Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав

— И дело в Расуле или твоём «брате»? — Ярослав продолжал тянуть время.

— Дело в хороших деньгах, которые мы можем вложить в благосостояние нашего рода. Ну да ладно, хватит трепаться. — Яхьяев достал из-за пазухи страшный нож с зазубренным лезвием. — Ты же знаешь, мент, я никогда не оставляю человека без выбора: ни друга, ни врага, ни кровника. Поэтому выбирай: или башка туда-сюда, или в так любимую вами, русскими, реку купаться.

— А давай в реку купаться! — бесстрашно кивнул Коломин.

Все восемь преступников, кроме главаря, разом прекратили заниматься своими делами, подбежали к Ярославу и подняли кресло с ним на свои плечи, будто тот был немощным инвалидом. Они быстро пробежались с ним пару десятков метров, поставили у края набережной и скинули его ноги в какую-то широкую пластиковую бадью. Яхьяев свистнул и что-то пронзительно крикнул на своём языке сообщникам. Из темноты угрожающе приволоклась небольшая бетономешалка, старая как свет и ужасно грязная. Изнутри её неприятно пахло, везде она покрылась твёрдым многолетним налётом. Бетономешалку поставили почти над Ярославом.

— Ещё тёплый, — злобно оскалился Хамхоев. Яхьяев кивнул, как главный палач. Другой бандит ударил по ржавому рычагу.

Убого охнув, бетономешалка свистнула и всей своей массой перевернулась на бок. Покачиваясь на креплениях, из своего тёмного нутра она стала извергать тёмно-серую полужидкую массу. Бетон чавкал и разбрызгивался вокруг мерзкими крупными каплями. Он быстро заполнил бадью и, обволакивая ботинки и голени Коломина со всех сторон, достаточно быстро намертво затвердел.

— Тебя обманули, Яхьяев, — решил предупредить Коломин человека, который хотел его убить. Бандиты не должны были пользоваться «Зевсом», даже хотя бы исходя из интересов собственной безопасности.

— Не, мент, ела. Ты не понял, — прищурился Яхьяев, будучи упрямым в собственной уверенности. — Это мы всех обманули!

С этими словами со всех сил он ударил ногой по краю стула. Надломилась ножка, и под воздействием собственной массы Ярослав устремился к собственной погибели. За спиной возникла губительная пустота, звериные лица преступников повисли теперь где-то наверху и стали резко удаляться. Верёвки ещё больше вжались в конечности, а многокилограммовая масса, казалось бы, желала оторваться вместе с ногами. В ушах возник дерзкий свист падения, но Коломин пребывал в стойком спокойствии. Как он мог являться в чём-то уверенным без «Зевса»? На что рассчитывал, снова не вовремя встретившись с неопределённостью? Капитан закрыл глаза и набрал в лёгкие максимальный объём воздуха.

Громко булькнув и подняв несколько волн, Ярослав сразу исчез с поверхности реки и моментально пошёл на дно, словно якорь. Заполненная бетоном бадья, в которой оказались заперты ноги Коломина, уверенно тянула его вниз вместо со стулом, на котором он продолжал невольно сидеть. Мутная холодная вода мигом охватила попавшего в беду человека в свои мёртвые объятья, стараясь смертельным потоком проникнуть в тело сквозь уши, рот и нос. Коломин сопротивлялся уже не преступникам, а простой природной стихии. Через какой-то момент он прекратил тонуть, и роковой груз, надёжно прикреплённый к его ногам, вскоре стукнулся о илистое дно.

«Жалко, что я не граф Монте-Кристо. К его ногам хотя бы было прицеплено простое ядро, а не затвердевший кусок чёртового бетона», — в столь тяжёлые секунды Ярославу почему-то вспомнился именно этот эпизод из классики мировой литературы.

С каждым разом вдохнуть хотелось всё больше и больше. Как же ужасно чувствовалось одинокому беспомощному человеку в этом жидком вакууме! Коломину казалось, что, намочив и пропитав его до нитки, Москва-река быстренько начинает высасывать его душу. Он уже было отчаялся, думая, что его затея не сработает, и открыл глаза. Их сразу же обожгло мазутистой водой, видимость в которой не превышала пары метров. Редкие рыбы-полумутанты равнодушно проплывали мимо редкого в их краях гостя, края бетонированной набережной располагались вне зоны видимости. Неужто всё окончательно пропало?

