Брижит Бардо. Две жизни - Джеффри Робинсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будь она звездой в наши дни, она вполне могла бы требовать для себя трехмиллионных гонораров. А хорошенько поупиравшись, наверняка сумела бы «расколоть» продюсера и на сумму в два-три раза большую. Но этого не произойдет. Брижит полагает, что кино отняло у нее лучшее, что в ней было, чтобы затем бросить это лучшее на широкий экран на потребу праздной публике. Ей ни разу не случалось взгрустнуть о том, что эти годы позади. «Когда я переворачиваю в жизни очередную страницу, то это навсегда. Пока я ее не переверну, я не слишком об этом задумываюсь. Но стоит мне ее перевернуть, все, точка».
Более того, говорят, будто однажды она произнесла следующую фразу: «Я никогда ни о чем не жалею. Бывает, я испытываю небольшое раскаяние, но жалеть о чем-то — никогда».
На предложение одной фирмы вновь вернуться на экран и сняться в паре с Марлоном Брандо, за что ей было обещано 2 миллиона долларов, Брижит ответила решительным «нет».
Точно такой же резкий отказ последовал на предложение одного американского продюсера, пытавшегося заманить ее назад в кино, в надежде, что она клюнет на роль Елены Чаушеску, жены покойного румынского диктатора.
Другой продюсер строил планы вокруг ее имени, — также поговаривая о двухмиллионном гонораре за пару недель съемок, — если Брижит согласится сыграть бабушку в картине «Трое мужчин и ребенок». Однако Бардо вновь продемонстрировала свое упрямство — нет, и все тут.
Вскоре после ее ухода из кино Брижит заработала кругленькую сумму, рекламируя мужскую парфюмерию. В 1973 году, когда Франция обратилась к ней за помощью в деле развития туризма, Брижит согласилась представить для этих целей свое лицо и имя. А за несколько лет до этого она позволила, чтобы ее фото — работа Филиппа Хальсмана для книги «Прыжок» — украсило собой лондонские рекламные щиты кампании «Эр Франс».
Английское рекламное агентство «Лигас-Шафрон-Дэвис-Чик-Айер» обратилось к ней с просьбой разрешить им использовать ее фото. Ко всеобщему удивлению Брижит ответила согласием. Ей нравился этот снимок — на нем она получилась настоящей красавицей, а кроме того, руководство «Эр Франс» видело в ней нечто большее, чем символ авиакомпании. Для них Брижит олицетворяла собой Францию.
Агентство послало ей эскиз рекламы с пояснением, что и как они намерены сделать, и в качестве гонорара предложили сделать взнос в ее фонд. По их собственному признанию для них явилось великой неожиданностью, когда она письмом засвидетельствовала свое согласие. Но то было редкое исключение из правила. Любая попытка заманить ее назад на экран наталкивалась на твердый отказ. Более того, ее не только не заманишь сниматься в кино, но и просто посмотреть новую картину. Лишь изредка Брижит смотрела фильмы по телевизору. Случалось ей смотреть и свои собственные старые работы, когда их вновь вытаскивают на телеэкран. Но в кино она не ходит.
«В фильмах я пытаюсь в первую очередь отыскать какую-нибудь небольшую мечту, какую-то красоту. Я ненавижу вульгарность, а насилие повергает меня в ужас, — замечает Бардо. — Когда же я в фильмах вижу себя, что случается не так уж часто, мне кажется, что я вижу кого-то другого, того, кто, возможно, похож на меня, кто мог бы быть моей дочерью».
В 1988 году в Париже прошла грандиозная ретроспектива ее фильмов. Были показаны 22 работы под общим заглавием «Образы Мифа». Наряду с этим состоялась крупная выставка ее фотографий, афиш и всего прочего, что связано с ее именем. Для многих людей впервые представилась возможность увидеть картины с ее участием на большом экране.
Для самой Бардо это стало напоминанием о той, прежней ее жизни. Ее то и дело донимали вопросами, вернется ли она в кинематограф, отчего Брижит каждый раз сердилась и говорила, что кино никогда не было ей в радость и, вообще, она снялась в таком количестве фильмов, что ей просто противно о них думать.
Брижит вот уже шестнадцать лет как не сделала ни одной новой картины, и в какой-то момент, когда ее вывели из себя, она не выдержала и вспылила: «Да неужели вы думаете, что все это мне и впрямь сейчас интересно. Сказать по правде — эта работа для идиотов. Мне наплевать на все это кино вместе взятое».
Более того, она однозначно дала понять в интервью «Пари-Матч»: «Не может быть и речи о моем возвращении в кино, ни при каких условиях. Мне больше неинтересно выставлять себя напоказ. Да и вообще, не кажется ли вам, что с меня хватит?»
Как раз накануне открытия ретроспективы Брижит получила приглашение на закрытый просмотр «Истины» и, поскольку она не видела этой картины почти 30 лет, то согласилась пойти. По ее словам, это была, пожалуй самая любимая ее работа. Однако впоследствии вряд ли кто сумел бы затащить ее в кинопрошлое.
Спустя год американскому театральному и кинопродюсеру, Алену Карру, пришла в голову потрясающая идея, почему бы ему не пригласить Брижит Бардо в качестве ведущей на раздачу Оскаров. Первоначально он планировал заманить ее в Голливуд. Однако, на всякий случай, если она вдруг откажется приехать в Штаты или же не сумеет выкроить для этого времени, Карр надеялся, что всегда сумеет осуществить живой телемост с Парижем.
Главное — заманить ее для участия в шоу.
Карр связался с Бардо через свою парижскую представительницу и спросил, ее согласия. Ко всеобщему изумлению, ответ пришел положительный. Правда были поставлены определенные условия.
«Если вам хочется, чтобы я приняла участие, — заявила Бардо, — оповестите всех заблаговременно, что никаких мехов — ни одна живая душа в мехах не будет допущена до порога театра, — после чего предоставьте мне несколько минут эфирного времени выступить в защиту прав животных».
Запретить меха не составляло особого труда, однако Карр, а с ним и представители академии киноискусства сомневались, насколько уместно будет превратить церемонию вручения наград в пропагандистское мероприятие для кого бы то ни было.
Подобные вещи уже имели место в прошлом; например, тот памятный вечер несколько лет назад, когда Марлон Брандо выступил со страстной речью в защиту американских индейцев.
Правда, следует заметить, что академия была отнюдь не намерена поощрять подобные вещи. По мнению Карра, согласиться на условия Бардо означало бы создать опасный прецедент. Он поставил ее в известность, что подобная речь будет вряд ли уместна, в ответ на что Бардо сказала: «Что ж, в таком случае на меня не рассчитывайте».
Карр вспоминает: «Это было вполне законное предложение,
