Ангелмасса - Тимоти Зан

Чандрис чуть согнулась под весом куртки, хотя и короткой, но непривычно тяжелой.

– Хорошо, – произнесла она. – Как скажешь.

Они вошли в дверь и приблизились к справочному столику.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – осведомилась сидевшая за ним женщина средних лет.

– Да, конечно, – серьезным тоном отозвался Ханан, протягивая ей замысловатую визитку, которую Орнина и Чандрис напечатали на борту «Газели». – Я доктор Гридли Фоулер; психиатр; это мой ассистент Джесинта Тинни. Администратор Симтрак срочно вызвал нас в кабинет управляющего Дахмада.

– Э-э-э… минутку… – Женщина ошеломленно смотрела на карточку. – Я позвоню господину Симтраку, и…

– Срочно, дорогуша, он вызвал нас срочно, – перебил Ханан, обходя столик и торопливо идя к двери, ведущей в основную часть здания.

Он сделал три шага, прежде чем женщина опомнилась.

– Подождите! – крикнула она, поворачиваясь вместе с креслом. – Я должна зарегистрировать вас…

– Мы идем в кабинет Дахмада, – бросил через плечо Ханан, надменно ткнув в ее сторону зонтиком. – Срочный вызов.

– Но…

Ее голос впустую сотряс воздух: Ханан уже распахнул дверь и проскользнул внутрь, Чандрис – за ним.

– Кажется, сработало, – пробормотал Ханан, шагая по коридору. – Куда теперь?

– Лифты вон там. – Чандрис кивнула, указывая вперед. – На пятый этаж.

– А кабинет Дахмада?..

– На втором, – ответила Чандрис, – Встреча с Симтраком нам не грозит.

– И все же поостережемся, – сказал Ханан, замедляя шаг. – Не хотелось бы столкнуться с ним по пути.

Ленивой походкой они приблизились к лифтам и вызвали кабину. Дверь раздвинулась; внутри никого не было. Чандрис нажала кнопку пятого этажа, и лифт отправился в путь.

В кабине царила тишина, которую нарушало лишь едва заметное поскрипывание. «Обычный скачок с отходом, – твердо сказала себе девушка. – Все будет нормально, ничего страшного не случится». Глубоко вздохнув, она приготовилась играть свою новую роль.

Как и следовало ожидать, в конторе Форсайта царило куда большее оживление, чем накануне вечером. Роньона нигде не было видно, однако у двери по-прежнему стояли два охранника, правда, другие; должно быть, сменились за прошедшие часы. И это было на руку Чандрис – менее всего она хотела быть узнанной. Открыв дверь, она придержала ее, пропуская Ханана, который вновь превратился в серьезного, властного и очень внушительного доктора Гридли Фоулера.

У самых дверей сидела секретарша, разбиравшая тонкую пачку корреспонденции. Ханан подошел к столу и остановился напротив.

– Я доктор Фоулер, – назвался он, подчеркивая каждое слово ударом зонтика в пол. Как только девушка подняла глаза, он посмотрел вниз и наклонился. Из его рукава незаметно выскользнул толстый конверт, и Ханан тут же его поднял.

– Вот, вы уронили это, – сказал он, небрежно бросая конверт на стол рядом с бумагами. – У меня срочная и очень важная встреча с господином Симтраком. Будьте добры указать мне его рабочее место.

Девушка моргнула.

– Господин Симтрак вышел, – озадаченно произнесла она. – Он должен встретиться с вами в кабинете управляющего Дахмада.

– В кабинете управляющего… – пробурчал себе под нос Ханан. – Дама-регистратор все перепутала. Господа Симтрак и Дахмад должны ждать меня здесь. Вызовите их сюда.

Лицо девушка окаменело.

– Сэр…

Чандрис не стала дожидаться окончания спора, который в любом случае выиграет Ханан. Проскользнув за его спиной, она подошла к пустому столу и тайком положила на него конверт из своего собственного рукава. Мельком глянув на табличку – хозяином стола был некий Булунда, – она прошла мимо, направляясь к пожилому мужчине, который хмуро смотрел в экран компьютера. Табличка на его столе гласила: «Мистер Самак, сельскохозяйственный департамент».

– Прошу прощения, – робко произнесла она.

Мужчина с явным раздражением оторвался от работы.

– В чем дело? – бросил он.

– У меня письмо для вас, господин Самак, – ответила Чандрис, вынимая из бокового кармана куртки еще один конверт и протягивая его Самаку.

Он скосил недовольный взгляд на конверт.

– Здесь нет обратного адреса и официальных пометок, – заметил он. – Откуда его прислали?

Чандрис развела руками.

– Я всего лишь рассыльный и ничего не знаю, – сказала она. – Я не знала даже, куда его нести, пока этот человек мне не объяснил.

– Он назвал вам мое имя?

