Летняя вьюга - Павел Сормов

Огромная Луна занимала уже половину лобового стекла. Юлька, в очередной раз «привязавшись» по секстанту, поглядела на свои таймеры. Всё шло точно по плану полёта, и умница самодовольно улыбалась.

— Курсовая два, поворот!

Чтобы не висеть на ремнях, тормозить надо было задом наперёд. Отчитав «молитву» и прицелившись в нужную звезду, космонавты снова влипли в свои кресла с подголовниками. За полчаса погасив огромную скорость, волшебный кораблик завис примерно в полутора тысячах километрах от Луны. Теперь от феечки с подругой требовалась импровизация — мотаться на окололунной орбите им не хотелось, время было дорого. Точкой прилунения ещё вчера решили выбрать место посадки «Аполлона-11» — Дарье хотелось лично выяснить, были ли на Луне америкосы, или сорок с лишним лет всем врали. Проблема была в том, что ориентация на спутнике Земли могла быть только визуальной, GPS и Глонасса сюда не завезли. Предусмотрительная Терция, правда, ещё позавчера скачала, летая с рыжей в Мариуполь, подробный фотоатлас Луны, со всеми ключевыми точками. Но в зависимости от положения Солнца на лунном небе, одни и те же объекты выглядели по-разному, и привязаться было мудрено.

Подрабатывая короткими импульсами своего самодельного «солнышка», феечка, исполняя команды «штурмана», аккуратно подвесила «Таврию» на километровой высоте над лунным экватором, примерно у западного «берега» моря Спокойствия. Теперь можно было использовать запас газа — при полёте на одной высоте молекулы практически не «замыливались». Потерять воздух было бы настоящим кошмаром, у космоса за любую ошибку мера наказания одна. Она же исключительная. С точки зрения классической физики такой безопорный полёт был полным бредом. Впрочем, все дашкины способности проходили по той же категории… Распахнув обе двери, девушки высматривали внизу ориентиры, пытаясь опознать их по атласу. Серёга тоже высунулся, разглядывая серо-бурую поверхность сухого «моря» в громадный морской бинокль.

Скорость полёта была достаточно приличной, около двухсот метров в секунду, строго по лунному экватору на местный восток. Разгоняться, равно как и тормозить, фея предпочитала термоядом, опасаясь «испортить» молекулы газов воздуха — с новыми тут была напряжёнка, если что. Так летели минут двадцать и добрались до нужного района.

— Вот! Вон он, на два часа! — Радостно заорал Серёга, размахивая своим адмиральским биноклем.

Действительно, в поблёскивающем под отвесным солнцем буром хаосе вдруг обнаружилось крошечное рукотворное вкрапление — паучок посадочной ступени «Аполлона».

— Десять на три, на двенадцать! — скомандовала Юля, заперев дверь и пристегнувшись.

Дашка выдала требуемый импульс, кораблик практически остановился и начал медленно падать. «Скатив» машинку с призрачной воздушной горки, рыжая аккуратно, с какой-то преувеличенной нежностью опустила «Таврию» в полусотне метров от разлапистой американской каракатицы, простоявшей здесь без малого сорок три года.

— Гляди-ка, не напиздели! — весело матюгнулся «космонавт-бездельник», когда автомобильчик мягко ткнулся в лунную поверхность одновременно четырьмя колёсами и замер. Космонавты переглянулись.

Под колёсами взлетела лунная пыль — угодив в принесённую феечкой с собой атмосферу, она стала клубиться, как и положено любой тонкой пыли. Дарья осадила пелену, успевшую затянуть стёкла. Потом резко открыла дверь.

— Приехали!

И, по праву первая, встала на мягкую, рыхлую поверхность. Шлёпанцами, в которые и была обута.

— Ай. Горячая! — включив фейское охлаждение, рыжая чуть подлетела вверх, и снова встала, на сей раз твёрдо, на Луну.

Юлька и Серый тоже выбрались. Аккуратно встав на охлаждённый плацдарм, путешественники обошли машину, и подошли к Дарье. Говорить никому не хотелось. Их окружало полное безмолвие, все звуки были заперты внутри локальной воздушной капсулы, общего скафандра юных космонавтов. Совсем близко от путешественников как-то нелепо валялся на грунте присыпанный тёмной пылью американский флаг, видимо, сбитый ещё отработкой взлетавшего «Аполлона». Остро пахло чем-то палёным, будто, прямо перед прилётом гостей с Земли, неведомые луняне от души здесь поиграли в войну, щёлкая пистонами и бабахая петардами. Вокруг была неопределённого, серовато-пятнистого цвета равнина, усыпанная пыльным каменным хаосом, непривычно близкий горизонт был настолько чёток, что казалось, можно, протянув руку, прикоснуться к низкой каменной гряде, протянувшейся за посадочной ступенью американского корабля.

Дашка задрала голову… и её сердце разом провалилось в желудок… Стоящее почти в зените Солнце заливало пустыню страшноватым белым светом, без всяких полутеней и рельефа. А ниже жуткой люстры, голубоватой подковой над несуществующей дверью, висел огромный ущербный серп Земли. Рогами вниз, как личная дашкина триумфальная арка. ОНИ БЫЛИ НА ЛУНЕ.

От волнений за судьбу экспедиции Мыша отвлекла Натали. И отвлекла надолго и вкусно. А сейчас, завернувшись в огромное полотенце, женщина просто покачивалась вместе с Димой в гамаке, во дворе большого дома, и разглядывала звёзды. Неторопливо заходила почти полная луна.

— Здравствуйте, дети! Угадайте, кто я? — Борис Викентьевич был сейчас похож, скорее, на пожилого британского колонизатора.

— Редьярд Киплинг, сэр! Человек и Книга Джунглей! — подмигнув несколько застеснявшейся своего «наряда» Наталье, завёл шарманку Мыш.

— Ну, вы тут вообще совсем!

Во двор, разбуженные голосами, вылезли Светлана с Игорем. «Колонизатор», с прищуром осмотрев загорелых подопечных «туземцев», отметил явный некомплект.

— А Дашка с молодёжью где, у Козихи?

— В море, — Ровно ответил Дима.

— Какое море, ночь…

— Mare Tranquillitatis, — обернувшись через плечо на Луну, продолжил Мыш, — вроде уже должны долететь.

— Таак. Везде поспела. Кто ещё знает?

— Познакомьтесь, Борис Викентьевич. Наталья. В теме происходящего.

— Очень приятно. — Профессор кивнул.

— Взаимно. Дима мне о вас много рассказывал. Ещё знают Юля с Серёжей, и Кристина, моя дочка. Григорий не в курсе.

— Нда. Не в обиду, но…

— Но по секрету всему свету получилось, — закончил Джа.

— А на Луне с ней, сейчас, Юлька Музалевская, с кавалером, — дополнила Света.

Подошёл Григорий, поздоровался с отцом. Посвящённые изобразили на лицах полное отсутствие всякого присутствия.

— Погано, как-то, — тихо сказал Наталье Мыш.

Та просто изобразила глазами согласие. Борис Викентьевич, тем временем, отвёл младшего сына в сторону, и что-то быстро ему сказал, после чего вернулся к прочим отдыхающим. Натали, уже, с космической скоростью, сменившая свой наряд на более пристойный, собрала на стол чай.