Пора убивать - Джон Гришем

Ночью умер Бад Туитти. Из больницы позвонили Несбиту, а он связался с Джейком. Джейк подумал, что нужно будет послать цветы.

Глава 32

Воскресенье. До начала суда – один день. Джейк проснулся в пять утра с ощущением пустоты в желудке, что он приписал начинающемуся завтра процессу, и с головной болью, что он тоже приписал начинающемуся завтра процессу и затянувшемуся вчера до поздней ночи сидению на крыльце у Люсьена в обществе своей очаровательной сотрудницы и бывшего босса. Эллен решила остаться на ночь в комнате для гостей, так что Джейку пришлось спать на диване у себя в офисе.

Сейчас он лежал и вслушивался в доносящиеся с улицы голоса. Внезапно поднявшись, он вдруг выскочил на балкон и замер от изумления при виде открывшегося взгляду зрелища. Итак, война объявлена и началась! Паттон[14] высадился! Вокруг всей площади стояли армейские грузовики, джипы, здесь и там пробегали озабоченные солдаты, изо всех сил пытаясь выглядеть организованно и молодцевато. Слышались какие-то команды по радио, дородные офицеры недовольными голосами подгоняли своих подчиненных. У остатков сгоревшей трибуны в центре лужайки был установлен пост. Три взвода солдат стучали молотками и растягивали веревки, разбивая три огромные брезентовые палатки с защитным камуфляжем. В четырех углах площади возводились баррикады, часовые расставлялись по постам. Как только часовой оставался предоставленным самому себе, он закуривал сигарету и прислонялся к ближайшему столбу.

Сидя на багажнике патрульной машины, Несбит следил за тем, как центр Клэнтона превращался в военный лагерь. Он перекинулся несколькими словами со стоявшими неподалеку людьми в военной форме.

Джейк сварил кофе, вынес чашку Несбиту. Теперь, когда Джейк был уже на ногах. Несбита следовало отпустить домой поспать. Вернувшись, Джейк вновь вышел на балкон и следил за тем, что происходит на лужайке, до того момента, когда окончательно рассвело. Выгрузив людей, грузовики направлялись к расположенному на север от города складу оружия войск национальной гвардии, где водители тоже могли отдохнуть.

По расчетам Джейка, выходило, что в город прибыли человек двести национальных гвардейцев. Небольшими группками они расхаживали вокруг здания суда, по прилегающим улицам, поглядывая на витрины магазинов и надеясь найти хоть какое-то развлечение.

Нуз, конечно, будет вне себя от гнева. Как они посмели вызвать части национальной гвардии, не посоветовавшись с ним! Ведь это же его процесс! Мэр начал про что-то такое говорить, но Джейк тут же пояснил, что ответственность за безопасность жителей лежит на нем, мэре, а никак не на судье. Оззи поддержал его, и Нуза не пригласили.

Чуть позже подъехал и сам Оззи вместе с Моссом Джуниором Тэтумом, чтобы встретиться с командовавшим войсками полковником. Втроем они обошли здание суда, инспектируя все приготовления. Оззи тыкал пальцем туда и сюда, а полковник отвечал ему утвердительными кивками, соглашаясь со всеми предложениями. Позвякивая ключами, Тэтум открыл двери суда, чтобы солдаты могли пользоваться водой и туалетами. В начале десятого на улице появились первые репортеры. Им хватило часа, чтобы обежать все расположение с камерами и микрофонами, засыпая вопросами какого-нибудь сержанта или капрала.

– Ваше имя, сэр?

– Сержант Драмрайт.

– Откуда вы?

– Из Буневилля.

– Где это?

– Милях в ста отсюда.

– Для чего вы здесь?

– По приказу губернатора.

– Зачем он вас вызвал?

– Мы должны держать здесь ситуацию под контролем.

– Предполагаются какие-то неприятности?

– Нет.

– Долго вы рассчитываете здесь пробыть?

– Не знаю.

– До конца суда?

– Не знаю.

– А кто знает?

– Губернатор, я думаю.

И так далее.

Весть о том, что в город вошли войска, распространилась воскресным утром очень быстро, и, выходя из церквей, жители устремлялись в центр, чтобы своими глазами убедиться в том, что здание суда и в самом деле оцеплено солдатами. Часть баррикад была разобрана, так что самые любопытные могли объехать вокруг площади, поглазеть на настоящих живых солдат с винтовками и джипами. Джейк продолжал сидеть на балконе, пить кофе и перебирать в уме карточки с написанными на них фамилиями присяжных.

