Вне закона - Андрей Круз

Подходить близко, как в кино, не стали, остановились метрах в десяти, а то и дальше.

– Вы отдаете оружие и уходите из города! – крикнул Хадсон. – И больше никто из вашей банды здесь не появляется, или мы его повесим!

– Отсоси, шериф! – не очень драматично крикнули в ответ. – Мы делаем, что хотим сделать, и уезжаем!

Стороны встали друг напротив друга. Я опустил правую руку на рукоять «ругера», ощутив ее рифленую поверхность под тонкой замшей перчаток. А мандраж-то пошел… игра игрой, но убивать мы сейчас начнем друг друга без всяких шуток… И Хадсон – мужик, хоть и пошел на сотрудничество с администрацией, но не боится буром переть. Он же сейчас для них цель номер один.

– Вы уезжаете сейчас. Без оружия.

Молчание, мертвое. Такое мертвое, что я опять засвистел все ту же мелодию. Напротив меня бандит с двустволкой… Кепка-бейсболка, такая же самоделка, как на мне, клетчатая плотная рубаха, под ней еще рубаха. Грубые штаны, заправленные в грубые сапоги. Нет, не совсем вестерновый вид у них и не совсем у нас, хотя Хадсон напялил «стетсон». Зато Рон в грязноватой вязаной шапочке имеет вид совсем не героический.

– Че ты свистишь? – вдруг сказал бандит с ружьем и попытался направить это ружье в меня.

Я успел быстрей, пуля ударила его в грудь. Никакого ковбойского стиля, хват двумя руками, большой палец левой взводит курок, трость просто свалилась под ноги. Второй выстрел, куда-то в горло, двустволка так и упала на землю со взведенными курками.

И тут все случилось разом. Разом все заорали, разом все схватились за оружие и разом начали разбегаться в стороны. Только Виталя успел разрядить один патрон в того, кто стоял напротив, и тот свалился как подкошенный.

Самым неуклюжим, из-за хромоты, был я. Поэтому я просто стрелял в бегущих к укрытиям бандитов, попав еще в одного, в спину, куда-то в район поясницы. Тот выгнулся, попытался схватиться рукой за место попадания и затем свалился без звука, но не умер, а продолжал медленно сучить ногами.

Хадсон отбежал за столб коновязи, открыл оттуда пальбу из своего блестящего «скофилда», тоже взводя курок другой рукой, Рон стрелял, присев за перевернутым набок фургоном, словно доски могли укрыть его от пуль, Виталя метался по противоположной стороне улицы, пытаясь выбрать место удобней и попутно еще дважды пальнул в сторону противника.

Что-то рвануло полу моей куртки, затем пуля ударила в левое плечо, я увидел одного из бандитов, стрелявшего из карабина и быстро дергавшего рычаг, выстрелил в него, не попал, но ударившая рядом с его головой в столб террасы пуля заставила его нырнуть за ступеньки, а я все же, плюнув на боль, ковыляющим бегом рванул за угол.

Выстрелы грохотали за спиной, я чувствовал, как наливается болью и кровью левое плечо, но ноги продолжали меня нести, а затем был угол, который меня укрыл, и я высунулся из-за него и дострелял остаток барабана, последние две все в того же бандита с карабином, не попал, но тот вдруг подхватился с места и просто побежал назад, а к тому времени, как я выдернул из кобуры второй револьвер, он уже исчез за поворотом. Затем стрельба как-то быстро стихла, разом накатила тишина и слышен был лишь тихий стон ворочающегося в пыли посреди улицы раненого бандита.

Посмотрел на левую руку – плечо точно прострелено, льет. Сунул револьвер в кобуру, попытался зажать рану ладонью. Льет хорошо, на этот раз попали всерьез.

– Все живы? – услышал я крик Хадсона.

– Меня зацепило! – откликнулся Войцех.

– И меня! – добавил я.

– Я в норме! – послышался голос Витали. – А эти где?

– Сдернули!

Пусть сдернули. Пусть бегут, гоняться за ними все равно не смогу. Не сможем. Я снова высунулся из-за угла, огляделся. На улице, выбравшись из своего убежища, появился Хадсон, держа револьвер двумя руками и водя его стволом по сторонам. Потом увидел Виталю, он вышел как раз из-за угла «Ликера», с обрезом наготове.

Вон лежит тот, с двустволкой… корчится второй, которому я в спину попал. Вон Виталин «клиент», не шевелится, весь заряд картечи поймал, похоже. И еще один, кто его? Хадсон или Рон, наверное. Карабин в пыли рядом. Четверо. Четверо из шестерых.

Рон где? А вон, сидит, привалясь к фургону, рану на ноге платком зажимает. Ну ничего, счет в нашу пользу. Как в том же «О-Кей Корале», как бы смешно это ни звучало. Представляю, какие сейчас планы монтируются со скрытых камер и дронов.

– Все, они сдернули точно! – снова крикнул от угла Хадсон.

Ну, он-то знает, наверное, да? И тогда я попробовал засвистеть все ту же мелодию, но как-то быстро потерял сознание. Все, overload.

Вне Проекта

– Как самочувствие? Как рука?

Человек, который задал эти вопросы, одет в прекрасный костюм с Савил-Роу, синий в тонкую полоску, его седые волосы коротки и дорого подстрижены, лицо загорелое, чуть с морщинками. Такой типаж облагороженного ковбоя. Мы в большой студии с круглым стеклянным столом посередине, дальше стоят камеры, готовят вроде бы прямой эфир, но еще не все готовы и не все пришли, поэтому в студии суета.

– Нормально. Уже нормально.

Это правда, подлатали меня хорошо. Один раз пришел в себя у доктора в Батлер-Крик, а уже второй… не знаю, в «запретке», наверное, в небольшой палате с серыми стенами и современным оборудованием, а вокруг меня суетилась, подключая электронные капельницы, такая же современная медсестра. Я посмотрел на руку, увидел, что она укутана бинтом в несколько слоев, а под бинты шли трубки, и понял, что меня прооперировали, а ранение было, наверное, все же серьезным.

Потом вспомнил, что раненых в Земле-Вне-Закона ни в какую запретку оперировать не возят. Какие есть там коновалы – они и лечат. Разве что какие-то базовые медикаменты они получают, закупая в Доусоне, не более, ну и инструменты.

Значит, что?

Медсестра ушла, и в палату вошел человек с хорошо знакомым лицом. И не могу сказать, что его появление меня обрадовало.

– Феллерс? – спросил я, прищурившись.

– Да, это я. – Феллерс улыбнулся во все тридцать два, в очередной раз доказав, что родители когда-то не пожалели денег на стоматолога. – Не рад?

– А я тебе должен быть рад?

– Сейчас? Да! – заявил он абсолютно уверенно. – Я тот парень, который заполнял твои бумаги на досрочное и доказывал совету, что тебя нужно отпустить. Ты вышел за два года. Не рад?

Нет, это уже малость зашкаливает по степени наглости.

– Феллерс, – сказал я вкрадчиво, – я там был из-за тебя. Не будь тебя, придурка, я бы жил дома и никто бы меня здесь не оперировал. И я бы не угробил два года своей жизни на вот это.