Закатные гарики. Вечерний звон (сборник) - Игорь Губерман

Было в долгой жизни много дней,

разного приятства не лишенных,

думать нам, однако же, милей

о грехах, еще не совершённых.

* * *

В Израиле, в родной живя среде,

смотрю на целый мир я свысока;

такой страны прекрасной нет нигде;

но нету и у нас ее пока.

* * *

Никто ловчей, чем лилипуты

различных видов и размеров,

не изготавливает путы,

чтобы стреножить Гулливеров.

* * *

Борьба со злом —

извечная игра,

ее шторма и штили хаотичны;

забавно, что апостолы добра

по большей части мало симпатичны.

* * *

Над этим сильно поработав,

я преуспел в конце концов:

стал дураком у идиотов

и мудаком – у мудрецов.

* * *

Всякий миф обо мне справедлив,

я такой, а не просто плохой:

рыбу в мутной воде половив,

из воды выхожу я сухой.

* * *

Стиха причудливая вязь,

питаясь внутренним горением,

таит загадочную связь

духовности с пищеварением.

* * *

Не слесарь, не философ, не правитель,

я мелкое свое клюю пшено,

однако я типичный представитель

чего-то, что названья лишено.

* * *

Нет печали, надрыва и фальши

в легких утренних мыслях о том,

как заметно мы хуже, чем раньше,

хоть и лучше, чем будем потом.

* * *

В людях, на книгах воспитанных,

дремлют опасные дрожжи:

множество мыслей прочитанных

сам сочиняю я позже.

* * *

Теперь душа моя пуста,

ей чужд азарт любого вида,

и суп из бычьего хвоста

мне интересней, чем коррида.

* * *

В потоке мыслей, слов, деяний

мне всюду видится игра,

где зло в любом из одеяний —

тень или следствие добра.

* * *

Нынче грустный вид у Вани,

зря ходил он мыться в баньку,

потому что там по пьяни

оторвали Ваньке встаньку.

* * *

Я стал отшельник и бирюк,

боюсь мельканья слов и лиц,

теперь познания урюк

я молча ем с немых страниц.

* * *

Я довольно выигрышный

вытянул билет:

не был генералом, не был депутатом,

самой хилой премии

не было и нет;

но хворая, хочется быть лауреатом.

* * *

Есть люди —

их повадка так решительна,

как будто ими истина добыта,

их речь —

неотразима и внушительна,

и в мягкое обернуты копыта.

* * *

Увы, но в учебники школьные,

чтоб жалоб не слали родители,

мои сочинения вольные

не станут включать составители.

* * *

Те – рискуют, играя ва-банк,

те – в конфузливом чахнут неврозе,

а еврей – он и наглый, как танк,

и застенчив, как хер на морозе.

* * *

Как ни прячься,

как ни спорь и как ни лги,

как ни рыскай, словно заяц по полям,

а приходится сполна платить долги

по чужим и коллективным векселям.

* * *

На жизненном пути

в любом из мест

бывало то забавно мне, то лестно,

что многие мне свой совали крест,

надеясь понести его совместно.

* * *

Мы так во всем различны потому,

что Бог нас лепит в разном настроении,

а если поднесли стакан Ему, —

видны следы похмелья на творении.

* * *

Я думаю о грязи, крови, тьме,

о Божьем к нашей боли невнимании;

я думаю о Боге —

Он в уме?

И ум ли это в нашем понимании?

* * *

Всего одна в душе утрата,

но возместить ее нельзя:

Россия, полночь, кухня чья-то

и чушь несущие друзья.

* * *

Не ликуйте, закатные люди,

если утром вы с мыслями встанете:

наши смутные мысли о блуде

не из тела плывут, а из памяти.

* * *

России только те верны,

кого навек постигло мнение,

что не могло судьбу страны

просрать ее же население.

* * *

Как пастух Господь неумолим,

но по ходу жизни очень часто

мне бывает стыдно перед Ним,

как Его наебывает паства.

* * *

Я не пью, а дамам в ушки

лесть жужжу, как юный шмель,

я сегодня на просушке,

я лечу вчерашний хмель.

* * *

Не лучший представитель человечества,

я зря так над Россией насмехался:

мне близок и любезен дым отечества,

в котором я хрипел и задыхался.

* * *

И понял я, что это возрастное,

виной тут не эпоха, а года:

знакомые приходят на съестное,

а близких – унесло кого куда.

* * *

Туманный мир иллюзий наших —

весьма пленительный пейзаж,

когда напитки в тонких чашах

перетекают в нас из чаш.

