СССР: логика истории. - Юрий Александров

В этой ситуации, когда общественно-экономическая формация уже прошла высшую точку своего развития, но возможности ее эволюции еще не исчерпаны, путь революционных преобразований не является единственным средством разрешения всех противоречий. Однако именно социальная революция представляет собой оптимальный способ дать полную свободу развитию производительных сил.

Стремление правящего класса сохранить незыблемыми свои экономические и политические привилегии заведомо обрекает политику реформ на запоздалую и со временем все менее эффективную реакцию на новую социальную и экономическую реальность. Несмотря на то, что существующий способ производства еще не растратил до конца свой потенциал, своевременное революционное решение проблем все равно оказывается выгоднее эволюционного приспособления к изменяющимся условиям. Страны, совершившие прогрессивную социальную революцию раньше других, избравшие в силу каких-либо обстоятельств революционный, а не эволюционный способ разрешения накопившихся в обществе противоречий и конфликтов, получают огромные преимущества.

История подтверждает этот вывод. Буржуазная революция в Нидерландах произошла в период, когда феодальный способ производства был еще далек от своего заката. В большинстве европейских стран сословные монархии просуществовали еще два-три столетия. В то время мануфактура только-только начала приходить на смену средневековому цеховому ремесленному производству. И хотя высшая точка развития феодальным обществом была уже пройдена и внутри него появились первые ростки капиталистических отношений, феодальный строй, которому в ХVII-ХVIII веках предстояло пережить расцвет абсолютизма, сохранял способность к эволюции. Буржуазная революция еще не стояла с неотвратимой неизбежностью в повестке дня. События в Нидерландах приняли столь радикальный характер в значительной мере потому, что социальная революция стала естественным продолжением национально-освободительной борьбы против гнетущего испанского владычества. В силу благоприятного стечения обстоятельств Нидерланды получили шанс разрешить все накопившиеся в феодальном обществе противоречия революционным путем.

Именно благодаря произошедшим в них революциям, враз покончившим со всем, что мешало развитию производительных сил, Голландия и Англия вырвались далеко вперед по сравнению с другими странами и на длительный срок обеспечили себе первенство во многих областях. XIX век стал веком Англии — “мастерской мира” и “владычицы морей”. Но при другом стечении обстоятельств, например, если бы революции были быстро подавлены, Англия и Голландия могли повторить судьбу Франции или Пруссии, в которых феодальный строй эволюционировал еще 200–250 лет. В результате две последние страны отстали в своем экономическом и политическом развитии от двух первых.

Не менее показателен пример Фландрии и Брабанта. Эти две провинции в южной части испанских Нидерландов в промышленном отношении были значительно более развиты, чем северные провинции во главе с Голландией. Однако в южных Нидерландах, в отличие от северных, в силу ряда причин революция потерпела поражение, и они остались под властью абсолютистской Испании. Феодальные отношения в деревне не были ликвидированы, в городах сохранилось и даже вновь укрепилось средневековое цеховое ремесленное производство. В результате цветущие в прошлом промышленные провинции Фландрия и Брабант постепенно превратились в аграрное захолустье Европы.

Только фабричное машинное производство, возникшее после промышленного переворота второй половины XVIII века, создало производительные силы, совершенно несовместимые с феодальными производственными отношениями. Капиталистическая частная собственность и наемный характер труда оказались в непримиримом противоречии с устоями сословного общества. Только тогда феодальный строй полностью исчерпал, наконец, возможности своей эволюции. Поэтому начиная с середины XIX столетия по всему миру прокатилась волна буржуазно-демократических революций, которая захватила и начало XX века. Даже завершаясь формальным поражением, они достигали, между тем, своей цели — обеспечивали условия для развития капитализма.

Наша страна не избежала общей участи. В царской России, как известно, буржуазно-демократические преобразования, в том числе отмена крепостного права, были осуществлены “сверху”, то есть самой правящей верхушкой общества. Естественно, дворяне и помещики не могли сами себя добровольно лишить основ своего экономического благосостояния, даже перед угрозой социального взрыва. Поэтому реформы носили половинчатый, незавершенный характер. Аграрный вопрос так и не нашел удовлетворительного решения. Помещичье землевладение не было ликвидировано, освобождение крестьян произошло на крайне невыгодных для них условиях. Пережитки феодализма в деревне сохранялись вплоть до “Декрета о земле”. Расплатой для правящего класса за незавершенность буржуазно-демократических реформ стали революции начала XX века, две первые из которых были направлены исключительно на решение тех проблем, которые так и не были решены в XIX столетии. В случае с царской Россией напрашивается аналогия с Францией, которая также была вынуждена пережить несколько революций, прежде чем, наконец, были окончательно ликвидированы препятствия на пути развития производительных сил.

Итак, социальная революция является не только неизбежным, но и необходимым элементом общественного развития. Вместе с тем приход нового способа производства растянут во времени, и не только по причине неравномерного развития разных стран. Революция становится возможной, как только старый способ производства переваливает через высшую точку своего развития. После этого, хотя он сохраняет способность к эволюции и возможности его реформирования еще не сведены к нулю, устаревшие производственные отношения начинают сдерживать развитие производительных сил — по сравнению с новым способом производства, рождающимся в недрах старого.

Однако объективная возможность социальной революции еще не означает, что она обязательно осуществляется. Для действительного возникновения революционной ситуации необходимо наличие и других факторов — от деятельности одиночек-просветителей и политических партий до антинародной империалистической войны и затяжного экономического кризиса. По Ленину, социальная революция наиболее вероятна в слабейшем звене мировой капиталистической системы — там, где противоречия проявляются наиболее остро и налицо классические признаки революционной ситуации (“низы” не хотят, а “верхи” не могут жить по-старому). Поэтому пролетарская революция победила именно в России, хотя объективные предпосылки для развития социалистического способа производства в виде соответствующей материально-технической базы в Англии, Германии или США были намного выше, чем у нас. В отсутствие революционной ситуации старое общество может “загнивать” еще длительное время. Тем не менее совершенно очевидно, что страны, первыми осуществившие революционный прорыв к новому способу производства, получают исключительно благоприятные возможности для своего развития. И один из примеров этому, пусть со множеством оговорок, подробно рассмотренных выше, — история СССР.