Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

— Ты все еще сможешь служить своему Ордену.

— Тогда скажите мне, сержант, какой путь избрали вы? — бросил Фелион.

На это у Монтэйга не было ответа.

"Я должен был стоять с Афанасием", — подумал он мрачно. — "Было бы лучше умереть вместе с моим Орденом, чем жить и видеть как он иссыхает и пожирает сам себя".

Но он не видел этого, потому что был ослеплен рвением Малвоисина, также как Малвоисин был ослеплен Мучеником. Капеллан беседовал с ним на протяжении девятнадцати дней, прежде чем объявить его пророком Бога-Императора, который привнес страшные нововведения в Имперское Кредо. Эти истины были действительно темные. Он доказал, что человечество неисправимо испорчено и его величайшие стражи, Адептус Астартес, являются основой всех грехов. Ибо, что если бы они не дрогнули и не раздробились в войне против архипредателя Хоруса?

— Те, кто стоял незапятнанным сегодня, могут пасть завтра или в другой день, — провозгласил Малвоисин. — Ибо предательство скрыто в нашей крови, овеянное гордостью.

Не может быть никакой надежды на вознесение к свету Императора. Только покаяние и боль за грехи прошлого и будущего. Война уже проиграна и единственная победа заключалась в борьбе за познание определенных поражений.

"Было ли это притаившимся позором Черной Ярости, что обратил нас к столь бесплодным убеждениям", — удивлялся Монтэйг. — "Всегда ли мы были настолько сломленными?"

— Поднимайся! — скомандовал он неофиту. — Твой путь ждет.

"Лучше служить в позоре, чем править в пороке."

"Все было бы по другому, будь Сияющий Рыцарь среди нас", — размышлял Монтэйг, пока вел своего заключенного сквозь темноту. — "Он бы изгнал змея".

Но Магистр Ордена Варзивал отсутствовал уже много лет. Он участвовал в походе вместе с Первой ротой. От них не было вестей со времен Чистки и Малвоисин объявил Магистра потерянным, но Монтэйг не верил в это. Сияющий Рыцарь вернется однажды, чтобы возродить и искупить его Орден.

"Но я недостоин буду увидеть это…."

В отсутствие Сияющего Рыцаря только Верховный Библиарий Афанасий и его братство отвергали заветы Мученика. Их неизбежно объявили еретиками и Монтэйг бок о бок со своими братьями взяли штурмом либрариум, движимые такой ненавистью, какую они не испытывали прежде даже в битвах с ксеносами.

Было ли это первым проявлением Черной Ярости?

Афанасий и его последователи ждали их, без какого либо оружия или брони, защищенные лишь презрением. Это завело атаку в тупик. Нападавшие ожидали холодного электрического привкуса, предшествующего психической атаке, но когда Афанасий заговорил, это были просто слова: "Мы воспарим на пылающих крыльях". Просто слова, но они были девизом Ордена, произнесенные с убеждением в том, что очистят Монтэйга от яда. Быть может, это помогло бы, но затем Малвоисин проревел новый девиз, явив себя Неумирающему Мученику: "Император обрекает!"

Сияющие Ангелы умерли в тот день и Ангелы Раскаяния восстали из их могилы, ожесточенные и связанные тьмой.

"Император обрекает!"

— Это дорога не к Терновому залу, — возразил Фелион.

— Нет, — признал Монтэйг, — не к нему. Я веду тебя к Вратам Предвестника. Отсюда ты поднимешься вверх по реке и скроешься в горах.

Неофит остановился в смущении.

— Но Терновый Венец призывает меня.

— Это так, — сказал Монтэйг, — они вызывают тебя, чтобы разорвать на части, как и всех, кто попытался пройти Путь Шипов.

— Если это наказание за мой грех…

— Ты не совершал греха! — почти прорычал Монтэйг, — твоя резьба по слоновой кости почитает примарха.

— Нет… — глаза Фелиона выглядели лихорадочно. — Искусство возвышает тиранию тщеславия.

— Мы были воинами-ремесленниками еще до того, как чужеземец поработил нас. Я видел как твои способности развивались многие годы — руки и искусство в гармонии, истинный путь Сияющего.

— Вы знали о моей ереси? — ошеломленно спросил неофит.

— Я твой сержант-наставник. Конечно я знал, — Монтэйг серьезно кивнул головой. — Я стремился защитить тебя, но кто то шпионил за тобой и предал тебя.

— Никто не предавал меня, — холодно сказал Фелион. — Я сам признал свой грех перед Терновым Венцом.

Монтэйг уставился на него.

