Волосы Вероники - Вильям Козлов

Не для того, чтобы «погасить» приведенные выше упреки, а для объективности картины, скажем: В. Козлову здесь удалось создать выразительные, узнаваемые «типы» людей. Это и упомянутая Грымзина, и Скобцов, хороший организатор науки, но сам не ученый. Это Леня Боровиков, бездумно тратящий молодость и здоровье, и Оля Журавлева, стремящаяся успеть всюду и теряющая главное, стержень, цель в жизни.

Удался автору и главный герой. Георгий Шувалов лишен ореола сказочной удачливости и везения. Череда жизненных неприятностей, через которую он проходит, не озлобляет и не расслабляет его. Удары, выпадающие на его долю, естественны для человека, ставящего перед собой высокие цели.

Действительно, Георгий Шувалов не одержим карьерой, ему не чужды маленькие человеческие слабости. В целом жизнь свою он строит по строгому нравственному закону, следовать которому непросто. Не потерять себя, сохранить человеческое достоинство, настоящую интеллигентность оказывается так трудно. Это относится и к области дружеских, личных контактов, и к служебной сфере. Вступив в борьбу с «мировоззрением» обывательщины, с «бытом», который «заедает», которому мы незаметно, но все более необратимо покоряемся, он — не терпит поражения. В этом — оптимистический пафос романа.

В. Козлов стремится показать течение самой жизни, жизнь во всей ее сложности. Но при этом он не избегает однозначных ответов, когда этого требуют ситуации. Нравственную позицию самого писателя никак не назовешь релятивистской. Зло и добро, мужество и трусость, самопожертвование он всегда называет своими именами. Но добро и зло у В. Козлова не прикреплены к человеку раз и навсегда. Они никогда не смешиваются друг с другом, как масло и вода, но грань между ними очень тонка. Одно-единственное слово, поступок могут переместить человека через эту незримую границу. Причем переход этот в направлении от добра ко злу, от правды к неправде совершается гораздо легче, чем в обратном направлении. Чтобы оставаться честным, быть личностью, требуется постоянное нравственное усилие — считает писатель.

В. Козлов не идеализирует и не схематизирует жизнь, берет ее такой, какая она есть на самом деле, со всеми ее сложностями, противоречиями, неувязками. Автор не на все вопросы ответил, да и не на все можно ответить однозначно. Но, главное, роман «Волосы Вероники» учит нас отстаивать свои взгляды всегда, везде, не подчиняться давлению извне или «стечению обстоятельств». Только так можно прожить жизнь полноценную, насыщенную, достойную звания человека.

В романе не происходит ничего сверхординарного, но все же в нем зафиксировано настоящее событие: победа человека в борьбе за человека. Успех в этом поединке достигнут не мановением волшебной писательской палочки. Он пережит и прочувствован, а потому убедителен, правдив, действен.

Повести В. Козлова привлекают тонким психологизмом, мягкой иронией, добрым взглядом на мир. Есть в них и скрытый драматизм, философский подтекст.

«Брат мой меньший» и «Дай лапу, дружище!» — произведения, органичные для В. Козлова. Лишь на первый взгляд они не походят на публикуемые рядом «Волосы Вероники». И роман, и повести, внешне разноплановые, объединяет мысль об ответственности человека за его поступки, действия или бездеятельность, отношение к окружающим людям или «братьям нашим меньшим».

В. Козлову претит всякое высокомерие по отношению к нашим четвероногим друзьям. Он признает в них равных нам существ, верит им, надеется на них. Надо очень любить животных, чтобы так о них написать.

Карай, Варден, Тобик и Джим — четыре разные собаки — поражают прежде всего своими характерами — своеобразными, очень отличными друг от друга, но всегда независимыми, нетерпимыми к высокомерию и понуканию.

Прочитав повести В. Козлова, начинаешь смотреть другими, более добрыми, внимательными, человечными глазами на обитающих рядом с тобой собак. Кажется, и собаки это чувствуют… Обнаруживается взаимная склонность к дружбе, к взаимопониманию.

В повести «Дай лапу, дружище!» людей почти нет. Вернее, они отходят в тень, уступая в благородстве и независимости натуры четвероногим персонажам, которые дают им маленькие уроки преданности и самоуважения.

В повести «Брат мой меньший» люди по отношению к эрдельтерьеру Караю несут злую несправедливую силу. Здесь переклички с Г. Троепольским, близости позиций двух писателей нельзя не заметить.

