История Руси - Вадим Кожинов

Но почему Святослав имел основания считать своею эту придунайскую землю у Черного моря? М. Н. Тихомиров напомнил, что восточнославянские племена уличей и тиверцев, согласно летописи, "седяху бо по Днестру, приседяху (соседили) к Дунаеви... оли (вплоть) до моря". А по меньшей мере к 940-м годам тиверцы вошли в состав Руси; так, они участвовали в походе Олега ("второго") на Константинополь, притом в летописи отмечено: "тиверци, яже суть толковины",- то есть толмачи, переводчики; находясь поблизости к Византии, тиверцы (очевидно, какая-то их часть) владели греческим языком.

Знаменательно, что область в устье Дуная, которая ныне носит название Добруджа, византийцы называли "Малой Скифией", связывая ее тем самым с "Великой Скифией" (так нередко именовалась тогда в Византии Русь). И М. Н. Тихомиров небезосновательно говорит, что император Никифор Фока "готов был согласиться на предоставление Добруджи русскому князю",- тем более, что "население Малой Скифии (Добруджи) издавна было связано с уличами и тиверцами"59.

Стоит отметить, что земля в дельте Дуная, которую Святослав считал своею, но которая затем надолго была утрачена Русью, все же вернулась в XVIII веке в границы России. Правда, само то место, где стоял Святославов, Переяславец (сейчас там селение Нуфэру, еще в начале XIX века называвшееся Приславой), находится на территории Румынии, но нынешняя граница Одесской области проходит всего в полутора десятков километров от этого села, и совсем недалеко от него находится прославленный Измаил, где в 1945 году был воздвигнут памятник Суворову, но мог бы стоять и памятник Святославу...

Уместно здесь же сказать (несколько забегая вперед) о взаимоотношениях Святослава с болгарами, которых он пришел "усмирить" по просьбе императора Никифора Фоки. Святослав быстро подавил сопротивление болгар, и те даже обратились к Никифору, прося о мире и, более того, о защите от Святослава. Но когда позднее Святослав оказался в остром конфликте со свергнувшим императора Никифора и занявшим его место Цимисхисм, положение изменилось.

"Византийские источники,- писал М. Н. Тихомиров,- говорят о зверствах русских в завоеванной Болгарии, но многие факты находятся в явном противоречии с этими известиями. Прежде всего, и Лев Диакон, и другие византийские авторы подтверждают наличие болгар в войсках Святослава... вторичное появление Святослава в Болгарии не было простым завоеванием... Царский дворец... не был разорен русскими, как и царская сокровищница, а царь Борис не лишился знаков царского достоинства... Все это чрезвычайно мало напоминает варварское завоевание страны, приписываемое русским византийскими авторами. Особенно становится это ясным при сравнении действий русских и византийцев": по воле Цимисхия "царь Борис лишен был престола, а Болгария сделалась окончательно византийской провинцией". Итак, заключает М. Н. Тихомиров, "Святослав и не ставил своей задачей покорение Болгарии, а довольствовался Добруджей (где он опирался на уличей и тиверцев.- В. К.) и... вступил в союзные отношения с болгарским царем, обещав ему свою поддержку против греков (точнее, против Цимисхия.- В. К.), угрожавших независимости Болгарии и несколько времени позже осуществивших свою угрозу... становится понятным участие болгар в русском войске... Во второй войне Святослава... русские и болгары были не врагами, а союзниками"60.

Но более сложны, чем долгое время считалось, были и отношения Святослава с Византией. Нет никаких оснований говорить о конфликте Святослава с пригласившим его на помощь Никифором Фокой. "Усмирив" болгар к осени 968 года, Святослав правел зиму в полюбившемся ему Переяславце. Однако весной 969 года к нему пришло известие, что Киев, где находилась Ольга с тремя сыновьями Святослава, осаждают печенеги. До сих пор распространено мнение, что печенегов якобы натравили на Киев византийцы, ибо император Никифор, мол, уже стал к тому времени врагом Святослава. Гораздо более убедительна точка зрения Т. М. Калининой, полагающей, что "толкнуть печенегов на Киев" сумели уцелевшие отчасти после Святославова похода "верхи Хазарии, осведомленные об отсутствии князя"61. Как сказано в "Повести временных лет", "то слышав Святослав, вборзе вседе на коне с дружиною своею, и приде Киеву. И собра вои, и прогна печенеги в поли (степь), и бысть мир".