– А как бы я вас нашла? – терпеливо ответила Чандрис. – На конверте вообще ничего не написано. Этот человек показал дверь, назвал ваше имя и велел его доставить.

– Стало быть, он дал вам это письмо уже здесь, в здании? – осведомился Самак, подозрительно взирая на конверт. Чандрис поняла, что перед ней человек, лишенный чувства юмора и долгие годы бывший мишенью «поучительных розыгрышей». Интуиция не подвела ее; она выбрала идеальную жертву. – Как он выглядел?

– Трудно сказать, – ответила Чандрис, сместившись так, чтобы иметь возможность смотреть в ту сторону, откуда пришла. Булунда уже сидел за своим столом и, хмуря лоб, рассматривал письмо, которое она ему подкинула. – Темные короткие волосы, черные глаза, круглое лицо, – перечисляла она, стараясь как можно точнее описать Булунду, но чтобы это не бросалось в глаза. – На нем короткая темно-синяя куртка и серый шейный платок. По-моему, на платке какой-то красный рисунок, но я не помню, какой именно.

– Хм… – проворчал Самак, вскрывая конверт ножом. – Очень хорошо. Можете идти.

– Да, сэр, – покорно отозвалась Чандрис, отступая от стола. По пути она захватила стопку документов с другого пустующего стола и продолжала шагать, делая вид, что изучает бумаги, и дожидаясь, когда разразится гроза.

Ждать пришлось недолго. По мере того как Самак читал сочиненное Хананом письмо, его взгляд все больше свирепел, а щеки приобретали зловещий багровый оттенок. За соседним столом Булунда теребил в пальцах свое письмо, оставляя на нем вмятины, и с ним происходила та же метаморфоза – с той лишь разницей, что рассеянное безразличие на его лице уступало место испуганному изумлению.

Первым в бой ринулся Самак. Его мечущиеся глаза остановились на Булунде; он вскочил на ноги и торопливо подошел к мужчине.

– Это вы мне прислали? – требовательно осведомился он, протянув письмо Булунде.

Булунда показался Чандрис человеком спокойным и уравновешенным, но теперь, когда ему под нос сунули смятый лист, от его добродушия не осталось и следа.

– Уберите эту бумажку от моего лица! – рявкнул он, злобно взирая на Самака. – Что за чушь вы несете?

– Серый шейный платок с красным узором, – обвиняющим тоном произнес Самак, цепляя платок пальцем и вытягивая его из-под отворота куртки Булунды. – Это были вы, никаких сомнений!

– Понятия не имею, о чем вы, – заявил тот, выдергивая платок из пальцев Самака и вставая с такой резвостью, что его кресло откатилось и ударилось о стол. – Но если уже речь зашла о письмах, не соблаговолите ли объяснить, что это такое? – бросил он, взмахнув своим письмом перед Самаком.

– Ради всего святого, в чем дело? – пробормотал мужчина в аккуратном сером костюме, сидевший по соседству.

Чандрис посмотрела на табличку с его именем. Войохович.

– Я так и знала, что это рано или поздно случится, – сказала она ему взволнованным голосом. – Этот человек, мистер Самак, – душевнобольной, бежавший из клиники.

– Самак? – недоверчиво переспросил Войохович. – Но он работает здесь уже пять лет!

– Это обычная картина его заболевания. – Чандрис чуть повысила голос, чтобы звуки разгорающейся перебранки не помешали Войоховичу расслышать ее слова. Судя по виду Самака и Булунды, они уже были готовы вступить в драку, и все присутствующие бросили свои дела, изумленно взирая на них. – Некоторое время он ведет себя как нормальный человек. А потом внезапно впадает в буйство.

Краешком глаза она заметила, что Войохович смотрит на охранников.

– Надо что-то делать, – сказал он. – Почему никто ничего не делает?

– Мы ждем появления людей с соответствующими полномочиями, – объяснила Чандрис. В другом конце зала Ханан с заговорщическим видом шептал что-то на ухо оцепеневшему клерку, выдавая ту же самую историю, но с поправкой: по его словам выходило, что не Самак, а Булунда – сбежавший псих. Ханан поднял лицо и поймал ее взгляд. – Впрочем, вы правы, – добавила девушка. – Попробуйте успокоить его.

– Я? – спросил Войохович с таким видом, будто она предлагает ему искупаться в речке с крокодилами. – Вы шутите!

– Я психиатр, господин Войохович, – ледяным тоном заявила Чандрис. – Я никогда не шучу. Вы его коллега, один из немногих, кому он доверяет и к кому прислушивается.

– Он даже не разговаривает со мной! – возразил Войохович.

– Не спорьте, – суровым тоном заявила Чандрис. – Я знаю этого человека; быть может, вы даже не догадываетесь об этом, но он вас уважает. Поговорите с ним. Самак обязательно накричит на вас, он на всех кричит, когда находится в таком состоянии, – но, поверьте, он вас выслушает.