В тропики за животными - Дэвид Эттенборо

Маленький наранхе сердито захрюкал и тут же плотно свернулся, превратившись в желтый мячик. Его чешуйчатый хвостик лег рядом с роговой пластинкой, покрывающей макушку, и все тело зверька оказалось закрытым броней. В таком положении он был неуязвим. Пожалуй, только волк или ягуар могли бы вскрыть этот живой сейф своими мощными челюстями. Я вытащил из кармана матерчатый мешок и положил в него свернувшегося наранхе. Кстати, такие мешки очень удобны для переноски животных. В них свободно проникает воздух, внутри темно, и поэтому пленники, попав туда, почти всегда ведут себя смирно. Положив мешок с броненосцем на землю, я на несколько минут отлучился к гнезду колибри за футляром от бинокля. Когда я вернулся, мешка на месте не оказалось. Оглядевшись, я увидел, как мешок медленно отползает в сторону. Очевидно, наранхе решил устроить бег в мешке. Подобрав беглеца, я отнес его домой и устроил вместе с Подху в старой повозке. Малыш, судя по всему, остался доволен своим новым жилищем.

За неделю мы поймали пять пар броненосцев: три — наранхе и две — девятипоясных. Все они свободно разместились в повозке, которую мы стали называть «лошадиной столовой», так как вся эта компания поглощала безмерное количество пищи. На эстансии каждую неделю резали коров, поэтому в мясе недостатка не было. Но броненосцы нуждались еще в молоке и яйцах, а эти продукты оказались у Фаустиньо дефицитными. По счастливой случайности, как раз в это время одна из куриц, свободно навещавших нашу спальню, решила устроить гнездо в моем вещевом мешке. Сначала я хотел было помешать ее намерениям, но потом сообразил, что смогу получать от наседки по яйцу в день. Курица не подвела, и ежедневный рацион броненосцев пополнился свежим яйцом: я смешивал его с молоком, которое удавалось раздобыть на кухне. Должен признаться, что мы утаили от хозяев свои побочные доходы.

И все же с наранхе не обошлось без неприятностей. Сначала на их нежных розовых подошвах появились порезы и язвочки. Мы выложили дно «лошадиной столовой» землей. Это помогло, хотя и прибавило нам много лишней работы. Броненосцы вели себя за едой страшно неряшливо, и мы были вынуждены каждые несколько дней вычищать повозку и полностью менять земляную подстилку.

Потом у наранхе началось сильное расстройство желудка. Выявить больных оказалось несложно. Броненосцы — в высшей степени нервные существа, и стоило взять одного из них в руки, как у него начинали дрожать конечности и он незамедлительно облегчался. Стараясь разнообразить рацион броненосцев, мы попытались накормить их пюре из вареного маниока, но они отвергли эту пищу. Расстройство тем временем усиливалось. Всерьез обеспокоенные состоянием здоровья наших питомцев, мы без конца обсуждали друг с другом их диету. Мы решили, что отпустим броненосцев на свободу, если не сумеем вылечить. И вдруг нас осенило: не слишком ли рафинированную пищу мы им даем? На воле броненосцы неизбежно должны проглатывать вместе с корешками и насекомыми изрядное количество земли, и не исключено, что она необходима им для нормального пищеварения. Не теряя времени, мы добавили к смеси мясного фарша, молока и яиц две пригоршни земли и, получив малопривлекательную на вид жижу, угостили ею броненосцев. Через три дня они исцелились.

Глава 8. Путешествие по Чако

Когда начинал дуть пронизывающий южный ветер, в Чако наступала холодная погода с затяжными, наводящими тоску проливными дождями. В такие дни вынужденного бездействия мы частенько наведывались в просторную, крытую соломой хижину, стоявшую рядом с загоном для скота. Здесь пеоны собирались поболтать, поточить ножи, сплести лассо из сыромятной кожи, пофлиртовать с девушками-метисками, служившими на кухне эстансии, и, конечно, попить горячего мате. На полу в центре хижины обычно горел костер, и пеоны всегда приглашали нас к огню и угощали мате. В этой хижине царила атмосфера гостеприимства и дружелюбия, приятно пахло лошадьми, кожей и дымом костра.

Как-то раз дождливым утром я зашел в хижину в надежде разделить с пеонами горшочек согревающего мате. К моему разочарованию и удивлению, я не застал там никого, кроме пяти или шести незнакомых, хорошо откормленных собак, смотревших на меня с явным подозрением. Тут мой взгляд упал на человека, растянувшегося во весь рост на деревянной скамье. Это был очень высокий мужчина в рваном бомбачо, рубашке без пуговиц и выцветшей домотканой фахе, обмотанной вокруг талии. Грубые, мозолистые подошвы босых ног говорили о том, что этот человек не привык пользоваться обувью. Он лежал на спине, прикрыв лицо старой широкополой шляпой, и, насколько я мог судить, был мне совершенно не знаком.

—   Буэнас диас,— сказал я.

—   Буэнас диас,— ответил незнакомец из-под шляпы приглушенным голосом.

—   Издалека пришли? — спросил я, с запинкой подбирая испанские слова.

—  Да,— ответил он и лениво поскреб живот.

Наступила пауза.

—  Холодновато,— произнес я довольно бессмысленно, не в состоянии придумать для продолжения беседы иной темы, кроме традиционной погодной.

Незнакомец спустил ноги на землю, сдвинул шляпу на затылок и сел. У него оказались черные, слегка тронутые сединой вьющиеся волосы, прокаленное солнцем лицо и серая щетина на подбородке.

—   Как насчет мате? — спросил он и, не дожидаясь ответа, стал развязывать брезентовый мешок, служивший ему подушкой. Он извлек оттуда коровий рог, серебряную бомбилью и бумажный пакет, насыпал из него в рог немного сухого зеленого мате, потом, не говоря ни слова, добавил туда воды из глиняного кувшина, стоявшего у скамьи, и, подождав немного, стал сосать настой через бомбилью. Выплюнув несколько первых мутных порций, он вновь наполнил рог и учтиво протянул его мне.

—   Что вы тут делаете? — поинтересовался он.

—   Ищем животных.

—  Каких?

—  Тату,— ответил я  не без лукавства.— Разных - разных тату.

—  У меня есть тату каррета,— услышал я в ответ.

Я не был уверен, что понял его правильно. Может быть, он употребил прошедшее время? Или сказал, что сможет поймать тату каррета, если захочет? Надо было срочно разобраться.

—  Моментико,— пробормотал я в волнении и, выскочив под дождь, побежал за Сэнди. Наш переводчик твердо держался правила начинать беседу с пустяков, считая, что это самый верный способ подготовить почву для любого серьезного разговора. Так он поступил и на этот раз, а я сидел рядом и ерзал от нетерпения. Через несколько минут Сэнди представил мне краткое резюме их разговора. Незнакомца звали Комелли. Он был охотником и скитался по Чако в поисках ягуаров, нутрий, лисиц или любых иных обладателей приличных шкур, за которые можно было получить спички, патроны, ножи и другие предметы, необходимые для бродяжьей жизни. Он уже лет десять не спал под крышей и ничуть о том не сожалел.