Бенито Муссолини - Кристофер Хибберт

Было уже темно, когда самолет приземлился в аэропорту Асперн в Вене. Муссолини вышел, выглядел он крайне утомленным. Когда дуче приехал в отель «Континенталь», где для него был приготовлен номер, Гитлер позвонил, чтобы поздравить его с освобождением, но он не был расположен к разговору. Он коротко поблагодарил фюрера. «Я устал, — сказал он. — Очень устал. Мне нужно отдохнуть».

Однако явная забота Гитлера о его благополучии и выражение фюрером радостного удовольствия подействовали ободряюще, и когда спустя некоторое время Скорцени принес пижаму, в числе прочего приготовленную для него группенфюрером Кермером, шефом СС в Вене, он отказался надеть ее очень весело. «Спать в одежде вредно для здоровья», — сказал он и улыбнулся с выражением похотливости, которое навело Скорцени на мысль о «богатом жизненном опыте дуче». «Я никогда ночью ничего не надеваю и советовал бы Вам делать то же самое».

Утром Муссолини выглядел явно посвежевшим. Он был уже побрит и принимал бесчисленных посетителей. На него сильно подействовали взволнованные поздравления, угодливые изъявления уважения, подчеркнутый энтузиазм. Он уже не выражал желания уединиться в Рокка-делле-Каминате, а рассуждал о будущем фашизма и необходимости превратить его в республиканскую партию.

«Я совершил одну большую ошибку, — сказал он, — за которую мне пришлось расплачиваться. Я никогда не знал, что итальянский королевский дом был и остается моим врагом. Мне следовало сделать Италию республикой уже после завершения абиссинской кампании». И снова Скорцени видел перед собой человека решительного и уверенного в будущем.

13 сентября днем он вылетел из Вены в Мюнхен, где в аэропорту его встретили Рашель и дети. Рашель была поражена его мертвенной бледностью. Но он подошел к ней, «заговорив в своей обычной оживленной манере», и, когда она спросила, что он теперь собирается делать, дуче сразу же заговорил о своих планах на будущее. «Я ни в коем случае не откажусь от своих намерений и сделаю все, что еще можно сделать для спасения итальянского народа», — сказал он. Он говорил очень быстро, как будто опасаясь, — подумала Рашель, что она его перебьет или станет возражать. Они вместе отправились из аэропорта на Карлплац, где для него был приготовлен номер. Апартаменты оказались настолько роскошными, что он отказался спать в спальне и провел ночь в более скромной комнате, предназначавшейся для Рашели. Однако принять ванну он все же согласился. Это было ему необходимо, сказала Рашель. «Носки прилипли к его ногам».

Утром следующего дня его посетила Эдда. Это была трудная встреча, поскольку и Галеаццо тоже был в Мюнхене. С помощью немцев и вопреки распоряжениям маршала Бадольо он уехал из Рима с Эддой и детьми 23 августа. Он пытался получить у немцев визу в Испанию или Южную Америку, и после долгих ожиданий визу выдали с тем условием, что он поедет через Мюнхен. Но немцы, и в частности Риббентроп, чья неприязнь перешла в ненависть, не желали выпустить его из рук. Сам Чиано, казалось, не осознавал до конца всей враждебности отношения к нему, и выехал в Германию без лишних опасений. Филиппо Анфузо, его бывший личный секретарь, рассказал, как он предостерегал Чиано от поездки в Германию. Чиано был в отчаянии и плакал. «Муссолини великий человек, — говорил он. — Настоящий гений». Зять не сомневался, что он будет прощен. Но по приезде в Мюнхен возникли осложнения, воспрепятствовавшие дальнейшей поездке. За ним и Эддой внимательно следило гестапо, и теперь их люди ждали в коридоре рядом с комнатой Муссолини, пока между дуче и графиней Чиано шел разговор.

Эдда просила отца принять Галеаццо. Он объяснит все свои поступки, сказала она. Но, под влиянием Рашель, Муссолини отказался встречаться с зятем. Позднее, однако, он уступил и пообещал принять его через несколько дней. Но отношения его супруги ничто не могло изменить. «Я его ненавижу, — повторяла она с романской страстностью и непоколебимостью. — Я убила бы его».

Прежде чем эта встреча состоялась, Муссолини отвезли из Мюнхена в Восточную Пруссию для встречи с Гитлером в его ставке. И здесь, в состоявшейся между ними беседе, судьба Чиано была решена навсегда.

Глава восьмая

ВСТРЕЧА В СТАВКЕ ФЮРЕРА

15 сентября 1943

Я пришел получить указания.

Ю-52 приземлился на аэродроме ставки, залитом солнечными лучами. К спустившемуся по трапу Муссолини Гитлер подошел со слезами на глазах. Они пожимали руки, молча глядя друг на друга. Довольно продолжительное время они стояли одни, держась за руки, подобно Давиду и Ионафану в пустыне Зиф. Гитлер был явно глубоко взволнован.

Однако атмосфера стала совсем иной, когда после этой встречи они уединились. Амбиции Муссолини, воскресшие было под влиянием восхвалений и лести в Вене и Мюнхене, явно угасали. Гитлеру он показался подавленным и апатичным. Как позднее говорил Муссолини, разговор начался с того, что Гитлер «вернул его к действительности», как это сделал в июле король.

Что дуче собирается делать теперь? — спрашивал Гитлер. Когда Муссолини высказал предположение, что лучше всего было бы отойти от общественной жизни, чтобы избежать гражданской войны в Италии, Гитлер отрезал: «Глупости!» Это совершенно невозможно. Весь мир из этого сделает тот вывод, что дуче больше не верит в победу Германии. Дуче следует пересмотреть свое отношение к этому вопросу. Без возвращения к власти сильного фашистского правительства в Северной Италии неизвестно, что станет с итальянским народом. Немецкие армии будут вынуждены действовать беспощадно — в соответствии с законами военного времени, им придется отступать до реки По или даже до Альп, оставляя за собой выжженную землю. «Только варварские методы могут теперь спасти Италию», — решил Гитлер. Ему уже предлагали сформировать фашистское правительство под руководством одного из итальянцев, которые выехали в Германию — Паволини, Фариначчи, Ренато Риччи, Прециози или даже Витторио Муссолини — но для фюрера эти люди были неприемлемы. Создание «национального фашистского правительства», о котором было провозглашено по германскому радио из Ростенбергского леса 9 сентября, не могло быть сколько-нибудь устойчивым без руководства дуче и рассматривалось лишь как временная мера. Его существование не могло быть продолжительным. Дуче должен вернуться, отдать под суд предателей 25 июля и казнить их. Он должен позволить Германии оккупировать северо-восточные провинции Италии, Альто-Адидже, ВенециюДжулию и Трентино, что предотвратит вторжение через Югославию. Следует продемонстрировать миру солидарность стран Оси. Гитлер говорил почти целый час подряд, и Муссолини чувствовал себя слишком усталым и слабым, чтобы противиться ему. Завершив свою речь, Гитлер обратился к недавно назначенному послу Германии, Рудольфу Рану, присутствовавшему при этом разговоре, и безапелляционно приказал ему принять участие в подготовке конституции новой республики. Муссолини вышел от фюрера ошеломленный. Графиня Чиано, видевшаяся с ним спустя несколько дней, говорила, что перед ней был человек, лишенный собственной воли. Гитлер, рассказывая об этом разговоре Геббельсу, не скрывал своего разочарования тем Муссолини, которого Скорцени привез из Италии. Этот человек стал казаться ему куда менее значительным, чем раньше.