Карай гибнет от руки Лешки Паршина, мстящего как бы за мелкую обиду, а на самом деле за несостоявшуюся жизнь. Собака оказалась выше, благороднее человека, и человек не простил ей ее независимость. Но автор не проклинает совершившего злодеяние пьянчужку. В. Козлов почти жалеет его за трудную судьбу, за нереализованные возможности — Лешка мастеровит и работящ, но жизнь его бесцельна. Снисходительность же Карая Лешку раздражает.

Убив собаку, Лешка раскаивается, чуть не плачет. Не все человеческое в нем исчезло, растворилось в угарном тумане. Тяжело повисает в воздухе вопрос: кто же виноват в смерти пса? Лешка? Или что-то другое, неуловимо витавшее в воздухе, наполнявшее духотой общественную атмосферу, сковывавшее по рукам и ногам многочисленных рассеянных по российским деревням таких вот лешек?

Повести «Брат мой меньший» и «Дай лапу, дружище!» лиричны, задушевны по тональности. Они написаны в подчеркнуто традиционной манере и еще раз доказывают большие возможности использования приемов реалистического письма. Ему писатель остается верен на протяжении почти всего своего тридцатилетнего творческого пути.

А первую книжку — детскую — «Валерка-председатель» В. Козлов издал в 1960 году. Вскоре появились повести «На старой мельнице», «Юрка Гусь», «Копейка», «Витька с Чапаевской улицы», «Едем на Вял-озеро» и — наиболее любимая юными читателями, неоднократно переиздававшаяся — «Президент Каменного острова».

Уже в это время, не прекращая писать для детей и подростков, В. Козлов пробует свои силы и во «взрослой» литературе. Нашей современности посвящены его романы «Я спешу за счастьем», «Солнце на стене», «Три версты с гаком», «Приходи в воскресенье» и другие. Всего, начиная с 1960 года, вышло без малого 30 книг. У писателя есть свой круг читателей, среди которых встречаются и горячие поклонники его дарования. Почти все творчество В. Козлова приходится, как мы видим, на время, трудное для нашей страны. Период попустительства, застойные годы — каких только «эпитетов» не давалось этому периоду после весны 1985 года!

Что же литература этих лет? В какой мере ее затронул общий кризис? Какова мера ее вины за происходившее, и в чем ее заслуги?

Разумеется, и в это время у нас было немало писателей, стремившихся честно и правдиво говорить с читателем. Социальная инертность или близорукость сограждан не может не беспокоить истинного художника, преданного своему народу. Ему свойственна открытость души, обнаженность сердца, иммунитет против обывательской сытой бездумности. Он видит окружающее в сложных взаимосвязях прошлого, настоящего и будущего. Ему претит успокоенность на достигнутом — малом. Он не может молчать, когда молчать нельзя, постыдно.

С гневным обличением цивилизованных бюрократов, «урбанизаторов» выступил в 70-е годы В. Распутин. До последнего дыхания защищал простого человека, его право на деятельную, наполненную творческим трудом, созиданием жизнь В. Шукшин. С болью писал о нарастающей бездуховности, нравственном релятивизме Ю. Трифонов. Тревожная, беспокойная нота отличает произведения Ю. Бондарева, В. Белова, Ч. Айтматова, С. Залыгина.

Это писатели самые крупные, их известность перешагнула государственные границы. Но у нас было и есть немало других честных талантливых художников, своим пером боровшихся с косностью и лицемерием, сумевших сказать свое правдивое слово о происходящем. Часто им приходилось выдерживать нелегкую борьбу, отстаивая свои общественные и эстетические позиции. Порой они подвергались открытым нападкам, чаще же против них использовалось оружие более тонкое — замалчивание, искажение реального смысла и значения их произведений…

Сейчас, говоря о литературе 1965—1985 годов, мы обращаем внимание прежде всего на ее публицистическое звучание, «критичность». Но это — лишь первый уровень воспитания, анализа, оценки.

Труднее проследить умение художника проникнуть в самые глубинные пласты духовной жизни народа, его способность обозначить болевые точки времени в сфере человеческих отношений, там, где бессильна сухая цифирь экономики, социологии и демографии.

Здесь часто лучшим судьей становится читатель. Романы В. Козлова были приняты с интересом. Во многих письмах писателю звучат примерно такие утверждения: в ваших героях мы узнаем самих себя, своими книгами вы помогаете найти опору в жизни, отыскать выход в сложной ситуации. В романах В. Козлова привлекает стремление не обходить острые углы, без приукрашивания изображать разнообразных «имитаторов» — дружбы, любви, творческой работы, вообще любого дела.