Королева бурь - Мэрион Брэдли

Ее улыбка была озорной и невинной. Стиснув зубы, Донел взял Ренату за руку и вывел ее к танцующим.

— Ее следует хорошенько отшлепать! — Рената едва сдерживала слезы. — Я думала… я думала, она понимает. Я надеялась, что нравлюсь ей, что она даже начинает любить меня… Как она могла?

— Она переутомилась, — сухо сказал Донел. — Час уже поздний, и напряжение очень велико. Полагаю, она не может не вспоминать о том, что случилось во время ее помолвки с Дарреном из Скатфелла.

«Дорилис в последнее время отличалась хорошим поведением, — думала Рената. — Она помогла мне разогнать снежную бурю, грозившую похоронить Эллерта, Кассандру и Довела, и теперь гордится этим. Но она остается ребенком — испорченным и своевольным».

Эллерт, сидевший в другом конце зала рядом с Кассандрой, услышал отзвук грома. На мгновение это показалось ему голосом его ларана, предупреждавшим о грядущих бурях над Алдараном… Ему показалось, будто он стоит во дворе замка, озаренном сверкающими молниями и наполненном треском электрических разрядов. Он видел бледное лицо Ренаты… слышал крики и лязг оружия и чуть было не сорвался с места, решив, что замок в самом деле подвергся нападению, но вовремя вспомнил, что сейчас это просто невозможно.

Кассандра сильно сжала его руку.

— Что ты видел? — прошептала она.

— Бурю. Грозу над Алдараном.

Его голос понизился до шепота, словно он снова услышал гром, хотя на этот раз раскаты гремели лишь в воображении.

Донел вернулся к своему месту и почтительно, но твердо обратился к лорду Алдарану:

— Сир, час уже поздний. Поскольку эта церемония не закончится традиционным препровождением новобрачных к ложу, я распорядился отпустить менестрелей и принести гостевой кубок.

Лицо Алдарана потемнело от неожиданного прилива крови.

— Ты слишком много на себя берешь, Донел! Я не отдавал подобных распоряжений!

Донел замер, ошеломленный реакцией старика. В последние три года дом Микел оставлял подобные распоряжения на усмотрение приемного сына.

— Я поступил так, как вы всегда требовали от меня, сир, — рассудительно произнес он. — Уверяю вас, я действовал исходя из самых лучших побуждений.

Он надеялся, что сможет успокоить лорда Алдарана, сославшись на его собственные слова, но вместо этого дом Микел подался вперед, сжал кулаки и грозно спросил:

— Неужели ты так жаждешь править здесь вместо меня, Донел, что не мог даже дождаться моего слова?

«Он что, сошел с ума?» — изумленно подумал Деллерей.

Дом Микел открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но слуги уже внесли золотой кубок, инкрустированный самоцветами и доверху наполненный ароматным вином со специями. Кубок полагалось пустить по кругу, передавая из рук в руки.

Сжав массивную чашу в ладонях, дом Микел так долго пребывал в неподвижности, что Донел затрепетал, но в конце концов правила приличия одержали верх. Старый лорд поклонился Донелу, поднес кубок к губам и передал ему. Тот едва прикоснулся к вину, поднес кубок Дорилис, а затем протянул Эллерту и Кассандре.

Неудачная сцена положила конец празднеству. Один за другим, пригубив вино, гости кланялись лорду Алдарану и уходили. Дорилис неожиданно разразилась рыданиями, которые быстро переросли в крикливую истерику.

— Что такое, Дорилис, дитя мое? — беспомощно произнес дом Микел. Когда он прикоснулся к девочке, та зарыдала еще громче.

Маргали, подоспевшая на помощь, заключила Дорилис в объятия.

— Она переутомилась, и неудивительно. Полно, полно, моя маленькая, разреши мне отвести тебя в постель. Пошли, моя дорогая, моя птичка, не надо плакать, — ворковала она.

Маргали, Элиза и Кэти почти вынесли девочку из зала. Немногие из оставшихся гостей в смущении разошлись по своим комнатам.

Донел, побагровевший и взбешенный, одним глотком осушил бокал и снова наполнил его с мрачной сосредоточенностью. Эллерт хотел было остановить его, но передумал и со вздохом отошел в сторону. Сейчас он ничего не мог сделать для юноши. Если Донел напьется, это будет лишь достойным завершением неудавшегося торжества.

Эллерт нагнал жену в дверях. Они молча направились по коридору к своим комнатам.

— Я не виню девочку, — сказала Кассандра, с мучительными усилиями поднимаясь по лестнице и придерживаясь за перила. — Нелегко играть роль новобрачной, когда все смотрят на тебя и чуть ли не в открытую осуждают свадьбу, а потом ложиться в постель в детской комнате — так, словно ничего не произошло! Вот так праздник для ребенка! Я уже не говорю о первой брачной ночи.

— Насколько я помню, любимая, ты тоже провела свою первую брачную ночь в одиночестве, — напомнил Эллерт, мягко взяв ее под локоть.

— Да, — ответила она, глядя на него и улыбаясь. — Но мой жених не лежал в постели с другой, которую он любил бы больше меня. Как думаешь, Дорилис не знает, что Донел спит с Ренатой? По-моему, она ревнует.

Эллерт фыркнул:

— Даже если и знает, что это может означать для нее, в ее-то возрасте? Она может ревновать Донела, но он остается ее старшим братом, и конечно, брачная ночь для нее не то же самое, что и для тебя.

— Я не слишком уверена в этом, — тихо сказала Кассандра. — Дорилис не так мала, как думает большинство людей. Да, я готова признать, что ей не так много лет, но того, кто обладает ее даром, несет на себе тяжесть двух смертей и знает все, чему может научить Рената, нельзя называть ребенком. Милосердные боги, что за ужасный клубок! — шепотом добавила она. — Не могу представить, что из этого получится.

Эллерт, который мог попробовать, решил, что лучше этого не делать.

Глубокой ночью Рената была разбужена какими-то звуками в коридоре. Мгновенно сообразив, кто это, она вскочила с постели, распахнула дверь и увидела Донела — растрепанного, едва стоящего на ногах и очень пьяного.

— В такую ночь… Разумно ли это, Донел? — спросила она, но тут же поняла, что ему наплевать. Она ощущала его отчаяние, словно собственную физическую боль.

— Если ты выгонишь меня сейчас, то я брошусь вниз с самой высокой башни этого замка, — хрипло пробормотал он.

Ее руки протянулись навстречу, втащили внутрь, захлопнули за ним дверь.

— Они могут женить меня на Дорилис, — с пьяной запальчивостью произнес Донел, — но она никогда не будет моей женой. Ни одна женщина не будет моей женой, кроме тебя!

«Милосердная Аварра, что с нами будет!» — подумала Рената. Она была Наблюдающей и понимала, что, учитывая его теперешнее состояние, трудно придумать худшие условия для сегодняшней встречи. Но она также знала, что не может лишить его ничего, что могло хотя бы ненадолго уменьшить боль, смягчить унижение сегодняшнего вечера. И еще она сознавала с горькой внутренней убежденностью, что в эту ночь понесет сына от Донела.