Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

взмолился эфенди. — Разве вы не видите, что мой рисунок в самом деле гораздо лучше? Но виноват ли я, что в годы вашего справедливого царствования на полях не найти дехканина лучше этого?тадж. 5, 390

841. Жадность

Когда созрели дыни, Афанди отправился на свою бахчу и поселился в шалаше.

Смотрит как-то — подъезжают три знатных всадника.

— Мы, охотники, — сказал один из всадников, — устали, проголодались.

Афанди напоил охотников чаем, нарезал им дыни.

Гости поели, отдохнули и собрались уезжать. Гостеприимный хозяин предложил гостям взять по дыне. Два охотника взяли по одной дыне, а третий потребовал сразу четыре.

Афанди поклонился ему в ноги и воскликнул:

— О Тимур, не забывайте и впредь нас своим благоволением!

— Откуда ты догадался, что я сам Тимур? — удивился третий охотник.

— По твоей жадности, достойной покорителя мира[550].

узбек. 7, 109

842. Эпенди и Тимур в бане

Однажды Эпенди пошел с Тимуром в баню.

— Сколько бы я стоил, если бы был простым человеком? — спросил Тимур у Эпенди.

— Пятьдесят таньга*, — не задумываясь ответил Эпенди.

— Эй, глупец! Что ты мелешь?. Ведь одна одежда на моих плечах стоит пятьдесят таньга! — в гневе закричал на него Тимур. А Эпенди как ни в чем не бывало проговорил:

— По правде говоря, я и оценивал только твою одежду[551].

туркм. 15, 155

843. Полезный камешек

Грозный завоеватель Тимур постоянно пополнял свою сокровищницу драгоценностями, награбленными во время походов на запад и восток. Он любил хвастаться своими богатствами и водил в сокровищницу приближенных в виде особой милости.

Однажды он повел туда Афанди и долго показывал ему сияющие алмазы, великолепные рубины, ослепительные изумруды.

— Хороши мои камешки! — восклицал Тимур. — Нравятся они тебе?

Афанди почтительно прижал руку к сердцу и спросил:

— Ваше величество, сколько стоят эти камни и какую приносят они пользу?

— Стоят они столько, сколько весь Китай, но пользы они не приносят, ибо лежат здесь в сокровищнице, дабы увеселять и ласкать мой взор.

— Я тебе сейчас покажу камешек, который не стоит почти ничего, но польза от которого очень велика.

И Афанди вынул из кармана оселок для ножей и бритв.

узбек. 7, 115

844. Злая собака

Однажды эмир Тимур спросил Насреддина Афанди:

— Допустим, мой народ взбунтуется и попытается низвергнуть меня с престола. Как в таком случае надлежит поступить?

— А вы не беспокойтесь об этом, государь, — ответил ему Афанди.

— Как так?

— Вы родились в год собаки, — ответил Афанди. — Никогда человеку не одолеть злую собаку!

узбек. 7, 143

845. О тиранах

На собрании зашла речь о Фараоне, Немроде и Шаддаде[552]. Спросили Насреддина:

— Почему они дерзали претендовать на то, что они боги?

— Нас не должны волновать, — отвечал Насреддин, — дела богов, пророков и великих людей этого мира.

перс. 8, 183

846. Всемирное ликование

Эмир Тимурленг собрал в своем дворце всех мудрецов города и обратился к ним:

— С некоторых пор мы чувствуем себя нездоровыми, и это нас весьма беспокоит. Созвали же мы вас с целью узнать, сколько нам осталось еще жить и когда наступит час нашей смерти... Мы ждем вашего ответа.

Мудрецы, страшась гнева Тимурленга, молчали. Наконец поднялся Афанди и с поклоном заговорил:

— Мой повелитель! Ответил бы я на ваш вопрос, да боюсь вашего гнева. Вот если б при всех вы простили меня заранее, то я, пожалуй, осмелился бы...

— Прощаем вас! — ответил Тимур.

— Я не могу сказать, что вы не умрете, ибо смерть неминуема, и все люди смертны. Но вы умрете в день всемирного ликования и великой радости.

— Когда же придет этот день всемирного ликования? — спросил Тимурленг.

— Этот день наступит, мой повелитель, когда у вас начнется агония, и мы, ваши рабы, будем сидеть у вашего изголовья и ждать вашего смертного часа...

узбек. 7, 144

847. Почетное место в аду

Однажды падишах Тимурленг, глубоко и скорбно вздохнув, спросил Насреддина Афанди:

— Когда я покину этот бренный мир, где будет мое место: в раю или в аду?

Афанди ответил:

— Вы истребили столько невинных людей, что я думаю, рай уже переполнен. Наверное, для вас места там не осталось. Но вы не огорчайтесь: в аду для вас водрузят трон на самом почетном месте[553].

узбек. 7, 135

848. Почему рай больше ада

Однажды Тимур в разговоре с Моллой спросил;

— Молла! Что больше — рай или ад?

— Рай больше, — ответил Молла.

— Откуда ты знаешь, что рай больше?

— Ведь бедных больше, чем богатых[554].

азерб. 6, 74

849. Комната Тимура

Однажды Тимур дал Молле несколько персиков и сказал:

— Возьми их и отнеси ко мне в комнату.

Молла отнес персики на кладбище и положил в склеп.

Тимур вернулся домой, но, сколько ни искал, персиков не нашел.

Разгневавшись, он позвал Моллу:

— Молла, где персики!

— Слава повелителю! — ответил Молла. — Как ты сказал, так я и сделал — отнес персики в твою комнату.

— Где же они? Я искал их и не нашел. Куда ты их положил?

— Великий повелитель? Это же не твоя комната. Я положил их в твою.

— Что ты говоришь? — удивился Тимур. — Как, то есть, не моя комната? А где же моя?

Молла встал и сказал:

— Пойдем, я покажу тебе.

И он повел Тимура на кладбище к склепу:

— Смотри, вот твоя настоящая комната. А там, во дворце, ты только гость!

азерб. 6, 51

850. На одном пути

Градоправитель считал Моллу своим заклятым врагом и все время мечтал о том, как бы найти удобный случай и напакостить ему. Но какие бы козни он ни строил, Молла всегда ловко увертывался, и правитель оставался в дураках.

Однажды у Моллы сдох осел, и бедняга впал в полное уныние. Но свое горе он переносил молча. Градоправитель узнал об этом и очень обрадовался, что наконец-то настал удобный случай поддеть Моллу. Он послал за ним. Поздоровавшись с Моллой, он притворно пригорюнился и сказал:

— Ай, Молла, что за несчастье стряслось с тобой? Говорят, у тебя сдох осел, которого ты любил больше самого себя и который был достоин тебя. Почему же ты не поделился своим горем с такими друзьями, как мы!

Молла понял, что правитель позвал его, чтобы поиздеваться над ним, и, нисколько не смутившись, ответил:

— Ты прав, правитель! Я, действительно, любил этого осла. Он был для меня и ослом, и конем. Не скажу, что он был лучше тебя, но для меня он был хорошим другом. Но увы, бедняга занемог и приказал тебе долго жить.

Правитель понял, что Молла опять берет вверх, и пожалел, что позвал его к себе. Желая как-нибудь отделаться от него, он сказал:

—