Затем он позвонил Карле, рассказал о введенных в город войсках, подчеркнув при этом, что находится в полной безопасности, такой, какой никогда раньше ощущать ему не приходилось. В этот самый момент, говорил он ей, на Вашингтон-стрит находятся сотни хорошо вооруженных людей в форме, для того чтобы защитить его жизнь. Да, телохранитель по-прежнему рядом. Да, дом стоит как стоял. Принимая во внимание то, что в газетах вряд ли уже сообщалось о смерти Бада Туитти, эту тему Джейк обошел. Может, она ничего и не узнает. Карла сообщила, что они сейчас на катере ее отца отправляются на рыбалку и Ханне очень хочется, чтобы папочка был с ней. Попрощавшись с женой, Джейк почувствовал, что никогда в жизни еще не испытывал такой тоски по этим двум женщинам – большой и маленькой.

Открыв заднюю дверь, Эллен Рорк вошла в кухню и положила на стол небольшой пакет с продуктами. Вытащив из кейса папку с бумагами, отправилась на поиски босса. Нашла она его на балконе – он перебирал карточки и время от времени посматривал на здание суда.

– Добрый вечер, Ро-арк.

– Добрый вечер, босс. – Она протянула ему толстую папку: – Здесь то, о чем вы просили меня по поводу изнасилования. Орешек оказался крепким, но я с ним справилась. Прошу извинить за большой объем.

Подобно всем другим подготовленным материалам, этот был столь же аккуратно оформлен, снабжен указателем, библиографией, страницы пронумерованы. Джейк пролистал папку.

– К черту, Ро-арк, я ведь не просил тебя написать учебник.

– Зная то, как вас, босс, пугает любая научная писанина, я приложила все усилия для того, чтобы не пользоваться словами, в которых больше чем два слога.

– Господи, и она еще позволяет себе шутить! А не могла бы ты свести эту свою диссертацию ну, скажем, страницам к тридцати?

– Слушай, Джейк, это – фундаментальное исследование по юриспруденции, выполненное одареннейшей студенткой, наделенной редким талантом думать и писать ясно. Это работа гения, и она принадлежит тебе. Так что перестань брюзжать.

– Слушаюсь, мэм. Головка у вас не болит?

– Болит. С самого утра. Я просидела за машинкой десять часов, а теперь мне необходимо выпить. У тебя есть блендер?

– Что?

– Блендер. Это такая штуковина, ее придумали совсем недавно у нас, на Севере. Так сказать, кухонная принадлежность. – Посмотри в шкафчиках рядом с микроволновой печью. Эллен исчезла. Почти совсем стемнело, и движение вокруг площади пошло на убыль: зеваки уже, видимо, пресытились видом расставленных по периметру здания суда солдат. После двенадцатичасового пребывания на удушающей жаре в центре Клэнтона гвардейцы чувствовали усталость, их начинала мучить тоска по дому. Сидя на траве под деревьями или на складных стульях, они на чем свет стоит проклинали губернатора. Когда на город спустилась темнота, солдаты протянули из здания суда провода, на которые были тут же повешены лампочки. Неподалеку от почты остановился грузовик, и высыпавшие из него чернокожие принялись разгружать на лужайку легкие садовые столики и стулья, устанавливать на столиках свечи – велась подготовка к ночному бдению. Под взглядами двухсот вооруженных гвардейцев негритянские активисты начали расхаживать по тротуарам Джексон-стрит. Предводителем у них была миссис Розиа Элфи Гэйтвуд – двухсотфунтовая вдова, воспитавшая одиннадцать детей, девять из которых учились сейчас в колледжах. В городе она была известна также и тем, что оказалась первой негритянкой, осмелившейся напиться воды из питьевого фонтанчика на площади и оставшейся после этого в живых.

Розиа в упор смотрела на солдат. Солдаты молчали. Вернулась Эллен, неся две большие пивные кружки, наполненные какой-то зеленоватой жидкостью. Поставив кружки на стол, она подтянула к себе кресло.

– Что это?

– Пей. Это поможет тебе расслабиться.

– Я выпью. Но прежде мне хотелось бы узнать, что это такое.

– "Маргарита".

Джейк внимательно уставился на край кружки.

– А где же соль?

– Мне она ни к чему.

– Ладно, обойдемся без соли. Но почему «Маргарита»?

– А почему нет?

Он прикрыл глаза, сделал большой глоток. Затем еще один.

– Ро-арк, ты – талантливая женщина.

– Твоя служащая. Он выпил еще.

– Ничего подобного я не пил уже лет восемь.

– Мне очень жаль тебя. – Ее кружка была наполовину пуста.

– Что здесь за ром?

– Не будь ты моим боссом, я назвала бы тебя старой задницей.

– Спасибо.

– Это не ром. Это текила, лимонный сок и чуточку «Куантро». А я думала, что этот рецепт известен каждому студенту-юристу.

– Чем мне заслужить твое прощение? Я почти уверен, что знал его, когда был студентом-юристом. Эллен окинула взглядом площадь: