Морской разбойник. Морские разбойники - Франц Гофман

Узнав походку нотариуса, Перси засмеялся; он находился в состоянии какой-то экзальтации. «Сам дьявол или бог посылает его сюда? «— подумал он и с удовольствием взглянул на свои огромные мускулистые руки с костлявыми пальцами, похожими на крючья…

Затем, не погасив даже лампы, стоящей на камине, бывший клерк адвоката Джошуа спрятался в маленькой уборной, оставив дверь туда открытой.

ГЛАВА XIX

Враги

Еще подымаясь по лестнице, Пеггам увидел в доме свет. Это чрезвычайно удивило его.

«Неужели я забыл погасить лампу? — подумал он. — Да нет же, я хорошо знаю, что погасил ее перед тем, как уйти… Впрочем, я, может быть, и ошибаюсь, потому что дверь заперта на ключ. Я сам ее запер и, очевидно, ее никто после меня не отпирал. К тому же в доме все тихо и не слышно ни малейшего шороха. Но почему так странно на меня действует эта тишина? Неужели я начинаю бояться? Но отчего же? Ах, какое ребячество! «

И все-таки он в нерешимости остановился и не поднимался по лестнице. Как будто какое-то подсознательное чутье говорило ему об опасности.

Что же побудило его сойти с корабля и вернуться в свое покинутое жилище? Хотелось ли ему полюбоваться на череп своего врага, обглоданный крысами, или послушать его предсмертные стоны?

Он продолжал стоять, не двигаясь, и прислушивался к тишине, которая казалась ему томительной и угрожающей. Однако нужно было в конце концов на что-нибудь решиться. Положение становилось смешным. Чтобы рассеять охвативший его беспричинный страх, Пеггам крикнул громким, но слегка дрогнувшим голосом:

— Эй! Кто там есть?

Ответа не последовало.

Нотариус решительно поднялся по лестнице. Войдя в гостиную, он в изумлении остановился, увидав открытой нишу, которую Перси позабыл закрыть.

«Кто-то здесь был! — подумал он. — Об этой нише я до сих пор и понятия не имел. Очевидно, сюда приходил кто-нибудь из моих домашних, потому что посторонний человек не стал бы тут прятать ничего».

Он повысил голос, стараясь сделать его твердым, несмотря на внутреннее волнение:

— Пусть тот, кто спрятался здесь в доме, немедленно покажется мне на глаза. Только с этим условием я прощу ему его дерзкую выходку. Прятаться от меня все равно бесполезно. Я обыщу весь дом, и тогда спрятавшийся пусть уж пеняет на самого себя: я поступлю с ним, как с простым вором.

Несмотря на эту угрозу, в доме продолжало царить полное безмолвие.

Тогда Пеггам почувствовал, как ужас забирается в его душу. Впервые в своей жизни бесстрашный старик ощутил, как дрожат его ноги и руки. Тщетно боролся он с охватившей его слабостью. Его нервы, обычно такие крепкие, не повиновались усилиям воли. И все-таки было что-то такое в этом доме, в этой немой тишине, что разум его был бессилен объяснить, но инстинкт говорил: «Берегись! Берегись! «И он верил своему инстинкту. Он больше не сомневался: в доме была опасность, и нужно было отыскать ее и узнать, в чем она заключается.

Пеггам направился к уборной. Эта комната была так мала, что обыскать ее не представляло никакого затруднения.

Если бы кто-нибудь видел, какими робкими шагами крался нотариус Пеггам, то ни за что не поверил бы, что этот человек приводил в трепет не только Англию, но и все побережье Европы. Старик, не входя в комнату, просунул в дверь голову и заглянул.

Но этого было достаточно.

Кровь застыла у него в жилах, дыхание остановилось… Прямо перед ним с искривленным от бешенства лицом и горящими глазами стоял Перси.

Пеггам невольно попятился назад, и Перси пошел на него, вытянув вперед свои длинные костлявые руки.

Шаг за шагом отступал назад нотариус, и шаг за шагом наступал на него человек, с которым он поступил так жестоко. Пеггам понимал, что его единственный шанс на спасение заключался в бегстве, но он боялся повернуться спиной к своему врагу. Нотариус имел все основания бояться, так как перед ним находилось полубезумное существо. Время от времени Перси открывал рот, как бы приглашая Пеггама полюбоваться на дело своих рук, или щелкал зубами, как голодный зверь при виде добычи.

Если бы главарь «Морских разбойников» бросился бежать, то непременно бы погиб, но он старался не поддаваться чувству страха. Он сообразил, что его противник, наверное, ослабел от потери крови и потому физически слабее его. Призвав на помощь всю свою энергию, Пеггам остановился и, прижавшись спиною к стене, приготовился к борьбе. Дорого бы дал он в эту минуту за то, чтобы иметь хоть какое-нибудь оружие… Но, к сожалению, он никогда не носил с собой даже ножа, так как не привык действовать сам, а только руководил другими.

Видя, что его противник готов принять бой, Перси с хриплым криком бросился на Пеггама, но тот ловко увернулся, и Перси едва не потерял равновесия.

В свою очередь нотариус с проворством, непостижимым для его лет, схватил Перси за волосы и повалил на пол.

— Что, приятель? — вскричал он, наступая лежащему коленом на грудь. — Разве старик Пеггам еще не в состоянии постоять за себя?

Но лицо Перси не выражало ни малейшего испуга. Глаза его по-прежнему горели безумием и ненавистью, и он лежал совершенно спокойно, не пытаясь сопротивляться.

Нотариус ошибочно понял эту неподвижность врага и самоуверенно продолжал:

— Ну, я ведь знал, что ты человек рассудительный. Всякая дальнейшая борьба бесполезна. Ты в моих руках. Но я докажу тебе, что я вовсе не так зол, как ты думаешь.

Старый бандит совсем не был уверен в том, что говорил, но в его положении лучше всего было идти на мировую.

— Ты видишь, — продолжал он, — что мне ничего не стоит задушить тебя, как собаку.

И он попытался схватить своего противника за горло. Для этого ему пришлось выпустить руки Перси. И в тот же миг он пожалел об этом, но было уже поздно.

Длинные, цепкие руки схватили нотариуса за волосы. Старик попытался восстановить свою прежнюю позицию. Теперь оба врага держали друг друга за волосы, и можно было с уверенностью сказать, что победа достанется более сильному из двух, то есть Перси. Несмотря на потерю крови, безумие, овладевшее им, придавало ему силы. Пеггам это понял и затрепетал от страха за свою жизнь. Он даже не мог надеяться на чью-либо помощь, так как сам запретил своим подчиненным отлучаться с судна, и никто не знал, куда он ушел.

— А! — сказал он своему противнику. — Ты со мной поступил предательски. Ты воспользовался моим великодушием. Мне не следовало доверять тебе. Ну, хорошо. Допустим, что наши шансы пока равны, но через несколько минут сюда явятся мои люди, и тогда тебе придется плохо. Послушай, я готов признать свою вину: я поступил с тобой слишком жестоко, но разве ты не предал меня норрландцам? Однако я согласен забыть все прошлое и отпустить тебя на все четыре стороны, но при условии, что ты уедешь куда-нибудь далеко и оставишь меня в покое. У тебя есть большой капитал, и ты сможешь спокойно жить… Сделай мне знак головой, что ты согласен, и я выпущу тебя сейчас же. Даю тебе слово.