Золотой человек - Мор Йокаи

Аталия иронически усмехнулась. Ведь не она, а он оказался ее пленником!

— Я знаю многое… все! — ответила она.

— Все?

— Да. Во всяком случае, достаточно, чтобы погубить нас всех троих, — и меня, и ее, и вас.

Тимар почувствовал, как кровь закипает у него в жилах.

— И вы можете откровенно мне это рассказать?

— Для того я и пришла сюда. Но выслушайте меня спокойно и до конца. Так же спокойно, как буду говорить я сама. Речь будет идти о вещах, от которых можно не только сойти с ума, но и умереть с горя.

— Прежде всего, прошу вас, скажите только одно: Тимея мне изменила?

— Да.

— Ах!..

— Еще раз повторяю: да, изменила. И вы сами в этом убедитесь.

Тимаром овладел порыв благородного негодования.

— Прошу вас, сударыня, хорошенько обдумайте то, о чем вы собираетесь говорить.

— Я приведу вам только факты. А вы, если угодно, можете воочию убедиться в измене вашей супруги. Волей-неволей вам придется поверить мне. И вы поймете, что никто не оклеветал вашу святошу.

— Я вас слушаю. Хотя и не склонен верить вам на слово.

— И все-таки я буду говорить. Ваша святоша спустилась на грешную землю со своего пьедестала и соблаговолила выслушать досужие пересуды. Кумушки раструбили по городу, что небезызвестный вам бравый майор дрался из-за Тимеи с неким чужеземным офицером на дуэли и нанес удар такой силы, что его сабля переломилась о голову противника. Ваша святая выслушала эту басню, — госпожа Зофия сообщила ей все подробности, — и, представьте себе, — прослезилась. Ах, зачем я вам это говорю! Ведь вы еретик и, должно быть, не верите, что святые могут плакать! Но в данном случае это — сущая правда. А почтенная Зофия поспешила рассказать об этих слезах бравому майору. Ведь она до страсти любит разносить слухи и плести коварные интриги. Добродетельной госпоже Зофии доставляет огромное удовольствие тайком сводить влюбленных, ссорить близких, живущих в ладу людей, обрадовать одного и в то же время смертельно огорчить другого. Она так и норовит залезть в чужую душу, докопаться до чужих тайн, а потом втирается в доверие и изводит свою жертву навязчивой фамильярностью. И эта почтенная особа — моя мать!

При словах «моя мать» Аталия провела ладонью по губам, будто стирая с них какой-то горький осадок.

— Слезы, о которых тайком поведала майору старая сплетница, возымели свое действие. Госпожа Зофия принесла нашей святой шкатулку от него и письмо.

— А что было в шкатулке?

— Ну, это не так уж интересно для вас. Гораздо любопытнее содержание письма. В шкатулке лежала рукоятка со сломанным клинком той самой сабли, которой майор дрался на дуэли. Дар, так сказать.

— Что ж, пока я не вижу в этом ничего дурного, — с наигранным спокойствием заметил Тимар.

— Разумеется. Ну, а письмо?

— Вы его читали?

— Нет. Но мне известно его содержание.

— Откуда?

— Да ведь святоша ответила майору, а госпожа Зофия сама отнесла ему письмо.

— Но она могла ответить отказом.

— Конечно. Однако она этого не сделала. Ее поверенная, госпожа Зофия, охотно посвящает меня во все ее тайны. Старая ведьма прекрасно знает, что причиняет мне этим адские муки. К тому же она ведь не горничная моя, а как-никак мать. Почтенная Зофия обязана прислуживать своей безгрешной хозяйке, и в то же время она считает своим долгом рассказывать мне — такой же, как она, служанке — обо всех проделках нашей госпожи. Увы, в людской не существует ни матерей, ни дочерей, там есть лишь слуги, которые с завистью взирают на чужое счастье и готовы при случае предать свою повелительницу. Впрочем, вы сами барин, и, быть может, вам уже неловко, что вы шепчетесь здесь с какой-то служанкой? — насмешливо спросила Аталия.

— Продолжайте, — осадил ее Тимар.

— Да, пожалуй, придется продолжать, эта прискорбная история еще не кончена. Так вот, Тимея писала ему не на раздушенной розовой бумаге, а по-деловому, — вот тут, на вашем письменном столе, — и запечатала письмо вашей собственной печатью. Можно было ожидать, что она раз навсегда отвергнет домогательства майора. Но, увы, она и не подумала ему отказывать.

— Кто это может знать?

— Двое: госпожа Зофия и я. Вскоре вы будете третьим. Вы так неожиданно нагрянули сегодня!.. И угораздило же вас явиться в такое неподходящее время! Ведь когда по всему Дунаю и его рукавам идет лед и льдины громоздятся одна на другую, никто не отваживался переправиться на другой берег. В такие дни наш город прямо-таки неприступен, отрезан от внешнего мира. Проникнуть в него не рискнет даже самый ревнивый муж, если ему случилось застрять где-нибудь за чертой города. И как это вам удалось переправиться сегодня?