* * *

Душе быть вялой не годится:

холёна если и упитанна,

то в час, когда освободится,

до Бога вряд ли долетит она.

* * *

То время, когда падал и тонул,

для многих было столь же непогоже,

я помню, кто мне руку протянул,

а кто не протянул, я помню тоже.

* * *

На всех я не похож —

я много хуже,

со вкусом у меня большой провал:

я часто отраженью солнца в луже

не менее, чем солнцу, рад бывал.

* * *

Настало духа возмужание;

на плоть пора накинуть вожжи;

пошли мне, Боже, воздержание,

но если можно, чуть попозже.

* * *

Да, Господь, умом я недалек,

только глянь внимательно и строго:

если я кого-нибудь развлек —

значит, он добрее стал немного.

* * *

Делам общественным и страстным

я чужероден и не гож,

я стал лицом настолько частным,

что сам порой к себе не вхож.

* * *

Рассудок мой,

на книгах поврежденный,

как только ставишь выпивку ему —

несется, как свихнувшийся Буденный,

в пространства, непостижные уму.

* * *

Один печалящий прогал,

одно пятно в душе осталось:

детишек мало настрогал

я за года, когда строгалось.

* * *

Русь воспитывала души не спеша,

то была сурова с ними, то нежна,

и в особенности русская душа —

у еврея прихотлива и сложна.

* * *

Былое пламя – не помеха

натурам пылким и фартовым,

былых любовей смутно эхо

и не мешает песням новым.

* * *

Во мне пылает интерес

и даже зависть есть отчасти,

когда читает мелкий бес

про демонические страсти.

* * *

В судьбе – и я, мне кажется, не вру —

еще одна есть нить помимо главной:

выигрывая явную игру,

чего-то мы лишаемся в неявной.

* * *

Уже давным-давно замечено,

и в этом правда есть, конечно:

всегда наружно искалечено

то, что внутри не безупречно.

* * *

Безжалостна осенняя пора,

пространство наслаждений стало уже,

и если я напьюсь теперь с утра,

то вечером я пью гораздо хуже.

* * *

Чем дольше живу я,

тем вижу я чаще

капризы душевной погоды:

мечты о свободе —

сочнее и слаще

печалей и болей свободы.

* * *

Я стар уже,

мне шутки не с руки,

зато идей и мыслей – вереницы;

учителю нужны ученики,

но лучше, если это ученицы.

* * *

Еврей, который не хлопочет

и не бурлит волной шальной,

он или мысленно клокочет,

или хронический больной.

* * *

Мы много натворили, сотворили,

и нам уже от жизни мало нужно,

мы жаримся на счастье, как на гриле,

и хвалим запах жареного дружно.

* * *

Меня не оставляет чувство бегства:

закат мой не угрюм и даже светел,

но кажется, что я сбежал из детства

и годы, что промчались, не заметил.

* * *

За всё, что делал я по жизни,

прошу я малости у Бога:

чтоб на моей нетрезвой тризне

попировал и я немного.

* * *

Рад я, что за прожитые годы

в чаше, мной уже опустошенной,

было недозволенной свободы

больше, чем убогой разрешенной.

* * *

Когда тебе на плечи долг возложен,

и надо неотложно поспешить,

особенно приятно лечь на ложе

и свет неторопливо потушить.

* * *

Я мыслями бываю озарен

и счастлив, отдаваясь их течению, —

похоже, я судьбой приговорен

к пожизненному умозаключению.

* * *

У юности душа – как общежитие:

я сам ютился где-то на краю,

но каждое любовное соитие

в душе селило пассию мою.

* * *

К усердному не склонен я труду,

я горечи земной ленивый мельник,

но столько трачу слов на ерунду,

что я – скорее мот, а не бездельник.

* * *

Я выбрал музу потребительства —

она гулящая старуха,

но я храню и вид на жительство

среди витающего духа.

* * *

Живу я, почти не скучая,

жую повседневную жвачку,

а даму с собачкой встречая,

охотней смотрю на собачку.

* * *

Свои различные круги

в раю всем душам назначают,

а там заклятые враги

друг друга с нежностью встречают.

* * *

Витая мыслями на звездах,

высоколобые умы

ничуть не реже портят воздух,

чем низкомыслящие мы.

* * *

Услыша стариковское брюзжание,

я думаю с печалью всякий раз:

оставив только хрип и дребезжание —

куда уходит музыка из нас?

* * *

Ни лжи не люблю я, ни фальши

и вспышки иллюзий гашу,

но уши мои, как и раньше,

охотно приемлют лапшу.

* * *

Забавно мне, что всякое деяние,