Кровавая Ведьма - Анна Александровна Кувайкова

— Это не я его тогда простила, — тяжело вздохнула я, остатки отвара допивая и украдкой прижимаясь к мужчине еще плотнее. А он как будто понял — сжал талию еще крепче, зарываясь носом в мои напрочь спутанные волосы. — Это он магии временно лишился. Потому границу заклятия и прошел.

— Я так и понял, что опять намудрили чего, — махнул морщинистой ладонью дядюшка. — С него ж самого и слова не вытянуть. Работал, как проклятый, скит твой восстанавливал, да молча всё, как тот волк. Волк же и есть! А на закате, значит, как темнеть начинало, у ручья волшебного сидеть стал. И ведь, что интересно, даже не испил из него ни разу, ни лицо не обмыл, ни ладони не вылечил, хотя все в мозолях были, да ссадинах. К дальней уключине бегал, я сам наблюдал.

— Почему? — с любопытством заглянула я в мужское лицо. — Он же мог тебя вылечить.

— То, от чего я страдал, излечить волшебными водами было нельзя, Доминика, — внезапно усмехнулся маг, да так горько, что я сразу поняла. Он не о потере магии говорил! — К тому же, лечить мозоли в ручье, который ты столько лет охраняла ото всех, мне казалось кощунством.

Вот же ж… Сам-то он никогда не краснеет, да. А меня вгонять в краску умеет мастерски!

— То ли гордый, то ли глупый, — хмыкнул в ответ на это леший, глядя на мужчину своими пронзительными, темно-зелеными глазами, на дне которых таилась мудрость и спокойствие прожитых веков. — Не понял ты еще, что ли? Приняла тебя Никаськина матушка — ейный дух в ясене живет. Не зазря ж она тебе веточку для флейты скинула, что б совсем от тоски не зачах. Да и бабке твоей, думаю, Доминичка, он бы по нраву пришелся. Мужик видный, хотя ж и маг.

— Дядюшка леший, — не поверила я своим ушам, пока тот самый «видный мужик» неслышно хохотал мне в макушку, судя по едва заметно трясущимся плечам. — Вы никак, сватать меня удумали?!

— Дык от чего не посватать-то, ежели есть, за кого? — искренне недоумевая, спросил леший. И хитро так: — Или ты как будто против?

— Да, — медленно выгнул брови Волк, глядя мне прямо в глаза, смущая своим вопросом куда больше хозяина леса. — Ты против?

— Ну, знаете, что! — осерчав на обоих, я решительно слезла с колен второго и встала, одергивая задравшуюся рубаху. — Сначала с делами разобраться надобно, а потом уже всё остальное!

— Тут правда твоя, дочка, — поморщившись, досадливо кашлянул леший. Подумал недолго, да тоже поднялся. — Негоже такие дела решать вот так, сходу. Отдохнуть вам нужно, опять же. На тебе вон, лица нет. А уж завтра, да с новыми силами…

— Приданное обговорим? — иронично поинтересовался маг.

— Волк!!

Во что прикажете делать с этим неугомонным? Пришлось искать рушник, да силой гнать его наверх, спать! А уж после, тепло попрощавшись с дядюшкой, я сама влажным полотенцем утерлась, волосы, как могла, прочесала, да тоже по узкой лесенке на мандсардный этаж направилась.

Крохотный совсем, вмещающий лишь одну кровать, окно, да сундук, он тоже остался неизменным. Это завтра, наверное, при свете дня, я почувствую всю разницу: и свежие доски, пусть и пыльные слегка, и запах смолы, и непривычные трещинки в полу. А пока все до сих пор не чудилось таким правильным, знакомым и неуловимо родным, что казалось — будто и не было этого всего. Ни лжи, ни предательства, ни боли…

Ни грандиозной тайны прошлого столетия.

А главное — не было самой настоящей охоты на меня. Правда… и этого невозможного мужчины, стоящего сейчас у окна, тоже бы не было.

И от осознания этого — того, что Волка может в один момент просто не стать в моей жизни, внутри всё переворачивалось будто, останавливая судорожное биение глупого сердца. Как же я тогда без него буду?

— О чем задумалась?

Очнувшись, я тряхнула головой, отгоняя ностальгические, а вместе с тем страшные мысли, и шагнула вперед, судорожно обнимая мага за талию.

В то, что мы оба чудом выжили, до сих пор верилось с трудом.

— Да так, мысли всякие, — тихонько буркнула ему в вырез рубашки, касаясь носом кожи, теперь наконец-то теплой. Живой.

— Надеюсь, второй раз скит жечь не собираешься? — насмешливо поинтересовался он. Но не успела я взбрыкнуть возмущенно, как он успокаивающе шикнул, удерживая на месте. — Тише. Я шучу, родная. Если хочешь жечь — жги. Я восстановлю еще раз. Но, только прошу, не сегодня. Хотелось бы поспать сначала хоть немного.

— Как ты себя чувствуешь? — тут же вскинулась я.

— Нормально, — неопределенно хмыкнул маг. — Я бы даже сказал прилично для того, кто недавно должен был умереть. А вот ты явно устала.

Я только глаза закатила, чувствуя, как невольно опускается руки. Я устала, ага. А ты как будто нет, родной!

Вот что мне с ним делать прикажете? Он же будет падать от усталости, и слова ни скажет!

— Пойдем, — потянула его на кровать, откидывая с нее одеяло. — Сделаю вид, что поверила.

Волк хмыкнул, но ничего не сказал в ответ. И улегся с краю, подгребая меня под свой бок и не слушая возражений. Да и не было их: я как только голову на мужское плечо положила, ладонью мерный стук сердца в груди почувствовала, так и заснула сразу. Грешным делом, успела подумать, что без кошмаров в эту ночь не обойтись, но нет. И эта беда минула!

А вот просыпалась уже в гордом одиночестве. И неудивительно: судя по высоко стоящему солнцу в окне, на дворе давно полдень! А откуда-то снизу, меж тем, доносились умопомрачительные запахи чего-то съестного, хлебного и наверняка очень вкусного. Даже стыдно стало немного.

Но едва стоило попытаться встать, как всю совестливость излишнюю как ключевой водой смыло: отчаянно болело, ныло и гудело всё тело! Даже больной ноге на сей раз досталось как-то особенно, и пришлось несколько раз прохромать туда-сюда по крошечной мансарде, чтобы стало возможным на нее хотя бы наступать. А уж потом медленно спускаться, осторожно цепляясь за строганные перила.

Да, как я и ожидала, при свете дня скит оказался совсем иным. Более новым, более ладным, даже в чем-то гораздо надежнее. Без больших щелей у дверей и без трещин в старых досках, и даже без скрипа половиц, сначала он показался чужим, чуждым. Но… не знаю, от чего, но стоило глубоко вдохнуть один раз запах пряных трав и едва уловимого дымка от печки, коснуться кончиками пальцев массивного и чуточку грубоватого стола и ступить на цветные вязаные дорожки, как