Том 10. Письма 1820-1835 - Николай Гоголь

Впервые напечатано в „Русском Архиве“ 1880, № 2, стр. 509.

Письма Гоголя к Пушкину — небольшая по количеству, но исключительная по значению часть эпистолярного наследия Гоголя. Долгое время изучение отношений Гоголя с Пушкиным не было критическим: версия о близкой дружбе двух великих писателей не пересматривалась, не уточнялась. Первая попытка переоценить биографическую традицию в ее выводах была сделана Н. Г. Чернышевским (Сочинения, III, стр. 341–342).[402] В. В. Каллашу принадлежит почин переоценки традиции с ее фактической стороны („Н. В. Гоголь в его письмах“, „Русская Мысль“ 1909, № 7). За Каллашем последовал ряд „скептиков“, пытавшихся переоценить версию о дружбе Гоголя с Пушкиным: В. Брюсов (Испепеленный, 1902); Б. Лукьяновский („Пушкин и Гоголь в их личных отношениях. Вопрос о дружбе“. Беседы, Сб. Об-ва истории литературы в Москве, I, М., 1915); А. Долинин („Пушкин и Гоголь. К вопросу об их личных отношениях“. Пушкинский сборник памяти проф. С. А. Венгерова, ГИЗ, 1923) и др.

Однако, если отношение Гоголя к Пушкину не покрывается понятием „дружбы“ в привычном смысле слова, — то значительность литературного общения Гоголя с Пушкиным от этого отнюдь не уменьшается.

В отношениях Гоголя с Пушкиным можно различать три фазы: 1) Пушкин — литературный покровитель начинающего Гоголя, 2) Пушкин — литературный советчик уже завоевавшего себе литературное имя Гоголя, 3) Гоголь — сотрудник пушкинского „Современника“.

Первая фаза — от знакомства Гоголя с Пушкиным 20 мая 1831 г. на вечере у Плетнева[403] и кончая выходом в свет обеих частей „Вечеров на хуторе“. Всё наиболее существенное для литературного общения писателей извлекается из их переписки этого года и из рецензии Пушкина на первую часть „Вечеров“.

Вторая фаза освещается частью также перепиской Гоголя с Пушкиным, частью позднейшими воспоминаниями Гоголя („Четыре письма по поводу Мертвых душ“ и „Авторская исповедь“), частью тремя записями в дневнике Пушкина: от 3 декабря 1833 г. о чтении „Повести о том как поссорился…“, от 7 апреля 1834 г. („Гоголь начал по моему совету историю русской критики“ — это сообщение известными нам фактами не подтверждается) и от 3 мая 1835 г. („Гоголь читал у Дашкова свою комедию“). К этому времени относится „уступка“ Пушкиным Гоголю сюжета „Мертвых душ“, а также начало работы Гоголя над „Ревизором“ в результате рассказанных Пушкиным „анекдотов“ (см. 3-ю главу назв. работы В. Гиппиуса).

Наиболее сложна последняя фаза отношений Гоголя и Пушкина — в период их сотрудничества в „Современнике“. Сюда относится ряд печатных высказываний Пушкина непосредственно о Гоголе и по поводу написанного Гоголем. Эти выступления Пушкина толковались в специальной литературе различно (см. 4-ю главу названной работы В. Гиппиуса). Наиболее правильным следует признать вывод, что разногласия Пушкина с Гоголем имели не принципиальный характер, что в написанном Пушкиным „Письме к издателю“ следует учесть его иронический и полемический смысл. Причиной некоторого охлаждения между Гоголем и Пушкиным, на которое намекает Гоголь в письме к Жуковскому от 16 (28) июня 1836 г., могло быть недовольство Пушкина Гоголем как рецензентом и вообще степенью его активности как сотрудника.

Но в выражении глубокого горя при вести о смерти Пушкина и в позднейших рассказах Гоголя о своей литературной близости к Пушкину (о личной близости он никогда не говорил) — нет никаких оснований видеть неискренность.

Писем Гоголя к Пушкину сохранилось девять; писем Пушкина к Гоголю известно еще меньше — всего три. Количественная скудость переписки Гоголя с Пушкиным не удивительна, и заключать по количеству о характере их отношений (как это делал Б. Лукьяновский) — нельзя. Оба они жили в Петербурге; отношения их имели характер, прежде всего, литературный, и потребность в переписке возникала только тогда, когда для этого был конкретный повод. Тем не менее нельзя считать, что вся переписка и особенно письма Гоголя к Пушкину до нас дошли.

Факты, вызвавшие первое письмо Гоголя к Пушкину, уясняются из самого письма и из последующей переписки: Гоголь прожил лето 1831 г. в Павловске на уроке у А. М. Васильчиковой, Пушкин — в Царском Селе. Гоголь уезжал из Павловска в Петербург 15 августа с какими-то спутницами; перед отъездом он условился с Пушкиным, что заедет по дороге в Царское Село и возьмет у Пушкина посылку для передачи П. А. Плетневу. Эта посылка заключала в себе рукопись „Повестей Белкина“.

