Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон

Внедрение в практику законов против дуэлей в Новом Свете носило все черты слабины, которую отмечали мы и в Свете Старом. Согласно Дику Стюарду, некто Уильям Беннет стал единственным человеком в Соединенных Штатах, который получил по заслугам за дуэль. В феврале 1819 г. в Беллевилле (шт. Иллинойс) Беннет вызвал местного адвоката, Алонсо Стюарта, после возникшей между обоими ссоры. Секунданты согласились с мнением Стюарта положить в зарядные каморы оружия только порох, но не пули, но Беннет открыл обман, и кто-то — то ли сам Беннет, то ли один из секундантов — зарядил его оружие должным образом. Будучи снаряженным как надо, Беннет после команды открыть огонь хладнокровно застрелил Стюарта в сердце. Беннета с его секундантами на процессе по обвинению их в убийстве Стюарта представлял Томас Харт Бентон — человек, знавший о дуэлях определенно все. Бентон потратил массу сил и таланта на убеждение жюри, так что сумел спасти секундантов, но даже его заступничество не помогло выпутаться Беннету, которого обвинили в убийстве и повесили{624}. Факт того, что во всей дуэльной истории Соединенных Штатов не смог уйти от законного ответа только один дуэлянт, служит прекрасным доказательством практически полного попустительства там в отношении практики.

Гражданская война, вспыхнувшая в Америке в 1861 г., представляла собой кровавый катаклизм — всеобщее кровопускание на уровне страны, которая, выбравшись из страшной переделки, постепенно усилилась до такой степени, что стала доминирующий державой в мире в двадцатом столетии, подобно тому, как являлась ею Британия в девятнадцатом. Величайшие вопросы свободы и нравственности, лежавшие в основе возникновения Гражданской войны, накапливались, складывались и набирали вес в течение десятилетий, чтобы к 1860 г. оформиться в неразрешимые противоречия. Главным камнем преткновения выступало рабство, и тут для конфликтов Гражданской войны стали своего рода прообразом события, происходившие на дуэльных площадках. Наиболее знаменитой из дуэлей, как бы «отбрасывавших свою тень» на будущую Гражданскую войну — безусловно, ввиду знаменитости главных участников, — является встреча между Дэйвидом С. Бродериком и Дэйвидом С. Терри. Бродерик выступал в качестве одного из сенаторов США от недавно созданного штата Калифорния, тогда как Терри служил главным судьей в верховном суде штата. Непосредственной причиной ссоры стала речь Терри, в которой тот назвал Бродерика архипредателем, однако основополагающей причиной антипатии между двумя высокопоставленными фигурами был жизненно важный вопрос — рабство. Терри выступал в его поддержку, тогда как Бродерик показал себя как ярый аболиционист.

Поединок произошел в Сан-Франциско 13 сентября 1859 г. Встреча протекала в атмосфере, если можно так сказать, полной дуэльной корректности, нет и не было никаких оснований хоть в самой ничтожной мере считать случившееся причиной допущенной нечестности. Бродерик, пользовавшийся репутацией очень неплохого стрелка, выстрелил первым, почти сразу после команды. Вероятно, из-за незнакомства с оружием, которое держал в руках, он промахнулся — пудя вздыбила землю рядом с оппонентом. В следующий момент попытал свой шанс Терри, поразивший Бродерика в грудь. Явно тяжело раненный сенатор медленно упал на землю. Его отнесли в дом друга, где 16 сентября, после длившейся трое суток агонии, несчастный и отдал Богу душу. Придя в себя на смертном одре, Бродерик, как говорят, сказал: «Меня убили потому, что я выступал против рабства и коррумпированной администрации»{625}.

Гражданская война есть очевидный водораздел в американской истории, не случайно же американцы, имея в виду первую половину девятнадцатого века, называют ее довоенной эпохой. Конфликт поставил Юг на колени в плане военном и экономическом. Несчастье поражения Конфедерации и последовавший затем процесс перестройки раз и навсегда изменили Старый Юг. Совершенно естественно, что наиболее заметным на первый взгляд результатом стала отмена рабства, однако гром пушек Гражданской войны отозвался звоном погребальных колоколов, зазвонивших и по дуэли. Общество Старого Юга с доминировавшими в нем плантаторами носило более сельскохозяйственный и более консервативный характер, чем то, что сформировалось в штатах, находившихся севернее линии Мэйсона — Диксона. Вследствие этого в довоенный период дуэли продолжали процветать в южной части Союза, несмотря на то что уже начинали хиреть и терялись позиции в северной его части. Можно сказать так, что дуэль стала одной из потерь в битве, закончившейся разгромом Конфедерации и, как следствие, Старого Юга. Как выразился Джек К. Уильямс:

Какие бы направленные на изменение процессы ни происходили на Юге, война ускорила их, и горечь поражения для южан избавила их от такого символического обычая, как дуэль.

