Смерть королей - Бернард Корнуэлл

— Нет.

— Она была маленького роста, господин, как эльф, и прекрасна как заря. Она могла превратить кровь мужчин в огонь.

— Безумие, — сказал я.

— Но она выбрала Эдварда, и я обезумел.

— А теперь? — спросил я.

— Сердце зажило, — произнес он с чувством, — остался шрам, но я уже не настолько глуп и безумен. Эдвард — король, и он был добр ко мне.

— И есть и другие женщины, — заметил я.

— Спасибо Господу, да, — сказал он и снова рассмеялся.

В этот момент он мне нравился. Я никогда ему не доверял, но он, безусловно, был прав — есть женщины, которые доводят нас до безумия и глупости, и сердце можно излечить, даже если останется шрам, а потом мы закончили этот разговор, потому что к нам галопом скакал Финан, а перед нами расстилалась река, и датчане были в пределах видимости.

Узе здесь разливался широко. Облака медленно накрывали небо, так что река выглядела серой и унылой. Дюжина лебедей медленно плыла по медленным водам.

Мне показалось, что мир застыл, даже датчане притихли, все сотни, все тысячи, их знамена сияли под темной тучей.

— Сколько? — спросил я Финана.

— Слишком много, господин, — ответил он, это был ответ, которого я заслуживал, потому что невозможно сосчитать врага, скрывающегося в домах маленького городка.

Еще больше датчан рассеялось вдоль берега реки по обе стороны от города. Я разглядел развевающееся знамя с вороном Сигурда на возвышенности в центре города и флаг Кнута с топором и сломанным крестом у дальнего края моста.

Там были и саксы, потому что вепрь, символ Беортсига, расположился рядом с оленем Этельволда. Вниз по реке, за мостом, на противоположном берегу, были густо пришвартованы датские корабли, но только с семи сняли мачты и провели под мостом, что предполагало, что датчане не собираются использовать свои корабли, чтобы идти вверх по реке до Эанулфсбирига.

— Так почему они не атакуют? — спросил я.

Никто из них не пересек мост, который, конечно же, построили римляне. Я иногда думаю, что если бы римляне не вторглись в Британию, мы бы никогда не смогли переправиться через реку.

На южном берегу, рядом с нашими лошадьми, стоял полуразрушенный римский дом и кучка домиков с соломенными крышами. Это было бы прекрасным местом для авангарда датчан, но по каким-то причинам они, казалось, ограничились ожиданием на северном берегу.

Пошел дождь. Мелкий, колючий дождь, принесший порыв ветра, покрывший рябью реку рядом с лебедями. Солнце висело низко на западе, где небо все еще оставалось безоблачным, так что мне казалось, что и земля за рекой, и датчане с ярко раскрашенными щитами сияли в мире серых теней.

Далеко на севере я заметил шлейф дыма, и это было странно, потому что, что бы там ни горело, оно находилось в землях Эорика, а так далеко на севере наших отрядов не было. Возможно, думал я, это был просто обман зрения или случайный пожар.

— Отец прислушается к тебе? — спросил я Сигебрита.

— Да, господин.

— Скажи ему, мы пошлем гонца, когда ему можно будет отступить.

— А до этого мы остаемся?

— Если датчане не атакуют, то да, — сказал я, — и еще кое-что. Следи за этими ублюдками. Я указал на датчан дальше на западе. — Там дорога, идущая вдоль излучины, и если увидишь, что враги ее используют, отправь нам сообщение.

Задумавшись, он нахмурился:

— Потому что они могут попытаться помешать нашему отходу?

— Именно так, — ответил я, довольный, что он понял, — и если они отрежут дорогу на Беданфорд, то нам придется сражаться с ними и с фронта, и с тыла.

— И именно туда мы направляемся? — спросил он, — к Беданфорду?

— Да.

— И это к западу?

— К западу, — пояснил я Сигельфу, — но вам не придется туда идти — этим вечером вы присоединитесь к остальной армии.

Чего я не сказал, так это того, что оставил большую часть своих воинов неподалеку, сразу позади отряда из Кента. Отец Сигебрита, Сигельф, был настолько гордым и несговорчивым, что немедленно бы обвинил меня в недоверии ему, если бы узнал, что мои люди поблизости. По правде говоря, я хотел лично присмотреть за Хантандоном, а у Финана был самый острый глаз из всех, кого я знал.

Я оставил Финана на дороге, в полумиле к югу от Сигельфа, затем с дюжиной воинов вернулся в Эанулфсбириг. Когда я приехал, уже смеркалось, и хаос в конце концов утих.

Епископ Эркенвальд проехал по дороге обратно и приказал бросить самые медленные и тяжелые повозки, и теперь армия Эдварда собиралась в полях на другой стороне реки.

Если датчане действительно атакуют, то будут вынуждены всей армией пересечь мост, либо обойти вокруг по плохой дороге, что шла вдоль излучины.

— Меревал все еще охраняет эту дорогу, мой король? — спросил я Эдварда.

— Да, и сообщает, что нет никаких признаков врага.

— Хорошо. А где твоя сестра?

— Я отослал ее обратно в Беданфорд.

— И она уехала?

— Уехала, — улыбнулся он.

Теперь было уже ясно, что вся армия, за исключением моих людей и арьергарда Сигельфа, еще до наступления темноты будет в безопасности на другой стороне Узе, и потому я послал Ситрика обратно вверх по дороге с сообщением обоим отрядам отступить как можно скорее.

— Вели им выйти к мосту и пересечь его.

И как только это произойдет, и если датчане не попытаются обойти нас с фланга, мы избежим места для битвы, выбранного ими.

— И скажи Финану, чтобы сначала прошли люди Сигельфа, — сказал я Ситрику. Я хотел, чтобы настоящим арьергардом был Финан, потому что не было в армии более надежного воина.

— Ты выглядишь уставшим, — участливо сказал Эдвард.

— Я и в самом деле устал, мой король.

— Олдермен Сигельф догонит нас не раньше, чем через час, так что отдохни.

Я убедился, что дюжина моих людей и лошади отдыхают, а потом съел скудный ужин из черствого хлеба и толченых бобов. Дождь усилился, а западный ветер принес жестокий холод.

Король расположился в одном из домов, который мы наполовину разрушили, чтобы поджечь мост, но каким-то образом слуги короля нашли кусок парусины, с помощью которого устроили крышу. Огонь горел в очаге, и дым клубился под сделанным на скорую руку навесом.

Два священника тихо спорили, а я подсел поближе к огню. У дальней стены были свалены в кучу драгоценные шкатулки из серебра, золота и хрусталя, в которых хранились реликвии, взятые королем в поход, чтобы они принесли ему удачу.

Священники не могли прийти к согласию о том, содержит ли одна из шкатулок щепку из Ноева ковчега или ноготь с ноги святого Патрика, и я проигнорировал их.