Ангел Возмездия - Юрий Петухов

– Ну, пока! – проскрипел Гмых.

– До свиданьица, то есть! – уточнил Хмаг.

И они ушли, волоча за собою всю заляпанную брызгами, измызганную в желто-зеленом и безжизненную смуглянку, ушли через обычную боковую дверь, которая словно по команде распахнулась перед ними прямо напротив того места, где лежал Иван.

Харх-А-ан-Ха-Архан-Хархан-А

–Меж-арха-анье. Год 124-ый,

месяц развлечений

Он лежал недолго. Надо было уходить, пока не хватились. А что хватятся, Иван не сомневался.

Он встал. Обрывками комбинезонов, как мог стер с себя вонючую и уже подсыхающую зелень. Ладонями обтер лицо. Потом, когда первый Гмых проплывал на ленте мимо него, стянул тело с ленты, вытряхнул его из комбинезона, предварительно распустив пояс и боковые узлы. Комбинезон натянул на себя – сколько можно голышом, в одном поясе и узеньких тонких трусах, разгуливать по этому миру! Закинул за спину лучемет. И пошел к распахнутым дверям.

Челюсть саднило после ударов. Да и под ребрами что-то болело. Но Иван, знал – переломов нет, трещин тоже. Да и будь они, у него есть яйцо-превращатель!

С полдороги он вернулся, подобрал обрывок цепи. Может, пригодится еще! Сейчас все может пригодиться. Сунул цепь в карман – в широченный набедренный карман комбинезона.

Ничего у него не получалось, абсолютно ничего, за что бы ни взялся! Лану не отыскал! Смуглянку увели! Что с ней будет, где она сейчас?! Кровавая бойня, эта жуткая мясорубка закончилась какой-то идиотской комедией! Ему даже не предъявили обвинения, даже не сказали ничего, лишь отпихнули с Дороги! Это был верх презрения. Ну и наплевать!

Иван перешагнул через порог. И увидал шар – точно такой-же шар, какой стоял в садике, на котором любил сиживать и пошевеливать пальчиками жирный вертухай-доброжелатель.

Иван чуть не бегом кинулся к шару. И все же приостановился, не доходя метров трех. Он увидал, что здесь множество подобных шаров, к какому идти, какой нужный?! А вдруг это уже отработанные переходные шлюзы?! Или наоборот, еще не сданные в эксплуатацию? Нет, надо пробовать!

Он ткнулся в боковину. Не тут-то было! Зашел с другой стороны. Потом вскарабкался наверх. Ударил несколько раз в шар прикладом лучемета. Все понапрасну!

Чего он только не перепробовал: и на четвереньках пытался вползти, и спиной, как советовал жирный вертухай, и головой бился... Устал. Присел передохнуть, прислонился к ребристой поверхности.

Ах, как он устал! И не сейчас, не здесь, а да все дни, может, и месяцы пребывания в треклятой Системе.

Он провел ладонью по подбородку. Но тот не прощупывался. Если каких-то три дня назад он еще кололся и был похож на жесткую щетку с коротким ворсом, какими обычно вычищают собакам шерсть, то сейчас это была уже настоящая борода. Бриться было нечем, негде, некогда да и незачем! Иван вздохнул, опустил руку на колено. Оброс, одичал, вон и ребра торчат... а есть почему-то не хочется! Вспомнив про еду, он вытащил из пояса два шарика, проглотил. И сразу же в голове появилась смутная какая-то мыслишка – неужто он настолько неинтересен местным, что его даже не желают обыскать, отобрать то, что при нем, изучить, исследовать эти предметы, ведь давно же могли! АН нет! Это было непостижимо! Хотя, впрочем, Ивану подумалось и другое – вот взять муравья, к примеру, волокет он свое богатство, былиночку, жука дохлого или личинку, иголку палой хвои, ведь у человека не возникает желания отобрать у жалкого мураша его «богатства», ведь так?! Но он все-таки не муравей! Или же муравей?! С ума можно было сойти.

Но хватит, пора вставать! Иван выпрямил ноги, невольно уперся спиной в шар – и тот сдвинулся, покатился. А Иван не удержал равновесия и, так и не успев выпрямиться, повалился назад. Врожденное хладнокровие и отменная реакция спасли его – увидав на месте откатившегося шара провал, Иван извернулся, ударился коленями о края, полетел вниз, но успел-таки зацепиться. Вися на кончиках пальцев, он умудрился подтянуться и через какую-нибудь секунду выскочил бы наверх. Но шар вдруг пошел прямо на него – неумолимо, всей своей каменной тяжестью. Иван не захотел быть придавленным – будь, что будет! И он расслабил руки. Вовремя расслабил – самодвижущийся шлюз паровым молотом приближался к лунке-наковальне, стремясь обрести покой, и вот шар встал на свое место, закрывая провал, застилая свет белый. А Иван полетел вниз.

Казалось бы, должен был привыкнуть ко всем этим падениям. Но разве привыкнешь! Каждый раз у него что-то в груди обрывалось, в мозгу стучало: «ну, все! это конец!» И каждый раз выносила нелегкая! Вот и сейчас вынесла: Иван падал недолго. Да и странным каким-то было падение – поначалу он летел вниз, точно вниз! Потом он потерял ориентацию, а еще чуть позже он вдруг ощутил, что летит вверх, а низ – внизу, как ему и положено. И настал момент, когда он остановился, когда кончился этот полет, и Иван застыл на миг. Застыл, чтобы начать обратное падение-полет. И он почувствовал – вот сейчас случится непоправимое, если он не предпримет чего-либо, его как гирю маятника будет носить по мрачной трубе туда и обратно, без остановки, без начала и конца движения, и тогда он сам станет вечным, да таким вечным, что все эти марты-матки позавидуют бесконечности его маятникообразного существования в трубе... Что мог сделать Иван, что он мог предпринять? Лишь одно – он растопырил руки и ноги, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, за что можно уцепиться, и он уже летел вниз, когда в ладонь ударило что-то, чуть не вывернуло от резкой остановки руку... Он стерпел боль. Ухватился и другой рукой. И все понял – это были перекладины самой обычной железной лестницы.

Внизу, или точнее, там, откуда упал, Иван уже был. Оставалось одно – лезть наверх.

И он полез. Стимуляторы начали действовать еще несколько минут назад, и потому Иван даже и не лез, тем более, не полз, а чуть ли не вприпрыжку бежал по перекладинам. Он не боялся оскользнуться, оступиться – тело шло на автопилоте. А голова беспрестанно осмысливала, анализировала происходящее, пыталась увязать с предыдущим, выстроить какую-то логическую цепочку. Ни черта не получалось! Логика отсутствовала даже в тех вещах, которые не были связаны с этим проклятым миром. Как Иван радовался восстановительным функциям, регенеративным способностям яйца-превращателя! Он сам себе казался полубогом, неуязвимым и бессмертным навроде какого-нибудь сказочного Кощея Бессмертного... И вдруг вспомнился старина Гуг, все сразу разрушилось – ведь Буйный как прыгал на своем биопротезе, так и продолжал на нем прыгать, несмотря на то, что не раз перекидывался из одной оболочки в другую! Значит, не действовала на него эта хреновина?! Иван на бегу нащупал в поясе яйцо-превращатель – главное, оно на месте, с остальным позже разберемся!