Но Святослав рвался из Киева назад, на Дунай: "...хочю жить в Переяславци на Дунаи... яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве розноличныя, из Чех, из Угорь (Венгрии) сребро и комони (кони), из Руси же скора (меха) и воск, мед и челядь". Из этих слов, между прочим, ясно, что у Святослава вовсе не было планов завоевания Византии или иных государств: он только хочет, чтобы в его дунайскую столицу "сходились" все богатства окрестных стран.

И далее приводятся задушевные слова Ольги, которые едва ли бы были уместны, если бы действительно существовал вымышленный некоторыми историками острый конфликт матери и сына: "Видиши мя болну сушю: камо хощеши от мене ити?.. Погреб мя иди, ямо же хочеши". По трех днех умре Ольга, и плакася по ней сын ея..." Это произошло 11 июля 969 года, и "заповедала Ольга не творити трызны над собою, бе бо имущи презвутер (священник), сей похорони блаженую Ольгу".

После погребения Ольги Святослав к зиме 969 года возвратился на Дунай. Но вскоре ситуация крайне резко изменилась. Опальный византийский вельможа, выдающийся полководец Иоанн Цимисхий совместно с Феофано - изменницей-женой императора Никифора - подготовил заговор, и 10 декабря Никифор Фока был предательски и зверски убит ночью в своей спальне.

Именно после этого ставший побратимом Святослава Калокир призвал его выступить уже не против Болгарии, но против Византии - то есть в действительности против злодея-узурпатора Цимисхия. Об этом убедительно сказано в современном комментарии к "Истории" Льва Диакона:

"Лев 13 своем повествовании объединил два похода Святослава (имеются в виду походы 968 и 969 года в Болгарию; уже это явное искажение свидетельствует о недостоверности повествования Льва Диакона.- В. К.) в один, так что, помимо прочих недоразумений, произошло смешение целей начальной и последующей деятельности Калокира... Лишь тогда, когда Калокир получил сообщение об убийстве Никифора (напомню: своего покровителя.- В. К.), он решил при опоре на Святослава поднять мятеж и захватить власть... Версия о начальном этапе действий Калокира (что он будто бы побуждал Святослава бороться еще с самим Никифором.- В. К.), изложенная Львом, исходила от официальных кругов правительства Иоанна Цимисхия"62 (которое стремилось представить Святослава непримиримым врагом не нынешнего императора, а Византии как таковой). Следует знать и о "недовольстве военной аристократии (византийской) по поводу расправы над Никифором и возведения на престол его убийцы"; известны и тогдашние прямые византийские восстания против Цимисхия. И трудно усомниться в том, что Святослав понимал войну против организатора подлого убийства Никифора (который был союзником Святослава) как требование воинской чести и долга.

Византийские хронисты и историки - прежде всего Лев Диакон запечатлели и действия, и сам образ Святослава во время ею противоборства с императором Иоанном Цимисхием; сведения русской летописи гораздо более скупы и отрывочны. Поэтому для знания и понимания личности Святослава необходимо опереться на эти первоисточники - к тому же мало известные широкому кругу интересующихся отечественной историей людей.

Правда, Лев Диакон, который в своем сочинении, написанном в 980-х годах, подробнее всех рассказал о русском князе, во многом, как уже говорилось, искажает реальность; иначе, впрочем, и не могло быть, ибо Лев, по-видимому, служил "придворным дьяконом" самого Иоанна Цимисхия в последний (975) год его правления (это доказывал знаменитый византинист К. Б. Газе) и проникся той ненавистью, которую, без сомнения, питал сей император к своему опаснейшему врагу. Тем не менее историк волей-неволей воссоздал многие замечательнейшие черты русского полководца.

Лев, о чем уже шла речь, пытается утверждать, что Святослав будто бы покушался свергнуть еще и императора Никифора (чтобы посадить на его место своего "побратима" Калокира). Однако в "Истории" Льва не приведен ни один факт, который доказывал бы, что Святослав действительно выступал против Никифора.

Более того: Лев сам свидетельствует, что вообще первая враждебная акция в тогдашних русско-византийских отношениях исходила не от Святослава, но от Цимисхия, который вскоре после своего прихода к власти "отрядил" к Святославу "послов с требованием, чтобы он, получив обещанную императором Никифором за набег на мисян (болгар) награду (неожиданно убитый император, оказывается, не успел передать эту награду.- В. К.), удалился в свои области... покинув Мисию, которая принадлежит ромеям... Ибо... мисяне покинули родные места (болгары и в самом деле жили до середины VII века не у Дуная, а в степях севернее Кавказа.- В. К.) и, бродя по Европе, захватили... эту область (будущую Болгарию.- В. К.) и поселились в ней".