Вдруг Ярослав подслеповатым краем глаза на границе света и тени заметил какое-то плавное движение. В глазах мигнуло: он начинал терять сознание. А терять его было нельзя: будучи бесчувственным, он инстинктивно вдохнул бы и заполнил бы лёгкие смертельной водой. Коломин присмотрелся и понял, что к нему приближается реально что-то живое, явно больше рака или рыбы. Всё резиновое, гладкое, с тёмными плавниками, выпуклыми стеклянными глазами и перепонками между пальцев передних конечностей, таинственное существо напоминало лавкрафтовских чудовищ. Странный обитатель глубин быстро подплыл к Ярославу и жестами стал ему что-то показывать. Сбоку появился ещё один зеленоватый монстр с металлическим коробом, в который переходили его руки.

Первое «чудовище» надело на лицо Ярослава кислородную маску, благодаря чему он смог вновь спокойно дышать, словно на поверхности. Второй «монстр» включил прямо в воде металлический короб, в котором Коломин узнал универсального разрушителя любых препятствий — прибор «Вурдалак» из Экспериментального отдела. Под мощнейшим воздействием «Вурдалака», не причиняющим никакого ущерба живой плоти, бетон на ногах капитана покрылся трещинами и мгновенно раскололся, освободив сильно затекшие конечности. Один из водолазов жестом показал Ярославу за собой. Капитан различил обозначенный объект: на глубине Москвы-реки преспокойно застыла небольшая подводная лодка.

Заливая всё вокруг себя медленными струями очень холодной воды, Ярослав вывалился из герметичного шлюза в контрастно тёплый отсек подводной лодки. Помимо экипажа субмарины, здесь его ждал сам Боров. Антон Владимирович оказался во всеоружии: толстое брюхо прикрывал тяжёлый бронежилет, наколенники и налокотники защищали наиболее уязвимые места конечностей, в кобуре готовился стрелять по криминалитету револьвер MP-412 Rex E, а на голову надевался бронешлем «Сфера» командирской версии с встроенной рацией и специальным визором.

— Ну, живой? — Боров несколько обеспокоенно глянул на подчинённого и помог тому подняться с пола, подставив плечо. Расслабившись и помотав головой, Ярослав уселся на ближайшую койку, чтобы немного прийти в себя. — Человек Гориллы видел, что тебя оглушили в доме на Большом Ватином переулке. Он успел звякнуть мне, что на тебя вышел Яхьяев. Что случилось, почему ты не смог это проанализировать? Что-то не так с прибором?

— С «Зевсом», я думаю, всё хорошо, товарищ полковник. Уверен, что-то не так с «Псио»: такое уже не первый раз. Я боюсь, что кто-то поколдовал над составом, — недобро прищурился Коломин.

— Значит, «крыса» к тому же в Институте Градова?! — забавная шевелюра Боровикова взъерошилась. — Значит, надо внимательно проверить всех тех, кто имеет доступ к транспортировке и разработке «Псио»!

— А «Зевс» сейчас у Яхьяева… — болезненно поморщившись, Ярослав инстинктивно задрожал.

— Так, снимай портки и давай сушись, не то пневмонию себе подхватишь. Выпей «Эссанс неттуайянт», а затем мы тебе вколем «Антимикробин-1990» расширенный. — Боров протянул Ярославу стеклянную бутылочку с голубой жидкостью и этикеткой на французском языке. — А за «Зевс» не переживай. Мерзавец Яхьяев положил его в ящик с «глушилкой» и дал дёру, но «Око» на основе метаанализа смогло вычислить его логовище. Сейчас придёшь чуточку в себя, и поедем брать его тёпленьким. А после всей этой эпопеи дам тебе три денёчка отсыпных — всё-таки не каждый день в осенней Москве-реке плаваешь, простудишься ненароком.

— Антон Владимирович, они не продать его хотят, а воспользоваться им! — Ярослав утёр каплю с носа, раздевшись до трусов и собираясь идти в сушилку.

— Что ж, пусть тогда попробуют, пусть! — заговорщически рассмеялся Боровиков.

Мотор подводной лодки продолжал едва слышно, но уютно гудеть.

***

Перед спецоперацией Ярослав, уже будучи в просушенном обмундировании, быстро забежал в свою квартиру на Ленинском проспекте и забрал из сейфа капсулы со старой версией «Псио», которые благодаря какому-то шестому чувству не поспешил сдать на утилизацию. Сара Беньяминовна с удивлением проследила за соседом из-за полуоткрытой двери, не проронив ни слова. Коломину явно было не до сбора денег на кнопку лифта.