Милая пленница - Кристина Скай

Впрочем, насмехаясь над собой, подумал Хоук, похоти-то в нем и в самом деле было предостаточно. В его чреслах росло напряжение, причинявшее ему такую боль, что он едва мог идти. Но к простому желанию примешивалось множество самых разнообразных чувств… тут были и нежность, и уважение, и желание вечного обладания, несмотря на то что сейчас ему страстно хотелось просто затащить ее в какой-нибудь уединенный уголок Воксхолла и наложить на нее клеймо своей страсти…

Но он не сделал этого. Он заставил себя не обращать внимания на низкий смех прячущихся в темноте любовников, на сплетенные тела, полускрытые зеленью кустарника. Его грудь горела оттого, что к ней прикасалось прекрасное тело Александры, оттого, что нежное дыхание девушки проникало сквозь ткань рубашки… И каждый шаг давался Хоуку с трудом. «Нет, — твердил он себе, — только не сейчас».

Александра весила совсем немного, однако лоб Хоука покрылся испариной, и ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они добрались до кареты.

Джефферс бросил на Хоука быстрый взгляд и торопливо опустил ступеньки кареты.

— Домой, ваша светлость?..

Хоук не сразу ответил, и как раз в это время раздался другой голос:

— Куда ты ее везешь?

Это был Морлэнд, холодный и настороженный. Хоук, резко обернувшись, нахмурился, увидев своего друга, только что вышедшего из-за зеленой изгороди.

— Повторяю, Хоук, — куда ты ее тащишь, черт тебя побери?! Александра попыталась поднять голову, но Хоук, положив ладонь ей на лоб, снова прижал ее к своей груди. Не говоря ни слова, он повернулся, внес ее в карету и уложил на сафьяновое сиденье.

А потом, злой и напряженный, вышел наружу.

— Тони, позволь мне сейчас воспользоваться твоей квартирой. Я не могу вернуться на Бедфорд-сквер… Ей пришлось нелегко… Это был Одре, будь он проклят! Чертов дурак принял ее за Изабель, и чуть не…

— Ну, насколько я понимаю, от него ей досталось куда меньше, чем от тебя, — язвительно откликнулся граф.

Хоук стиснул зубы, едва сдерживая бешенство.

— Тони, не пытайся на меня давить, предупреждаю! Не сегодня.

— Неужели это угроза, мой дорогой Ричард? — Голос Морлэнда прозвучал пугающе.

Глаза Хоука сверкнули. Он уже сжал кулаки, но вовремя остановился. Глубоко вздохнув, он встряхнул головой. Черт побери, да что это с ним происходит? Неужели он поменял одну безумную манию на другую?

— Мне просто нужно немного времени, чтобы ее успокоить, разве ты не видишь?

В голубых глазах Морлэнда вспыхнул откровенный скептицизм.

— Или чтобы добавить ей неприятностей?

— Для постороннего ты чертовски внезапно заинтересовался этой женщиной!

— Да ведь она не из твоих проклятых артисток кордебалета, Хоук! И ты не можешь…

— Я могу все, что мне вздумается. Она моя, видит Бог! — Герцог, изо всех сил сдерживая себя, то и дело сжимал кулаки. — И всегда будет моей!

— Ты что, сошел с ума?

Хоук, вздрогнув, сделал над собой усилие и засунул руки в карманы.

— Может быть. Но все равно есть дела, которые мы должны решить между собой. Наедине. И я не могу поехать с ней домой, пока не разберусь во всем.

— В чью пользу ты хочешь решить вопрос? — резко спросил Морлэнд. — В свою или в ее?

— Я хочу, чтобы мы решили все к обоюдному согласию! — мрачно произнес Хоук. — А если этого не получится — даю слово, я отпущу ее, не ставя никаких условий. Видишь ли, мне и самому не нравится то, что со мной происходит, — устало добавил он. — Но мне почему-то кажется, что это мой последний шанс.

Морлэнд внимательно присмотрелся к другу, но скептицизм в его глазах не растаял.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Передай Уитби, что он может быть свободен на остаток ночи. Ну, остальная прислуга давно спит. Но я зайду к тебе утром, и лучше бы тебе рассказать тогда мне всю эту историю, ничего не скрывая, слышишь?

Поколебавшись мгновение-другое, Хоуксворт кивнул:

— Ладно. Мне хватит времени, чтобы выяснить, что таится в ее сердце. Иной раз будущее людей решалось и за куда более короткое мгновение.

Глава 32

Когда Хоук вошел в карету, Александра уставилась на него огромными вопрошающими глазами. Лошади тронулись с места, карета дернулась.

— Что вы… куда мы едем?

— Сегодня я потребую платы, Александра. Но сначала я дам тебе последний шанс. — Он скользнул взглядом по разорванному платью и заплаканному лицу, по распухшим губам… — Окажешь ли ты мне честь, станешь ли моей женой? — Он произнес эти слова резко и хрипло, что не слишком вязалось с изысканной формой самого предложения.

Глаза Александры расширились. Она молча покачала головой.

— Хорошо. Тогда я буду просто обладать тобой. Я буду брать тебя снова и снова, и ты начнешь умолять меня остановиться…

Сегодня она будет принадлежать ему, думал Хоук, он завладеет ее телом и ее душой, и между ними не останется преград! А потом, возможно…

Александра приглушенно всхлипнула:

— Хорошо, что ваша матушка не видит, во что превратился ее сын. Ведь вы просто презренный дикарь!

— Да, я дикарь, — прорычал он. — И это ты превратила меня в дикаря! Ты заставила меня ненавидеть тебя, восхищаться тобой, желать тебя безумно, теряя остатки разума… Дай мне только надежду, и я сгорю от любви к тебе! Мне было плохо с Изабель, но, видит Бог, мне в тысячу раз хуже с тобой, потому что в одно мгновение ты манишь меня, а в следующее отшвыриваешь прочь!

Александра резко откинулась на спинку сиденья, напуганная стальным блеском глаз Хоука. У нее вдруг разболелась голова, и она закрыла глаза, стараясь отогнать пульсирующую боль, застрявшую в висках. И, прижав к губам бледные пальцы, попыталась справиться с очередным приступом тошноты.

— Только не говори, что тебе снова стало плохо! Побелев, она придвинулась к дверце кареты. Она взялась за ручку, и тут ее скрутило…

Хоук схватил ее в тот самый момент, когда она чуть не вывалилась из быстро мчащегося экипажа. С яростным ругательством он подтащил ее поближе к себе и повернул ее голову, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Ты дала слово, помнишь? Или ты не намерена его сдержать?

Александра обмякла в его руках, и он разжал пальцы. Но вдруг ее аквамариновые глаза полыхнули огнем, и девушка изо всех сил ударила его ладонью по щеке. И звук удара раздался в замкнутом пространстве кареты, как пистолетный выстрел.

Хоук, с исказившимся от ярости лицом, поймал ее за руку.

— Может быть, и сегодня ночью будет гроза, а, Александра? — насмешливо сказал он, — Тогда по крайней мере у тебя будут оправдания, если ты начнешь мурлыкать и изгибаться, как кошка!

— Черт бы вас побрал! — закричала она. — Будь я мужчиной, я бы вызвала вас на дуэль, ублюдок!