Городская фэнтези-2006 - Андрей Уланов

Андрей Басирин

Дверь в зиму

По ногам тянуло пронизывающей «майской жарынью». Волька — в драной психоделической футболке, пуховике и шортах — пил вечерний кофе. Пил на балконе, потому что настоящая весна хоть в июне приди, а закаляться путешественнику надо. А еще — потому, что воскресенье. Квартира не убрана.

Но это пустяки. Отубирался, бродяга, больше не придется.

Сегодня в путь.

Засыпающая Рига сладко ворочалась в своих бетонных постелях. Люди еще суетились по привычке, но что до них городу?.. Так, морока одна. В светлом небе робко проклюнулась луна. Сосны во дворе тянули к ней загребущие лапы. С высоты девятого этажа было прекрасно видно, что шансов у них нет.

Скоро. Уже совсем скоро… Прихлебывая кофе, Волька одним глазом косился в книжку на коленях. «Мальчик и тьма» Лукьяненко. Читать не хотелось, но что еще прикажете делать, когда осталось так мало? Дымящийся термос, аромат кофе. Крик чайки в стремительно темнеющем небе. Последние четверть часа в этом мире — не основы же интегрального исчисления штудировать.

Ветер растрепал страницы:

«Действительно неважно, за что воевать. И правду можно найти где угодно. Просто выбери вначале, как ты хочешь видеть, — и становись на ту или иную сторону».

Волька вздохнул и бережно отложил книжку. Хватит. Скоро у него будет собственная правда. Будильник в кармане куртки тикал, отмеряя оставшееся время. Еще целых тринадцать с половиной минут!

Сквозь приоткрытую балконную дверь виднелся старенький трехногий шкаф. Выбитым зубом чернел след «Мальчика и тьмы» — среди разноцветья Фрая и строгой готики Лавкрафта. Книжки стояли как попало, некоторые даже вверх ногами. Но все на месте. Ни одну, самую завалящую книжульку друзья не зачитали. Даже дурацкое и совсем ненужное по работе «Программирование в локальных сетях».

Финней, Хайнлайн, Толкиен. Крапивин — весь. Желязны — тоже весь.

Назови, что у тебя в шкафу, говорили древние мудрецы, и мы расскажем всю твою жизнь. А что у тебя под кроватью, храни в тайне. Это твоя душа.

Под кроватью у Вольки пылились ненадеванные лыжи, ружье для подводного плавания, боксерские перчатки и альбом с марками. На стене топорщился воробьиными перьями ловец снов.

Врали мудрецы. Душу свою Волька хранил не там. Она валялась у окна, бесстыдно оттопырив клапаны на карманах, сверкая серебряными кольцами. Широкие лямки, титановая станина, яркая синтетика боков — синий с зеленым. Рюкзак Волька сложил чуть ли не за неделю до Урочного Часа. А лабиринтами и янтрами соседнюю комнату разрисовал и того раньше. Теперь оставалось только ждать. Целых двенадцать с третью минут.

Когда за спиной грохнуло, Волька вздрогнул и чуть не выронил книжку. Ох, ничего себе! Уже?! Забились страницы-крылья, кофе выплеснулся на голую коленку. Волька рванулся к балконной двери.

Изнутри в стекла хлестнуло снежной крупой. Дверь не поддавалась.

— Эй! Вы чего?! Откройте!!!

Бултыхнулось в груди сердчишко, ох бултыхнулось. Жаром-холодом обдало, мурашки прыснули по коже. Волька рванул облезлую скобку-ручку:

— Ну вы ж, блин!!! Эй! Колдуны хреновы!

Облупившиеся планки прогнулись под дрожащими пальцами. Какой-то миг Волька был готов психануть, врезать по стеклам табуреткой. Сдержался. Квартиру-то надо в целости оставить! И хорошо сделал, что сдержался: дверь тут же распахнулась.

В комнату Волька не вбежал — ворвался. Порыв ледяного ветра ожег лицо. За спиной снова хлопнуло, да так, что задребезжали кастрюли на кухне.

— Во блин! — плачущим голосом выкрикнул Волька. — Началось. Двенадцать минут же еще!

Ураган высекал слезы из глаз. Ноги сводило от холода, но Волька ухитрился прорваться в заветную комнату. Ту, что с янтрами и лабиринтами.

Любовно разрисованный портал в иномирье работал вовсю. За инеистым объективом входа ворочалось нечто соблазнительное, яркое — в тон Волькиной футболке. Те, кто читает правильные книжки, знают, что туда кого попало не пустят. Тут и выстрадаться надо, и чужесть мира всей шкурой своей ощутить. Но главное — правильно одеться. В любимую футболку, любимые джинсы и любимые кроссовки. Так везде написано.

Тут-то и вышел прокол. С футболкой еще туда-сюда, а остальное Волька по дому трепать не любил. В шортах да босиком удобнее. И вот — донежился, придурок! Пока впихивался в негнущиеся штанины, пока рвал зубами узлы на шнурках, ураган оборвался. Грянула тишина. Счета за телефон и газ осыпались на пол, превратив квартиру в подобие птичьего базара. С трудом застегнув «молнию», Волька запрыгал к порталу.

Упустил! Сверкающие тигровым огнем янтры погасли и смазались. Лабиринты превратились в дрань и лохмотья. Но главное не это.

Портал исчез. Стек янтарными разводами по обоям — все-таки эмульсионка дрянная краска, что бы там ни говорили в магазине. Сине-зеленый рюкзак — близнец Волькиного — жабой распластался у стены. На нем сидело существо в драных джинсах и несусветной лохматке-футболке. Нечесаные волосы торчали в разные стороны. Глаза светились диким восторгом. Горбилось существо так, как может горбиться только бестолковая девчонка лет восемнадцати.

Волька взвыл.

Обычно эскаписты думать и наблюдать не любят. Река жизни несет нас; сильный выгребет против течения, слабого выбросит в типу. Там он и будет валяться — среди гниющих ракушек, среди щепок и фантиков, исписанных словами «Недеяние», «Множественность миров», «Раскрытие себя». Они нужны, эти фантики. Без надежды человек почти мертв. Но рано или поздно из тины придется выбираться.

Первый шаг Волька сделал, когда в руки ему попал потрепанный томик Уэллса. Книга сама раскрылась на сто тридцать седьмой странице. С первого же взгляда Волька понял, что зачитает ее. Зачитает во что бы то ни стало.

С тех пор он погиб для общества. Исчез в чате «Мистериоус Валлентайн». Валифаро, таинственный и неповторимый, забыл дорогу на улицу Маленьких монеток. И ведь не блажь это! Даже Волькин живой журнал не перечеркнулся страдальческой риской. Просто в нем перестали появляться новые сообщения.

Волька нашел смысл жизни. На сто тридцать седьмой странице украденной книжки начинался рассказ «Дверь в стене». Если вы читали Уэллса, должны помнить, что дверь, погубившая мистера Уоллеса (ах, какое совпадение имен!), была зеленого цвета. Иллюстрация же изображала дверь янтарную. А рядом — янтра, как в «Золотом драконе». Ну откуда, откуда, скажите, в иллюстрации советского издания возьмется индийская янтра? А звезды Соломоновы? Да художника за такое вмиг прищучили бы. Вон даже Логинову пришлось Витмана в себе давить.