Бунт обреченных - Уильям Бартон

Когда мы уходили, они стояли на крыльце, и я слышал, как Сара называла соседку Цвай…

В долине росли высокие деревья, очевидно, те самые, из которых были сделаны потолки дома Шрехт — толстые красные стволы с короткими сучьями, покрытыми твердыми блестящими листьями.

Между ними змеился узкий серебряный ручей, вытекающий из ущелья.

Внизу находилось несколько хруффов в скафандрах, работающих около одного из больших грузовиков, чьи двери были открыты настежь и позволяли видеть нечто, походившее на хорошо оснащенную ремонтную мастерскую; сварка сверкала ярче, чем солнце. Шрехт проговорила:

— Я не хочу заниматься делами, пока ты здесь, есть много других интересных вещей, но бизнес — это все, чем мы можем заняться… здесь. Хотя, полагаю, ты заинтересуешься этим.

— Я видел эти вспышки прошлой ночью. Оружие, которым мы победили ксуитян, ручные коробочки?

Ничего не выражающие глаза измерили меня с ног до головы, затем Шрехт продолжила:

— Да, и еще многое другое.

— Пушки?

Она наклонила голову набок:

— Первое такое оружие было доставлено нам неделю назад. Мы очень удивились, ведь у нас его забрали после победы над ксуитянами.

— Проблемы?

— В командной сети не промелькнуло никаких сообщений. Я сомневаюсь.

Итак, раса господ, забравшая назад свое оружие, когда военная кампания против ксуитян завершилась, вернула им ручные коробочки обратно.

— А людям, наемникам-саанаэ?

— Я… не знаю. Ты служишь уже долго. Конечно, только не саанаэ. Наверно, выдали нам и синотам.

Синотами называлась одна из нескольких цивилизаций, примкнувших, по слухам, к расе господ раньше хруффов. Это были не совсем обычные наемники. Их осталось очень мало, и призывали синотов только тогда, когда требовались крутые и жестокие солдаты. Свирепые, как демоны, они представляли собой черных пауков размером с большую собаку. Именно синоты завоевали хруффов семнадцать тысяч лет назад.

— Куда, по твоему мнению, уходят древние цивилизации?

Шрехт взглянула на меня:

— Вымирают, может быть, устают жить, становятся слишком древними, выжатыми, не приходятся ко двору. — Посмотрев на горящие фонари скафандра, подруга продолжала: — Никто по-настоящему не верит в миф о вечном владычестве расы господ. Синоты говорили, что со времени их обнаружения они находятся на службе уже около десяти тысячелетий.

Их завоевала цивилизация, чья история насчитывает гораздо больше веков, чем синотская или наша. Представители того мира называли себя раинами. Сейчас она канула в лету…

Тридцать семь тысяч лет назад? В то время первые современные люди начали укреплять свои позиции в мире, а незадолго до этого в результате катаклизма вымерли неандертальцы. Куда исчезают древние цивилизации?

Я произнес:

— Ну, как бы там ни было, вымирание не займет у них больше времени, чем рассеивание по всей галактике. — Нет, не думаю, гораздо больше.

Мы спустились вниз посмотреть на новое оружие и на хруффов, работающих с ним. Их тела украшали специальные устройства и эмблемы привилегированной касты. Интересно, почему они это делают? Когда я вернусь, то посмотрю, выдали ли людям ручные коробки и новейшие пушки, или это привилегия лишь таких уважаемых доверенных цивилизаций, как хруффы и синоты. Может, когда-нибудь мы узнаем, почему и зачем это делалось, а может, и нет. Повелители только сообщают о своих решениях, но не объясняют их.

Снова наступила ночь, пришедшая с горных троп черных скал, принеся с собой холодный ночной ветер. Дыхание Шрехт имело материальное воплощенние в облаке пара, вырывающегося из ее рта и ноздрей. В одной когтистой лапе она держала копье, древко которого имело не менее десяти сантиметров в диаметре, а наконечник был сделан из какого-то сверкающего, похожего на обсидиан, камня — свет звёзд отражался от его граней. В другой руке хруфф держала короткий поводок, с привязанным к нему Всатом. Толстая коричневая утка прыгала с одной широкой ступни нa другую, боркая что-то и трясясь от возбуждения.

Когда несколько часов назад мы вышли на след и яркий оранжевый шар солнца скрылся за горами, Шрехт потрясла его цепью. Она засмеялась, включила транслятор и произнесла:

— Это спасет маленького умного негодяя от многих неприятностей…

Вдалеке послышался ужасный вой, глубокий, низкий, похожий на работу дизельного двигателя на холостом ходу. Затем его сменил странный, гневный шум… «Ворк, ворк, ворк», — подали голос другие самцы. Они подобрались уже совсем близко, дразнили дичь.

Я зарядил свой старомодный арбалет, с силой натянул тетиву и установил стрелу. Взглянув на Сару, одетую в белую теплую парку, отчетливо виднеющуюся в темноте, я увидел мерцающие глаза и пар, вырывающийся изо ее рта.

— Будь рядом.

— Не волнуйся, — ее голос был едва слышен.

В отдалении последовала череда восклицаний: «Ворк, ворк, ворк». Всат от возбуждения заверещал, рванул вперед, натягивая цепь, боркая, как сумасшедший, но шепотом. Он оказался достаточно разумен, чтобы не навести дичь на свой след.

Я удивился, когда подручные Шрехт приволокли остальных самцов, размером не больше Всата и его братьев, но гораздо худее, сильнее, мускулистее. Их голоса казались грубее, ниже и резче. Крутые, жестокие, злые коричневые утки.

В отдалении высоким, резким голосом, похожим на рык загнанного в угол уссурийского тигра, вскрикнуло существо, за ним последовал визг коричневой утки, бьющейся в агонии, затем «ворк, ворк, ворк» и еще один агонизирующий вопль. Со стороны нашего загнанного друга послышался какой-то металлический звон и быстрое тявканье.

— Пойдем, — проговорила Шрехт и потянула Всата за цепь.

Когда Сара увидела предмет охоты, она выругалась безжизненным голосом:

— О, мать твою…

Чудовище оказалось не настолько огромным, оно даже немного уступало по размерам Шрехт, но все же там было на что посмотреть и от чего прийти в ужас: сверкающие фиолетовые глаза, похожие на огненные пятна в темноте, белые клыки, горевшие или испускавшие фосфоресцирующее свечение, черные лапы, бугристая мускулистая спина. Чудовище согнулось над трупом мертвой коричневой утки; желтая кровь струилась из раны в боку…

Самцы зашептались, испуская пронзительное «ворк, ворк, ворк», бросились вперед, но, напуганные монстром и его чудовищным рыком, тут же отбежали назад. Думаю, они были счастливы.

Шрехт наступила ногой на цепь мужа, заставляя его стоять на месте, успокоиться, и скомандовала:

— По счету «три»…

Она сосчитала — мы дали залп. Гром выстрелов показался до боли родным, вслед за ним послышался вой отчаяния и горя, и коричневые утки сомкнули кольцо.