Коллоидный Мир - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И вправду, зря, — хмыкнул городовой, но тут тётка отлепилась от стены.
И обрушила натуральную Ниагару слов на невинных окружающих! Какой-то запредельный речитатив, членораздельный на удивление.
— Напали, господин городовой! Как вас вижу — видела! На молодого господина напали бесчестно, но он не промах! Супостатов на кусочки, как Бова-королевич…
И начала тётка трындеть, причём, подробностей выдавая всё более, на тему как накинулись на мою персону орда супостатов, а я их героически на фарш разделал. Супостатов, по мере рассказа, становилось всё больше и больше, фарш — всё нежнее. На определённый момент выходило, что супостаты — весь Стольный Град, включая стариков и беременных детей, поголовно. А разделал я их на кванты, как минимум, в секунду. Героически и “как Бова-Королевич”, мдя.
Её спутник, очевидно, супруг, с рассеянной улыбочкой кивал в такт супружницовым словесам. Со столь блаженным видом, что не было сомнений — ликует, что целью тёткиного красноречия хоть на какое-то время оказался не он.
— Молчать!!! — рявкнул пристав через пять минут, явно опасаясь в словесном водопаде утонуть. — Городовой служка Несон, выслушайте горожанку!
Один из подчинённых на пристава взглянул столь скорбно, что я его пожалел. Но ментовское сердце городового было к тонким материям чуждо, так что служка отправился на церебральное растерзание в уши.
А мы услышали изумлённый голос Олы.
— Любушка, так вроде трое татей же было, как мы не заметили-то? — полюбопытствовала она у подружки.
Люба на это зашушукала Оле на ушко, а мы с приставом фактически синхронно улыбнулись, но потом не менее взаимно рожами посуровели.
Тем временем, избавленный от церебрального изнасилования служка приподнял откатившуюся башку главного.
— Извольте взглянуть, Велеполк Велесович! — помахивая добычей сказал городовой.
— Да уж, — задумчиво протянул пристав. — Забияки известные. Судьбу нашли, давно искали.
— Забияки, господин пристав? — полюбопытствовал я, чувствуя, что размер геморроя может быть и меньше, чем я ожидал.
Так-то я был готов к воплям “лови татя” и бегству, с предварительным локальным звиздецом для ловильщиков. Или разбирательству — как-то, были у меня подозрения, что троица — служки приказа, просто ещё более отбитые, чем вчерашний. Но если городовой их “забияками” кличет… Надо разбираться.
— А вы… ах да. И господин Стрижич, извольте силу чародейскую не являть, сделайте милость!
— Да, после боя…
— Так я не в претензии, но нападать на вас не тщусь. Я порядок блюду! — приосанился Велесыч.
Ну и перестал я фонить, благо надышаться Велесыч уже успел. И поведал он такую историю, что троица, точнее, пятёрка родовичей — забияки. В смысле бретеры, не вполне, но близко. Вроде как “по закону” задирались, что заканчивалось как увечьями, так и смертями задираемых. И, судя по недомолвкам, именно наёмники, а вот со мной — сам городовой плечами пожал, мол, не ведает, с чего. Обычно вызов, оскорбления. А в подворотне… на этом посмотрел на меня городовой ментовским взглядом, потом на кучку запчастей забияк, да и махнул рукой.
Откланялся, да и утопал. Претензий предъявлять не за что и некому. Служки (первый, после общения с сыто отдувающейся, аки упырь, тёткой слегка пошатывался и обозревал Мир расфокусированным взглядом) занялись прибором мясокомбината. А я, отъехав от места раздел… разборок, обратился к девчонкам.
— Вы как? Домой сегодня?
— Стригор Стрижич, а в театр не поедем? — обиженно надулась Ола.
— Сами смотрите, девы. Можно поехать, а если взволнованы…
— Поедем! Пожалуйста? — выдала забавную конструкцию Ола, на что Люба покивала.
— Значит, едем, успеваем вроде, только побыстрее надо, — решил я.
Ну решили, а мои мысли о “душевных травмах”… Да я сам, похоже, больше травмирован, чем девчонки. В даймоническую душу, телу-то пофиг, отметил я. Ладно, а вообще — что это, мать его, было-то?
Ну, положим, нарывалась троица на дуэль. Возможно. Но не успели — моя дуэльная перчатка оказалась тяжелее. Летально, мда.
Но они — “забияки”. Не будут они, по логике, просто так нарываться. Как минимум — им заплатить должны. Или настоятельно “попросить”, напомнил я сам себе вчерашнего хама. Ну, возможно, хоть и странно.
Или академики могли, которых я после экзамена ихними мордасами в их же фекальность словесно макнул, начал прикидывать я. Вроде больше никого в Стольном Граде моя куртуазная изысканность не сумела задеть. Ну и леший с дохлыми трупами бретеров, в принципе.
Вопрос с манифестацией даймонической атрибутики важнее. Но, наверное, отложим на ночь, прикинул я, увидев здоровенные дерева-колонны Имперского Театра, возвышавшегося на противоположной стороне немалой площади.
Я тут культурно время провести, в конце концов! И никакие хамы и быдлы, вдобавок ещё и дохлые, мои культурные, социальные и романтические порывы не остановят!
На этом моменте я начал натурально звереть. Давешний хам и ещё какой-то родович целенаправленной парой чесали к нашей троице, пересекавшей середину площади.
“Только не насмерть!” — пискнул в сознании голосёнка, видимо — здравого смысла. И здравый смысл прав, признал я, несколько сбавив в озверении. И даже с кладенца лапу убрал, добрейшей и уравновешеннейшей я души человек!
— Стрижич! — проорал хам. — Вам велено… кхххх… — ухватился он за горло, но горло было ни при чём.
А что кислород в альвеолы не поступает — сам, блин, виноват. И не насмерть я, вырублю — и пусть полежит, да. Ну реально — достали честного Стрижича, блин!
Спутник корчившегося хама растерянно забегал взглядом с него на меня. Кстати, был он Погибыч, с гиперразвитым плечевым поясом и грудной клеткой.
Ну а я, дождавшись, когда хам вырубится, колдунствовать перестал, с улыбкой уставился на Погибыча.
— Хамил, — ткнул я лапой в прикорнувшего хама. — Опричный Приказ?
— Ээээ… мда… это… Да, господин Стрижич, — взял себя в руки родович, убедившись, что хам не помирает смертью хамских. — Подьячий Опричного Приказа, Погимудр Погибыч. Голова приказа шлёт вам привет и приглашение, господин Стрижич, — на этих словах он склонился над хамом, извлёк из хамских недр костяную пластинку и протянул мне.
— Благодарю вас, господин подьячий, непременно буду, — не стал я кривляться. — Блага вам, опаздываем, — махнул я лапой в сторону театры.
— Блага, успеете, господин Стрижич, действо не скоро, — слегка улыбнулся подьячий и выразительно потыкал в хама.
— Без сознания. Воздуха не хватило на слова поносные, просто воздуха не хватило, — на что Погибыч понимающе кивнул.
Ну, терпимо, в целом. Что-то из-под меня надо, но не сильно. А Горич ентот, или как его там — и вправду хамло охреневшее. А может — стандарт “работы с населением”. А вежливый Погибыч появляется, если хамы по рылу получают, тоже
