Плохая война - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы подслушивали? – воскликнул Волков весело, ловя ее за руку.
– Слышала, – сказала Бритт строго.
– Ах, не дуйтесь, милая госпожа Ланге, я куплю вам самое лучшее платье, что только сыщете.
– Обойдусь, – все так же строго сказала она.
– Отчего же вы так злы, нам нужно радоваться и пить вино. У нас много денег.
– Сердце неспокойно, уж слишком много войн у вас.
– У меня всю жизнь так, всю жизнь много войн, я уже привык. – Волков тоже стал серьезен. – А что говорит ваше сердце: вернусь я с этой войны?
Она посмотрела на него рассерженно и сказала:
– Конечно, вернетесь, что за глупости вы говорите, но будет вам там совсем нелегко.
– Нелегко? Это пустое! – Он снова стал весел. – Я уже и не помню, когда мне было легко.
* * *
Господа офицеры смотрели на императорский патент с истинным благоговением.
– Сколько же такой может стоить? – интересовался Бертье.
– Даже представить не могу, – признавался Карл Брюнхвальд.
– Десять тысяч! – выпалил Роха.
– Да не смешите! – не верил Гаэтан Бертье. – Будь он стоимостью в десять тысяч, полковников оказалось бы как собак нерезаных. Десять тысяч всякий купчишка может выкинуть на свадьбу сынка. Двадцать, не меньше!
– Не меньше, – подтверждал Арчибальдус Рене. Кажется, на правах родственника Волкова он испытывал за него гордость. – Мы можем только порадоваться за вас, кавалер, вы достойны сего звания.
– Я и за вас, господа, готов порадоваться, – сказал кавалер, – потому как этот патент мне дарован с той целью, чтобы собрал я войско в полторы тысячи человек. И естественно, вы будете моими офицерами.
Офицеры слушали его очень внимательно.
– А так как войско будет много больше, чем у меня прежде, то и людей в вашем подчинении окажется много больше, поэтому… – Волков сделал паузу, надеясь, что кто-то из офицеров закончит его речь, но те настороженно молчали. – Поэтому вы больше не ротмистры, господа.
– А кто же? – удивленно спросил Роха.
– Отныне во всех приказах и денежных циркулярах вы будете зваться капитанами. А вы, Карл, как первый мой капитан, будете иметь чин капитан-лейтенанта.
Секунду или две было тихо, а затем Бертье вскочил так, что стул отлетел прочь. Новоиспеченный капитан, дергая себя за грудки старого колета, заорал:
– Мне надо вина! Вина мне, госпожа Ланге, распорядитесь о вине!
И Максимилиан, и Увалень, и фон Клаузевиц, и прочие молодые господа, что сидели в конце стола и еще не видели патента, тоже веселились, стали кричать и поздравлять имперского полковника. И Роха тоже заорал радостно и тоже стал просить вина, и только убеленные сединами Рене и Брюнхвальд лишь улыбались спокойно, с достоинством принимая новые чины.
Бригитт прибежала с кухни на шум, а сверху спустилась Брунхильда со своим пажом посмотреть, что там у мужчин происходит. И даже госпожа Эшбахт с монахиней не остались безучастны к веселью.
Бертье радостно и с игривым поклоном приблизился к Элеоноре Августе и показал ей патент.
– Госпожа фон Эшбахт, полюбуйтесь, сам император удостоил вниманием вашего мужа и наградил его чином оберста. А мы, соответственно, теперь капитаны, а не какие-нибудь там жалкие ротмистры.
– Я очень рада за вас, капитан Бертье, – вежливо говорила Элеонора Августа, – и конечно же, рада за вас, мой господин.
А слуги несли с кухни на стол уже ужин и из подвала кувшины с вином. В зале было жарко и шумно, и все хотели пировать.
* * *
Утром следующего дня кавалер снова просил всех офицеров быть у него. Теперь, уже без веселья и лишнего вина, господа расселись за столом, чтобы набросать планы.
– Итого тысяча двести солдат вместе со стрелками, и сто всадников, и триста саперов с инструментом, – медленно записывал капитан-лейтенант Карл Брюнхвальд. – Неплохая баталия выходит. Первым делом нужны офицеры и сержанты.
– Сколько людей в вашем отряде, Карл? – спросил Волков.
– Тридцать четыре, кавалер, – сразу отвечал тот.
– Люди все опытные, кажется?
– Любой из них служит больше десяти лет.
– Думаю произвести всех их в сержанты, а ваших сержантов назначить сотенными старшинами, заместителями ротмистров.
– Любой из них справится, – заверил Карл Брюнхвальд.
– Ну вот, вопрос с сержантами решен. С сержантами из отряда Бертье и Рене как раз будет столько, сколько нужно. А нет, так возьмем еще из старых солдат.
Все были согласны.
– Роха, сколько у тебя мушкетов и сколько аркебуз? – спрашивал Волков.
– Семьдесят два мушкета, но у двадцати уже начались трещины на стволах, я тебе… – Тут Роха осекся и впервые исправился: – Я вам говорил, господин полковник, что нужны деньги на оружейника для правки стволов, иначе двадцать выстрелов, и все. А аркебуз так у меня сто сорок две, и двенадцать нужно подлатать.
– Деньги получишь, – заверил кавалер, – но неплохо было бы довести мушкеты до сотни.
– Да где же их взять-то? Я уже везде спрашивал, но, кроме вашего кузнеца, мушкеты никто нигде не делает пока. Все, что у него будет, заберем, но не думаю я, что он много успеет сделать.
– А люди твои как?
– Люди нормально, всем деньги нужны, все воевать пойдут.
– Твои Хилли и Вилли как?
– Отлично. Стреляют лучше всех, люди их слушаются, хоть они и молоды. Если вы хотите их на должности ротмистров назначить, так думаю, что справятся. Они и так справляются, когда меня нет, им не прекословят.
– Полковник, – просил слова Бертье.
– Да, капитан.
– В патенте сказано, что вы имеете право собирать солдат во всех землях императора, так где будем собирать: в Малене или, может, в Вильбурге?
Вопрос был правильный. И Мален, и особенно крупный Вильбург были хорошими местами для набора солдат. Но у Волкова имелись совсем другие мысли на этот счет.
– Во Фринланде будем собирать солдат, – ответил он. – За рекой.
– Но зачем же? – искренне удивлялся Карл Брюнхвальд, отрываясь от записей.
Но Волков не собирался ничего ему объяснять. Карлу это знать было не нужно. Вообще никому знать о том было не нужно. И кавалер сказал лишь:
– Решение о том принято, господа. Лагерь будет во Фринланде. Завтра, капитан-лейтенант, будьте добры выехать в те земли и найти место под лагерь.
– Будет исполнено, – отвечал Брюнхвальд.
– Полковник, – снова просил слова Бертье.
– Да?
– Набор солдат и заключение контрактов – дело сержантов, но, может, я смогу в том деле поучаствовать… – просил Бертье.
Волков понимал, почему он просит. Капитан был самый бедный из его офицеров, хоть и жил один. Он все деньги, что получал из добычи или от Волкова, тут же спускал на выпивку, собак, баб или дурацкую одежду, как у ландскнехта. А тут можно было неплохо подзаработать, чуть занижая