После 1865 г. дуэли стали так же редки, как прежде бывали многочисленны… общественное положение более не служило оправданием для нарушения закона{626}.

Последняя дуэль со смертельным исходом в Саванне, прежде бывшей меккой дуэлянтов, произошла в 1870 г. Ладлоу Коэн пал от руки Дика Эллена в поединке, подоплекой которого служил спор о гоночных качествах яхт обоих господ{627}. Спустя еще семь лет город стал свидетелем последней на своей земле дуэли, которая оказалась совершенно бескровной для обоих главных участников{628}. В 1880 г. полковник Кэш из Южной Каролины убил на дуэли Уильяма Шэннона. Кэша судили за убийство, и, хотя оправдали, у него сложилась неприятная репутация человека, запятнанного кровью. Как рассказывают, полковник потратил большую часть оставшейся жизни на попытки оправдать свои действия. Через три года Ричард Бирн и Уильям Иден дрались на дуэли в Виргинии, в ходе чего Иден получил ранение. Чтобы избежать ареста, Бирну пришлось бежать из штата. Дик Стюард уверяет, что в 80-е гг. девятнадцатого столетия в Миссури традиционная дуэль (в противовес дракам или разборкам с огнестрельным оружием) практически приказала долго жить. Похоже, то же самое происходило везде в Союзе.

Конечно, Гражданская война подломила социальную опору дуэли как явления на Старом Юге, однако страшная резня и кровопролитие не в меньшей мере ответственны за то, что судьба поставила точку в дуэльной истории в США. Как позднее Первая мировая послужила финальным занавесом для сколь-либо серьезной дуэли в Европе, так и Гражданская война сделала то же самое в Соединенных Штатах. Мало кто из тех, кому повезло выжить в жестокой мясорубке противостояния Севера и Юга, испытывал нужду в приведении каких-то еще доказательств своей храбрости. И в самом-то деле, для людей, которые стали свидетелями ужасов длительного и кровавого братоубийственного конфликта, дуэли могли казаться бессмысленной и тщетной неуместностью.

То, что именно Гражданская война остановила дуэли в Соединенных Штатах, — неопровержимый факт. Как бы там ни было, отмирание дуэли не открыло жителям в Соединенных Штатах немедленно дорогу к миру и согласию. На самом деле, особенно на вновь приобретенных территориях западного пограничья Союза, наблюдался скорее полностью обратный процесс. Правда, место официальных дуэлей тут заняли, по сути дела, разборки с огнестрельным оружием — перестрелки ковбоев. Они представляли собой нечто совершенно другое: в настоящей дуэли главенствовал наиважнейший кодекс чести, тогда как в поединках сорвиголов с огнестрельным оружием правом служила сила, а королем становился тот, кто действовал быстрее. Честь и репутация не имели никакого значения — все, что играло роль, — это то, кто окажется ловчее и проворней. Два сорта одиночных поединков совершенно различны, и их не нужно смешивать. Перестрелки отчаянных парней с «пушками» не имели даже и привкуса той чести, что служила характерной чертой для любой классической дуэли. Перестрелки были такими же чужаками по сравнению с дуэлями, как выглядели бы сельские похитители скота с границы, поставь их рядом с горожанином и плантатором Юга. И тем не менее, столь разные вещи срослись воедино в общем историческом сознании, что является отчасти результатом неспособности или нежелания писателей обозначить жизненно важную разницу между ними. Чарльз Саммерфилд написал книгу под названием «Дуэлянты и дуэли на Юго-Западе», опубликованную в 1847 г., в которой четко изложил свое понимание термина «дуэль»:

Другие кодексы чести устанавливают правила столь же неизменные, как те, что царили у мидийцев и персов, но кодекс Юго-Запада признает лишь одно универсальное правило — драться при любом раскладе, драться перед лицом любого врага, пусть даже и на невыгодных условиях.

Иные кодексы имеют уважение к определенному цивилизованному или, по меньшей мере, не совершенно дикому оружию. Но этот обязывает драться с любым инструментом разрушения в руках, будь то острие охотничьего ножа или срез ружейного ствола. Да что там! Дуэлянт лесного захолустья предпочтет биться с двуствольным дробовиком в руках или с полевой пушкой, заряженной раскаленными докрасна молниями, если, конечно, сможет достать такие дорогостоящие боеприпасы{629}.