— … большую глупость моего корреспондента… — О ком идет речь — неясно.

Впервые напечатано в „Русском Архиве“ 1880, № 2, стр. 509–511.

Правильное чтение: „поборники франц.<узского)> корана“ устанавливается впервые. В первой публикации слово „корана“ было опущено. Шенроком оно было неверно прочитано: „поборники франц<узской> короны“. Письмо послано в Царское Село, где Пушкин оставался приблизительно до 20 октября. Ответ Пушкина на это письмо см. в „Письмах“ Пушкина, III, стр. 44.

— … посылку и письмо — посылку: рукопись „Повести Белкина“, письмо — см. „Переписка Пушкина“, т. II, стр. 302.

— … свидание с типографией… — Речь идет о печатании „Вечеров на хуторе близ Диканьки“ в типографии Департамента народного просвещения. Пушкин дважды живо отозвался на рассказ Гоголя о фырканье наборщиков: в ответе Гоголю от 25 августа 1831 г. и по выходе „Вечеров“ в свет — в письме-отзыве, помещенном в „Литературных прибавлениях к Русскому Инвалиду“ 3 октября 1831 г., № 79.

— … писатель совершенно во вкусе черни — ироническая формула, перефразирующая журнальные нападки на лубочную литературу, на писателей типа А. А. Орлова. Письмо писалось в тот момент, когда в портфеле „Телескопа“ уже лежала полемическая статья Феофилакта Косичкина (т. е. Пушкина) — „Торжество дружбы или оправданный Александр Анфимович Орлов“ — статья, основанная на убийственной для Булгарина иронии: на отожествлении двух „гениев“ — Булгарина и Орлова. Как видно из слов: „можно опровергать мнение Феофилакта Косичкина (а также из ответного письма Пушкина), статья эта была известна Гоголю в рукописи, и в тайну пушкинского псевдонима Гоголь был посвящен. Б. Лукьяновский („Беседы“, М. 1915) и А. Долинин („Пушкинский сборник памяти проф. С. А. Венгерова“, 1923), выступая с скептической точкой зрения на отношения двух писателей, этот факт обошли. В своем „проекте ученой критики“ (по выражению Пушкина) в ответном письме (см. „Переписка Пушкина“, III) — Гоголь вариирует замысел пушкинской полемической статьи, демонстрируя тем самым свою литературную солидарность с Пушкиным. Освещение этого эпизода у А. И. Кирпичникова („Сомнения и противоречия“, гл. II) должно считаться отпавшим после обнаружения фактов, опровергающих клеветнические измышления Булгарина („Н. В. Гоголь. Материалы и исследования“, I, стр. 288–294).

— Александр Анфимович Орлов (жил между 1790 и 1842 гг.) сын священника; по болезни был уволен „в светское звание“. Издал до 60 отдельных книг, — преимущественно „нравственно-сатирических романов“. Гоголем упомянуты в этом письме действительные произведения А. Орлова, вышедшие отдельными книжками-брошюрами: 1) „Церемониал погребения Ивана Выжигина, сына Ваньки Каина. Нравственно-сатирический роман“. М., 1831. 2) „Сокол был бы сокол да курица его съела, или бежавшая жена“. М., 1831.

— Надеждою Николавною — Гоголь по ошибке назвал Наталью Николаевну Пушкину (Пушкин отвечал шуткой: „Ваша Надежда Николавна, т. е. моя Наталья Николавна“ и т. д.)

— Фаддей Венедиктович Булгарин (1789–1859) — после разгрома декабрьского восстания 1825 г. вошел в тесный контакт с III отделением, став его прямым агентом; газета его — „Северная Пчела“ — пользовалась положением правительственного официоза. Пушкин и его литературные единомышленники, осведомившись о шпионской роли Булгарина в литературе, вели с ним упорную борьбу — поскольку это было возможно в цензурных и полицейских условиях 30-х годов. (См. А. Г. Фомин. „Пушкин и журнальный триумвират 30-х годов“. Соч. Пушкина под ред. С. А. Венгерова, V, стр. 451–492; Соч. Пушкина под ред. М. А. Цявловского, „Academia“, 1936, т. V, стр. 605, 607–608, 650–651 и др.).

— Бестужев-Рюмин, Михаил Алексеевич (род. ок. 1800, ум. 1832) — издатель сатирического листка „Северный Меркурий“ и др. изданий; пытался бороться с Пушкиным и его литературным окружением. Изображен Пушкиным в сценах „Альманашник“ под фамилией „Бесстыдина“.

Впервые напечатано в „Сочинениях и письмах“, V, стр. 134; заключительные строки — в „Письмах“, IV, стр. 458.

По мнению А. И. Кирпичникова, письмо это „адресовано, конечно, не к матери… так как Гоголь говорит здесь об ней в третьем лице, а к кому-то другому, вероятней всего, к дяде Косяровскому, который переслал или привез это письмо в Васильевку“ („Сомнения и противоречия в биографии Гоголя“, Известия ОРЯС, т. V, кн 2, стр. 595). Но Кирпичникову неизвестны были заключительные строки письма, не оставляющие сомнений в адресате.