— Не терзайте меня, Аталия.

— Разве вы не заметили смущения на лице святоши, когда так неожиданно явились к нам? Не почувствовали, как дрогнула в вашей руке ее рука? Да, совсем некстати изволили вы пожаловать к себе домой. Пришлось госпоже Зофии еще раз отправиться к красавцу майору с кратким посланием: «Нынче свидание невозможно».

При этих словах Тимара передернуло. Лицо его исказил гнев и ужас. Но он быстро овладел собой, только опустился в кресло и с трудом проговорил:

— Я вам не верю.

— Знаю. И ничуть не претендую на ваше доверие, — пожимая плечами, процедила Аталия. — Но осмеливаюсь дать вам один недобрый совет — тогда вы собственными глазами убедитесь в справедливости моих слов. Сегодня, из-за вашего возвращения, это невозможно. Но зато вполне осуществимо завтра, — нужно только сделать вид, что вы снова покидаете нас. Ведь каждую зиму, едва замерзает озеро и начинается подледный лов, вы уезжаете на Балатон. Спорт занятный, и вам ничего не стоит сказать: «Пока держатся морозы, хочу съездить в Фюред. Надо посмотреть, как резвятся в озере мои судачки». После этого вы спокойно удаляетесь в свой дом на улице Рац и тихонько ждете, пока вам не постучат в окошко и не шепнут: «Пора!» После этого немедленно возвращайтесь к нам.

— Неужели я должен это сделать? — в ужасе воскликнул Тимар.

Аталия смерила его презрительным взглядом.

— Я думала, что имею дело с настоящим мужчиной! И была уверена, что стоит кому-нибудь сказать вам: «Слушай, приятель, сегодня сюда явится твой соперник. Он обесчестил тебя. Твоя жена обожает его, и из-за него так холодна к тебе», — как вы, не долго думая, схватите первый попавшийся нож и заколете соперника, не доискиваясь, кто он, хотя бы это оказался ваш родной брат. Но я в вас разочаровалась. Мои слова явно смутили вас… Прошу прощения, я, видимо, ошиблась и обратилась не по адресу. Не смею вам больше докучать. Но умоляю вас, не выдавайте меня моей госпоже! Больше никогда не стану ее оговаривать, буду все время восхвалять ее добродетели! Ну конечно, это я сдуру возвела на нее напраслину, все это — сплошная ложь, она и не думала вам изменять!

При этом у Аталии был до того смиренный вид, а в голосе звучала такая мольба, что Тимар уже начал сомневаться в ее словах, готов был поверить, что она наговорила ему вздор. Но, подняв на нее глаза, он с удивлением встретил наглую усмешку.

— Вы просто трус! — дерзко бросила ему в лицо Аталия и круто повернулась, собираясь уйти.

Тимар кинулся ей вслед и крепко схватил ее за руку.

— Останьтесь… прошу вас!.. Я принимаю ваш совет и сделаю, как вы мне подскажете.

— В таком случае слушайте, — сказала Аталия, вплотную подходя к нему.

Пышной своей грудью девушка почти касалась Тимара, а губы ее были так близко, что он ощущал ее горячее дыхание. Взглянув издали на эту пару, можно было подумать, что воркуют влюбленные. Аталия шепотом поведала ему следующее:

— Когда мой отец, покойный Бразович, построил этот дом, комната, которая служит сейчас спальней Тимее, была гостиной. Там отец принимал всевозможных дельцов, компаньонов, купцов и предпринимателей, приходивших торговаться с ним. В стене спальни имеется ниша; к ней примыкает тайник, по другую сторону которого находится шкаф со старой посудой. Шкаф открывают редко. Да будь он даже распахнут настежь, никому и в голову не придет крутить болты под его полками. А именно в них весь секрет. Средний болт под третьей полкой несколько выступает. Если его вытащить, это не вызовет никаких подозрений. Кто хочет узнать тайну, должен иметь отмычку, которая вставляется в отверстие этого болта. Стоит нажать на шляпку отмычки, как на ее конце выскочит бородка и получится ключ. Поверните ключ, и задняя стенка шкафа бесшумно отодвинется в сторону, открывая тайник. Воздух и свет проникают туда только с крыши, через вытяжную трубу. Тайник примыкает к комнате, где раньше помещались гости господина Бразовича, а теперь спальня Тимеи. Замаскирован он со стороны комнаты мозаичной картиной, на которой изображен святой Георгий, поражающий дракона. По-видимому, эта картина была исполнена на заказ и плотно вделана в стену. Ее не раз собирались оттуда вынуть, но Тимея не пожелала, она так и осталась на месте. Один кусочек мозаики легко сдвигается. В образовавшуюся щель видно все происходящее в спальне и слышны все разговоры.