то из-под жилетки миниатюрные счеты и задумчиво подвигал взад-вперед несколько бусин. — Хм-м-м. По крайней мере на этот раз твои люди сумели обойтись без новых дыр.

— Специально приказал Сэму засыпать дробь покрупнее, — хохотнул Шарго. — Неплохо вышло, а? Все дыры в клиенте, никаких лишних расходов.

— …за еду он успел расплатиться, так что, — гном оставил в покое верхний ряд бусин и принялся за нижний, — с вас полтора доллара.

— Сколько?!

— Один доллар пятьдесят центов. Двойная ставка, потому что, — гном выразительно покосился на кровавую дорожку, — работы много.

— Эй-парень, как думаешь, он сдохнет до заката?

Вздохнув, я медленно повернулся на каблуках.

— Толстяк… если ты и дальше будешь подкрадываться к людям со спины, у тебя есть все шансы отправиться в ад раньше него.

— И не думал подкрадываться! — возмущенно фыркнул гобл. — Наоборот, ыхых, топал сапожищами как пьяный тролль. Но если кто-то плохо слышит, потому что забил навозом уши — это не мои проблемы.

— Нет уж, зеленый, это как раз твои проблемы.

— Да брось. И эта… спорим на пять долларов, что кровосос не увидит захода солнца?

Оглянувшись через плечо, я снова посмотрел на висельника. Он уже перестал раскачиваться, но, судя по доносившемуся скрежету, по-прежнему пытался перегрызть кляп. Дымок… да, тянущийся к солнцу дымок за последние несколько минут определенно стал гуще.

— И пяти центов не поставлю.

— Соображаешь, — протянул гобл. — Будь на нем тряпье, куда ни шло, а так, нагишом, он и часа не протянет. Подождем?

— Нет.

На самом деле я был бы совсем не прочь глазеть и дальше. Но вот незадача: то же странное чувство, что в салуне приклеило мой зад к стулу, сейчас настойчиво гнало меня из толпы зевак. Будто молоточками по вискам — прочь, прочь, прочь…

Я помотал головой, однако наваждение и не думало спадать. Наоборот — меня словно накрыло стеклянным колпаком — звуки отдалились, стали глуше, а лица стоявших вокруг людей дрогнули, причудливо искажаясь. Выпученные глаза… разинутые в безмолвном крике рты… я сам чуть не заорал от ужаса, и тут в кольце перекореженных масок появилось одно нормальное лицо.

Точнее — зеленая клыкастая харя.

— Говорят, они забавно вспыхивают. — Толстяк достал откуда-то из-за спины маленькую бутылочку, насадил её пробкой на левый клык, откупорил и выплеснул содержимое в пасть. — Пшикают на манер спичечной головки. Пых и все.

Гобл достал вторую бутылочку и откупорил её о второй клык.

— Что это?

— Наштой моши гремушей шмеи, — прошепелявил гоблин. — Ошень шабористая штука. Хошешь? — неожиданно спросил он, судя по ухмылке — не сомневаясь в ответе.

— Хочу, — сказал я и, не дожидаясь, пока Толстяк опомнится, выдернул бутылочку из лапы и опустошил в два глотка.

Это было… ну, примерно, как если бы я целиком заглотал снеговика, у которого на месте кукурузного початка дымилась динамитная шашка. Бабах — мятная свежесть взрывается во рту, свистит из ушей, поднимает волосы дыбом, лавиной скатывается по горлу в живот и уже оттуда брызжет во все стороны, до самой кожи, пробиваясь сквозь неё капельками ледяной испарины.

— Уф-ф… моча гремучей змеи, говоришь. Я запомню.

— Наштоянная на шелебных травах. — Гобл, отступив на шаг, принялся сдирать с клыков пробки. — Штаринный решепт, шохранился только у Йо-Боровачки. Между прочим к старой троллихе за этим пойлом даже из Канады приходили.

— Между прочим, — я двинулся вперед, заставив гоблина пятиться еще дальше. — Я так и не увидел своих денег, Толстяк.

— Каких еще денег?

— Опять?!

— Ах, этих… а они вовсе и не твои были.

— Да неужели.

— Ыгы. Напряги память, эй-парень. Я просто сказал, что знаю, где они зашиты, а ты — не знаешь.

Я огляделся — мы уже выбрались из толпы около виселицы и даже успели отдалиться шагов на пять — и потянулся к кобуре.

— Эй, ты чего?

— У тебя плохо с арифметикой, Толстяк? — участливо спросил я. — Ну да, конечно, ты же всего лишь гобл. Так вот, запомни: три доллара меньше сорока пяти, но больше, намного больше, чем ничего. Впрочем, — на этот раз пришла моя очередь ухмыляться, — можешь и не запоминать.

— А как насчет… — голос Толстяка упал до шепота, — большой кучи денег, эй-парень?

— Если предлагаешь их ты — никак. Игры кончились, гоблин. Твоя игра кончилась.

Ремешок на кобуре расстегивался туго, но сейчас меня это ничуть не волновало — скорее, наоборот, устраивало. Стрелять я не собирался, вот припугнуть чертова нелюдя — дело другое.

Приятно считать, что гоблины — трусы. Возможно, некая доля правды в этих слухах есть, особенно если сравнивать с орками. Там, где орк с ревом бросится в атаку и даже полумертвый, постарается перегрызть глотку-другую или задушить врага собственными кишками, гоблин три раза пересчитает врагов, тихо слиняет и вернется ночью — сыпануть горсть отравы в котелок над костром, повязать спящему часовому элегантный галстук из конского волоса…

Наконец ремешок поддался, и я начал вытаскивать револьвер. Толстяк наблюдал за этим, не выказывая особых признаков страха — только любопытство.

— А знаешь, в Пограничье многие улитки достают оружие быстрее тебя.

— А я не тороплюсь, зеленый. Ты ведь все равно не успеешь убежать.

— Вот еще. Бегать, по такой жарище… зря, что ли, я вытряхивал патроны из твоей пушки.

— В комнате, пока я одевался? — уточнил я.

— Ыгы. И не говори, что заметил.

Улыбнувшись, я хлопнул себя по поясу в дюйме слева от пряжки — там, где обрывался ряд блестящих цилиндриков, еще недавно бывший на пять гнезд полнее.

— Ы-ы-ы-ы… можно я упаду на колени, взвою от ужаса и начну молить о пощаде?