— А вы должны признать свой, сержант-наставник, — обвинил его Фелион. — Вы нарушили веру в…

Кулак Монтэйга врезался в его лицо, с дикостью сокрушив его слова, заставив неофита отшатнуться к стене. Несмотря на это, рефлексы Фелиона были великолепны. Он смог обернуть покачивание в безумную спираль, пытаясь держать дистанцию между ними. Но Монтэйг не оставил ему шанса. Сделав шаг, он схватил Фелиона за горло и ударил снова, потом еще раз, позволив Черной Ярости завладеть собой, избавляя его от добродетели, чести и мучительной надежды.

Мы пали и мы не можем возродиться, ибо наши крылья скованы и наша кровь холодна.

Когда все закончилось, Монтэйг отступил от поломанного трупа, тяжело дыша, пытаясь подавить ярость. Он ни сколько не чувствовал себя подавленно. Он сиял.

— Еретик попытался сбежать, — громко сказал он, пробуя слова, которые он скажет Терновому Венцу. — Я представил его перед злобой Императора.

Я займу свое место в другой раз.

К.С. Гото

Кровь ангелов

Вы и правда хотите узреть ангела? Одно его крыло в раю, а с другого стекает кровь. Никто не страдает так, как он.

Шум двигателей разорвал глубокие тени на полоски пламени. Огромные каменные колонны тянулись к быстро снижающейся фигуре, протиснувшейся в арки, устремленные в небеса. Реактивный ранец выбросил столп пламени во тьму храма, неся Тендзина вниз от уродливой дыры, которую он проделал в крыше, усеянной горгульями. За его спиной двигался лунный свет, следовавший по диагонали в пустоту внутреннего санктума, напоминающий копье, засевшее в спине. Когда Тендзин повернулся, направляя своё подсвеченное снижение и высматривая цель, свет отразился от его кроваво-красной правой перчатки. Он, казалось, наполнен жизнью.

Санктум содрогался от газового грома прыжкового ранца, рассекающую ужасную тьму, бегущую из этого самодовольного убежища. Тендзин не слышал ничего, кроме рева огня и мощи. В его мозгу кипела кровь, выбивающая дробь в ушах, как боевые барабаны, и приводящая тело в возбуждение. Его резкое снижение с огромного богато украшенного потолка подвергало его тело перегрузкам, которые обычный человек бы не выдержал, но у него только лопнули несколько капилляров и появились красные точки по краям зрения. Тендзин почти ничего не видел в окружившей его тьме. Окровавленные глаза капеллана осматривали темноту на любые признаки движения. Огни его прыжкового ранца посылали тени в безумный танец, создававший на стенах и колоннах странные и неестественные изображения. Глаза Тендзина дергались из стороны в сторону, в попытках отделить случайное движение света от силуэта его врага. Капеллан понимал, что Ансатсу точно его видел, как горящий метеор, упавший с ночного неба.

Вон он. Проблеск красного, потерянного во тьме. Перебегающего от колонны к колонне. Снова пропал. Тендзин замедлил снижение, вынудив двигатели ранца издать громогласный рев протеста, пока они пытались удержать его гигантское тело. Теперь он завис в воздухе, в двадцати метрах над землей. Из ранца вырвался огонь, поджегший церемониальный штандарт, горящие ошметки которого полетели вниз со своих опор между двумя большими колоннами. Части пылающей ткани плавно опускались на землю, проливая крупицы света на каменный пол, создавай в храме мгновения дневного света.

Там. За колонной слева. Красный снова бросается в укрытие, но уже слишком поздно. Тендзин наклонился вперед, над дулом огнемета, балансируя потенциальную отдачу углом наклона прыжкового ранца. Огнемет проснулся к жизни, послав по воздуху шипящую струю химического огня, которая обогнула колонну, как вода огибает камень. Тьма расступилась перед пламенем, как будто обожженная его яростью. С другой стороны колонны раздался резкий взрыв, похожий на взрыв гранаты, неожиданно воспламенившейся от огромных температур. Из-за колонны выпрыгнул воин в броне, ушедший в чистый кувырок, ускоренный, но не получивший повреждений от взрывной волны. Он приземлился на одно колено и дважды выстрелил из болтера в левой руке.

Болты нырнули в струю огня и полетели против её движения, в поисках источника. Тендзин был легкой целью — горящим ангелом, зависшим в пустоте тьмы. Выстрелив, Ансатсу вернулся в тени. Тендзин повернулся в сторону, включив прыжковый ранец, но двигатели не успели оттолкнуть его вовремя. Болты врезались в огнемет, деформировав его. Тендзин выбросил оружие во тьму резким движением и отключил питание ранца. Болты разорвались, и огнемет расцвел ослепляющими яростными всполохами химического пламени, летящими в недвижимый камень гигантской колонны.