Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века - Никита Николаевич Моисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Порядок XX века» обычно трактуется в духе идеологического противостояния коммунизма и капитализма. Такая интерпретация вполне законна, она несет важнейшую информацию. Но, вероятно, идеологическое противостояние (если оно есть на самом деле) – лишь отражение глубинных противоречий социальных сущностей человека, извечно присущих обществу и с особой остротой обнажившихся в нынешнее время.
Во все эпохи, во все времена противоречия, рожденные неодинаковостью людей, разнообразием их стремлений, были важнейшим фактором исторического процесса. Ибо они порождали разные представления о ценностях. Человечество не могло бы развиваться без свойственного ему проявления неуемной энергии, толкающей человека к непрерывному поиску, к новым свершениям, к приобретению все новых благ, к подчинению себе других людей… Важно и то, что такое стремление порождает очень своеобразное представление о свободе, о свободе для безграничной инициативы и проявления своего собственного «Я», которое возникло задолго до эры буржуазных революций. Такая особенность человека наиболее ярко проявляется в характере западной культуры.
Но не менее глубоко заложено в человеке и другое стремление. Человеку также свойственно ограничиваться и малым, тем более, если это малое ему гарантировано, если его достижение лежит в рамках традиций и не требует от него сверхусилий, и если окружающие его живут по тому же правилу. Последнее особенно важно. И для миллионов людей во все времена подобная позиция была привлекательна. Она тоже рождает представление о свободе, но свободе совершенного иного типа. И о равенстве, но не равенстве денег, как в буржуазном обществе, преследующем принцип «laisser faire», а равенстве убогих условий существования. И привлекательность такой позиции для значительной части людей во все времена была питательной почвой различных идей коммунистического толка и большинства религиозных доктрин.
Происходящее ныне в мире уместно трактовать в свете извечного противостояния этих тенденций. «Коммунизм», повторю, увы, никуда не ушел, ибо он никогда не появлялся, а всегда в той или иной форме присутствовал в спектре человеческих стремлений. В условии одних цивилизационных норм «коммунистические» или, лучше сказать, «социалистические» тенденции были сильнее, а в других (как, например, в протестантских странах) – слабее. Но они присутствовали всюду и всегда. Не учитывая этой особенности общественного развития, нельзя правильно оценить происходящего. А тем более принимать ответственные решения, меняющие судьбы многих людей.
На каждом этапе развития общества возникали и устанавливались свои «правила игры», свои формы компромисса между «коммунизмом» и «соборностью» (я не знаю, как более точно охарактеризовать эти стремления людей) и фонтанирующей энергией индивидуализма личности. Одни лучше, другие хуже соответствовали традициям и культурным и ментальным особенностям нации, вызывая или гася социальные напряженности, содействуя развитию страны и благополучию общества или тормозя их.
Что складывается у нас сегодня? В какой степени мы можем содействовать установлению той формы компромисса, той меры индивидуализма и соборности, которая в наибольшей степени соответствует нашим традициям, нашим потребностям и нашим возможностям?
Я глубоко убежден, что на современном этапе развития исторического процесса, при современной организации планетарного сообщества, основным направлением развития будет его движение по пути утверждения социально ориентированной либеральной экономики. Я об этом неоднократно писал и обосновывал подобное утверждение особенностью современного этапа научно-технического прогресса, развития производительных сил и действием «вселенского рынка», отбраковывающим в XX веке любые формы организации общества, развитие которых отклоняется от либерализации и социальной ориентации экономики.
Но такое утверждение может разве что объяснить разрушение системы, сложившейся в Восточной Европе и Советском Союзе, но вряд ли достаточно для интерпретации происходящего в настоящее время, а тем более, для предсказания возможных тенденций развития. Во всех бывших социалистических странах объявлен курс на либерализацию и утверждение системы свободного предпринимательства. Однако проводимые сверху реформы пока еще не дали ощутимого результата нигде – не только в России, но и в странах, ранее нас начавших процесс либерализации, в которых «этика протестантизма», если следовать терминологии Макса Вебера, имеет определенные традиции. И в Польше, и в Венгрии, и в других странах продолжается спад промышленного производства, падает жизненный уровень, растет безработица и социальная напряженность.
Это связано, конечно, и со многими объективными причинами – с разрушением установившихся межстрановых отношений, с отсутствием подготовленного персонала для управления экономикой и нужной финансовой инфраструктуры, с разрушением традиционной производственной кооперации и со многими другими причинами. Но немаловажным обстоятельством является и то, что в течение жизни двух-трех поколений у людей выработалась привычка и склонность жить в условиях гарантированной стабильности, гарантированного медицинского обслуживания и т. д. Такая ситуация оказалась привлекательной для многих лиц наемного труда, тем более, что они еще и составляли «привилегированное сословие».
Тем не менее во всех бывших социалистических странах либерализация уже началась и обратного хода нет и не может быть. Такое утверждение, однако, несет еще очень немного информации: сколько времени будет длиться переходный процесс, и какой сложится, в конце концов, эта либеральная экономика – на подобные вопросы у нас пока нет ответов.
Одно ясно – она не будет копией западных образцов, и сказать сейчас, какой она сложится в Венгрии, на Украине, а тем более в России, еще очень трудно. Неудачи преследовали перестройку во всех соцстранах – неудачи в том смысле, что желаемый образец западного благополучия не достигался за обозримое число лет. Он и не получится в рафинированном западногерманском или американском виде. Очень важно понять, почему даже в таких «очень западных странах», как Польша или Венгрия, не работают традиционные ценности Запада.
Я убежден (повторю это еще раз): «социалистические ценности», о которых говорилось выше, а особенно гарантированная работа без большого напряжения, стали весьма привлекательны для весьма широких слоев населения. Они уже вошли в сознание людей и будут рождать разнообразную оппозицию начавшимся процессам интенсификации рыночных механизмов. Да, мы идем к либеральной экономике. Она будет похожей на известные образцы, но только похожей, а на самом деле окажется иной, как иной она казалась не только в Японии, но и в других быстро прогрессирующих странах Тихоокеанского региона, сумевших даже избежать этапа первоначального накопления в его европейском обличье. Понять, какие могут возникнуть формы либеральной экономики на месте социалистической России, очень непросто – для этого необходимы тщательные социологические исследования как база для последующего прогностического анализа вариантов возможного развития.
К сожалению, сегодня у нас не существует удовлетворительного научного фундамента, объединяющего социологические и экономические исследования, и нам не на что опереться. Вот почему следует с большой осторожностью делать какие-либо категорические утверждения.
Либеральная
