Сирруш - Павел Сергеевич Марков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Абхе шла по обочине дороги, устремив невидящий взор перед собой. Ее сильно шатало. Грудь покрывал слой крови.
Словно позабыв о слабости, охотник кинулся к ней, спотыкаясь о бездыханные тела. Он дважды падал, измазывая руки в крови и встречаясь взглядом с остекленевшими глазами трупов, на лицах которых застыли гримасы ужаса и боли. И дважды поднимался. Наконец, Шанкар добрался-таки до девушки и ухватил ее за плечи. Пелена в глазах дочери старосты немного рассеялась.
— Ты… — прохрипел он, а затем начал осторожно ощупывать ее грудь, залитую кровью, — где?!
— Не моя, — коротко произнесла она, — я цела… вроде.
Не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, Шанкар обнял Абхе, крепко прижав к собственной груди. Она ответила на его объятия, положив руки на плечи. Он ощущал, как ее трясет. Так сильно, что дрожь передалась ему.
— Его больше нет, — глухо прошептала Абхе.
— Кого? — спросил он, закрывая глаза, чувствуя, что они начинают увлажняться.
— Отца, — она шмыгнула носом.
Шанкар не стал ничего говорить. Слова были бессмысленны.
Они стояли так около минуты. Словно два изваяния, причудливо сплетенное друг с другом, на фоне жестокой и леденящей душу картины. Спустя какое-то время до охотника дошло, что он не слышит больше стонов умирающих. Округа погрузилась в тишину. Настоящее безмолвие, посреди которого в живых остались лишь они. Только слабое дуновение ветра над головами заставляло шелестеть пальмовые листья. Легкие порывы воздуха играли их волосами и обдували кожу. А тихий шелест деревьев привносил чувство покоя. Такое неестественное и жуткое посреди хаоса и смерти.
Шанкар не хотел открывать глаза… Она не хотела открывать глаза… Ведь опущенные веки позволяли насладиться тьмой. Тьмой, которая не пропустит в их мир эти ужасные образы. Ведь она оберегает их от реального мира. Оберегает подобно крепко закрытым вратам… Но нависшая над ними тишина словно подсказывала своим беззвучным шепотом — нужно идти. Идти дальше.
— Нам пора, — с трудом пробормотал Шанкар.
— Куда? — прошептала она в ответ.
Охотник подумал несколько секунд, а затем молвил:
— На север. В Хараппу.
— В Хараппу? Но почему именно туда? Может, в Лотхал?
— Нет. Туда тоже идет пустыня.
— Откуда ты знаешь?
— Твой отец говорил.
Она вздрогнула, но быстро ответила:
— Тогда в Хараппу.
— Хорошо, только…
— Только, что?
Шанкар нехотя открыл глаза:
— Я должен узнать, что стало с Миной и Нирупамой.
— Кто это? — Абхе немного отстранилась. Ее глаза покраснели, но пелена с них полностью спала.
— Семья моего старого друга.
— Думаешь, они еще живы?
— Вот я и хочу узнать. Я не могу уйти, не убедившись.
Она кивнула:
— Тогда идем.
Шанкар разомкнул объятия. Окинув взглядом землю, он поднял два окровавленных копья. Одно протянул девушке.
— Умеешь с ним обращаться?
Она горько хмыкнула:
— А есть выбор?
Охотник хмуро кивнул:
— Верно.
Старясь не смотреть под ноги, они двинулись в сторону восточных ворот Мохенджо-Даро. Их сердца громко бились в груди, а изо рта вырывалось тяжелое дыхание. Распахнутые настежь деревянные створки напоминали зев голодного чудища, чью жажду крови не утолить никогда.
Глава 10
Солнце, достигшее зенита, согревало своим теплом. Воздух раскалялся все больше, норовя перерасти в настоящий зной.
Но они не чувствовали его. Не ощущали жара небесного светила. Их пробивала дрожь, словно они очутились высоко в горах без теплой одежды. Только пар не шел изо рта. Пройдя через городские ворота, они будто бы оказались в ином мире. Мире, напоминающим загробный. Мохенджо-Даро встречал их тишиной.
— Что здесь произошло? — тихо прошептала Абхе, оглядываясь по сторонам. Ее глаза были широко раскрыты.
— Не знаю, — коротко ответил Шанкар.
Он догадывался, что за безумством местных жителей стоит демон. Но разве мог он поработить умы сразу всего города? И у горожан, напавших на его отряд, не были закатаны глаза, как у Анила.
«Почему?».
Охотник не знал ответа. И щемящее чувство в груди подсказывало ему — искать было уже поздно…
Он скосил взгляд влево, где располагалась городская конюшня при восточных воротах. Несколько белоснежных кобыл находились в стойлах и с тревогой смотрели на людей.
«Будет на ком уехать, уже хорошо».
— Идти далеко? — спросила Абхе.
Шанкар указал пальцем на юг. Туда, куда уходила широкая главная улица. Пустая. Лучи полуденного солнца отражались от ее поверхности, вызывая неприятное чувство тоски и одиночества. Огромный город не должен выглядеть таким тихим. Таким безмолвным. Девушка поежилась.
— Вперед по дороге, а затем в проулок и налево, — ответил охотник.
— Хорошо. Только давай не задерживаться.
— Постараемся.
Абхе опасливо озиралась по сторонам. Одинаковые хижины, выстроенные вдоль дороги, действовали удручающе. Девушку продолжал бить легкий озноб.
— Тихо слишком, — прошептала она.
— Да, — Шанкар тоже ощущал эту гнетущую тишину, словно тяжкий груз на своих плечах.
— Как думаешь, здесь кто-нибудь еще есть?
— Не знаю, — сокрушенно покачал он головой, — не знаю.
Оба в этот момент подумали об одном и том же. Что стоило бы поискать выживших. Но при этом они осознавали, что поиски могут занять слишком много времени. И неизвестно, на кого они наткнутся в итоге. На мирного жителя, очередного безумца… или демона. А ведь он рядом.
«Сначала Мина и Нирупама, — решил про себя Шанкар, — а там видно будет».
Они двинулись вперед по главной дороге. Далеко впереди возвышалась Цитадель — мрачная и жуткая в своем безмолвии. Известняк приятно хрустел у них под ногами, и в окружающей тишине он звучал громче кузничного молота. Безоблачное небо, подобно синему куполу, распростерлось над их головами. Ветер окончательно стих, полностью погружая город в мертвую тишину. И только солнце неустанно палило своими лучами. Несмотря на это Абхе и Шанкар продолжали ощущать на себе легкую дрожь. Охотнику казалось, будто он очутился ночью в пустыне. Только вместо песка и каменной почвы — хижины с закрытыми ставнями. Теперь они виделись чужими. Взирали на него своими окнами-глазницами в угрожающем безмолвии.
Впереди показался знакомый дом. Его дом.
— Вон моя хижина, — сказал охотник, только чтобы заполнить окружающую тишину.
— Я думала, ты живешь богаче, — критически констатировала Абхе.
Он хмыкнул:
— Я бы мог, но не люблю, когда много народа.
— О, значит, Мохенджо-Даро сейчас идеально подходит для тебя, — кисло бросила она и, заметив его укоризненный взгляд, быстро добавила, — прости. Прости, пожалуйста! Мне… мне просто нехорошо.
— Ничего, — натянуто улыбнулся тот, — я понимаю.
Он сам чувствовал себя, словно не в своей тарелке. Жгучее желание покинуть Мохенджо-Даро, как можно скорее, росло с каждой минутой. Будто город никогда не был ему родным, а на этой улице
