Безумная роща - Андрей Смирнов

– Кто же сотворил Сущее? – Спросила Рола.

– Приближение Элов породило мир сущий.

– Кто такие Элы и откуда они взялись, если не было еще ничего?

– Я не знаю, откуда пришли Элы, – отвечал Мъяонель, – и я не знаю, как правильно называть их: одним существом или многими. Ибо они могли действовать и поодиночке, и как единое целое.

– Я поняла, – сказала Рола, – это было единое, но со множеством разнообразных проявлений.

– Ты не права, – отвечал ей Мъяонель, – ведь нельзя называть реки различными проявлениями моря. Но хотя различны между собой реки, где ты проведешь границу между рекой и морем? Вода в них – едина. Так же были и Элы.

Предчувствуя их появление, стало Сущее наполняться жизнью и бытием, ибо Элы – жизнь и бытие. И обитатели мглы и теней перестали уничтожать и поглощать друг друга, ибо вокруг нашлось много другой доброй пищи, и исчезали порождения пустоты, ибо, поедая, они принимали в себя бытие, и от того изменялась их сущность. Но были и отказавшиеся. О некоторых из них известно даже и в людских преданиях. Называют их страшными чудовищами, поглощающими все живое и неживое. Но это неверно. Не поглощают они ни жизнь, ни Силу, ни материю, однако все это, соприкасаясь с ними, распадается. Вблизи них подтаивает само бытие, возникшее от силы Элов, ибо они – отказавшиеся. Впрочем, сколь мне известно, все они ныне истреблены.

Прекрасен был рождающийся мир. Долог первый рассвет. Я помню его. Солнце еще не взошло, ибо не было еще Солнца, но мой народ – народ ванов – был уже тогда.

Мы были частью нового мира, душой его стихий. А мир менялся, оживал, становился больше, ибо приближались к нему прекрасные Элы.

Я не знаю, Благо или Зло несли они этому мирозданию. Могло быть и так, что их Благо стало бы для нас великим Злом. Оттого мы страшились их прихода. Ведь Элы были совершенны и хотели сотворить совершенный мир, а мы боялись, что сотворение из несовершенного мира совершенного обернется для нас гибелью, как обернулось гибелью для обитателей мглы и теней сотворение несовершенного мира из пустоты.

Сказала Рола:

– Но ведь благодаря животворящей силе Элов вы пробудились к существованию. Не были ли они для вас добрыми пастырями?

Сказал Мъяонель:

– Но ведь и пастырь заботится об овце из своего стада и оберегает ее для того, чтобы рано или поздно съесть ее самому.

Сказала Рола:

– Что же внушило вам столь мрачные мысли об Элах?

Ответил Мъяонель:

– Мы видели судьбу наших предшественников и не хотели исчезнуть бесследно, пусть даже и во имя Совершенства.

Сказала Рола:

– Что же позволило вам выстоять?

– Мы и не помышляли о войне с Элами, – молвил Мъяонель. – Да мы и не видели их, но только лишь догадывались об их приближении. Относительно же того, что отвратило Элов от мира и заставило их оставить мир несовершенным, у меня нет правды – только лишь несколько легенд.

– Расскажи мне об этих легендах, – сказала Рола.

– Хорошо, – ответил Мъяонель, – я изложу тебе самую красивую из них. Однако, слушая мой рассказ, ты должна помнить, что половина рассказа – ложь, и я не знаю, какая именно половина, ибо я не Эл, а только лишь обитатель мира Сущего.

Сказала Рола:

– Я помню об этом.

– Среди Элов, – начал Мъяонель, – нашелся некто, кто вгляделся в рождающийся мир и полюбил его таким, каким тот был тогда, пусть даже и несовершенным. Так мастер, вырезающий из деревянного бруска статуэтку, может усомниться: следует ли снять еще один слой древесины, или же того, что уже снято, будет довольно? И в этот миг могут враждовать и противоречить друг другу его мысли, хотя никто не назовет такого мастера безумным. И, не зная, как поступить, этот мастер может оставить творение и заняться другими делами. Но постоянно его будут грызть сомнения: закончил ли он работу? И, видя в своей работе многие недостатки, он все же не станет подступаться к ней, опасаясь испортить то, что есть, ибо творение все-таки прекрасно. Но, желая исправить недостатки, он потеряет и покой и сон. Он спросит окружающих – но окружающие будут хвалить его работу. Тогда, чтобы избавиться от сомнений, он может подарить кому-нибудь свою работу и начать новую.

Также и тот Эл увидел некую новую гармонию в еще незаконченном, и не пожелал разрушать эту гармонию ради другой, пусть даже и лучшей. Не следует хвалить его за это, как не следует и проклинать, ибо он следовал своим желаниям и своему взгляду на вещи, как другие Элы следовали своим желаниям и своему взгляду.

– Между ними началась война? – Спросила Рола.

Но Мъяонель покачал головой.

– Не думаю, что это возможно. Впрочем, я слишком мало понимаю природу Элов, и, чтобы понять, вынужден прибегать к сравнениям – а это не есть истинное понимание.

Это было скорее обманом, а не войной. Тот Эл, о котором я говорю, обманул своих братьев – так же как мастер обманывает себя, расставаясь с работой, недостатки которой видит, но исправить их – уже не смеет.

– В чем же заключался его обман?

– Он побудил Элов преждевременно прикоснуться к мирозданию. Не приблизившись еще на должное расстояние – отразить себя в нем.

– Для чего?

– Так рождены были боги. Их называют творцами, но это неверно, ибо они лишь оформили то, что уже было, а новое, качественно иное могли творить только Элы.

Но вот Элы приблизились к миру и увидели богов. Боги же были готовы вступить с Элами в битву, чтобы защитить то Сущее, богами которого они были. Разгневались Элы, но сказали сами себе: «Можем ли мы бороться с собственными детьми? Что ж, пусть это несовершенное Сущее станет их владением, а мы поищем себе другое место, где сотворим иной, совершенный мир. И не станем больше зачинать детей, чтобы никогда повторилось того, что мы видим ныне и чтобы никто в новом творении не стал защищать несовершенное от совершенного Блага.» Сказав так, удалились Элы. А боги остались владеть всем Сущим.

– А что же стало с тем Элом, который пожелал несовершенного?

– Не следует считать, что он пожелал несовершенного. В себе самом он – такое же Благо, как и остальные Элы. Он лишь увидел в несовершенстве иное совершенство, и пожелал сохранить его.

– И все-таки, что с ним стало?

– Он ушел с остальными Элами, иначе и быть не могло, – ответил Мъяонель.

– Я слышала о богах. Скажи: какой из богов – его отражение?

– Нет у него среди богов отражения. Ибо боги – отражение Власти Элов, а он не желал властвовать.

– Но неужели он так легко оставил мир, который полюбил всем сердцем?

– Что же он мог поделать? Ведь, войдя в мир в своей безграничной силе, он изменил бы его точно также, как и другие Элы, а он-то как раз хотел оставить его неизмененным… Впрочем, ты права: было и у него отражение.