Золото: деньги прошлого и будущего - Льюис Нейтан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако в интервью телеканалу ABC в программе «Неделя с Дэвидом Бринкли» (The Week with David Brinkley) от 4 октября Гринспен дал понять, что повышения процентных ставок не предвидится. Более того, многие сочли телеинтервью Гринспена весьма бесцветным. Один аналитик заявил, что Гринспен говорил скорее как контролер за деятельностью ФРС (прошлая должность Гринспена), чем как ее президент[95]. Следовало ли из этого, что Гринспен подвержен влиянию Минфина во главе с Бейкером? После интервью Гринспена на телеканале индекс DJIA к концу недели снизился на 159 пунктов. Доходность гособлигаций выросла. Больше на телевидении Гринспен не выступал.
Следующая неделя была не лучше. Во вторник 13 октября председатель Постоянного бюджетного комитета Палаты представителей Дэн Ростенковски объявил о готовящейся отмене налоговых льгот при выкупе компании с помощью кредита и о повышении налога на прибыль, извлекаемую так называемыми захватчиками компаний — скупщиками акций, нацелившимися на получение контрольного пакета. Слияния и поглощения давали предпринимателям возможность разбогатеть и обеспечивали рост на фондовом рынке.
Уже 15 октября доходность 10-летних облигаций Казначейства превысила 10 %. В тот же день доллар ослаб до $466,60 за унцию золота, что было самым низким уровнем с февраля 1983 года. Рынки приготовились к тому, что скоро начнется девальвация доллара в стиле 1970-х годов. Бейкер заявил, что рост доходности облигаций идет вразрез с «крепкой» экономикой, и обвинил рынки в «непомерных» инфляционных ожиданиях. Другими словами, Казначейство тут ни при чем. В пятницу 16 октября индекс DJIA снизился на 108,35 пункта, что было самым значительным снижением за всю историю Уолл-стрит. На той неделе индекс DJIA потерял в сумме почти 225 пунктов.
В воскресенье 18 октября Бейкер в программе «Встреча с прессой» [96] на телеканале NBC с новой силой обрушился на Бундесбаик, защищая политику ослабления доллара. «Мы в нашей стране не будем сидеть и наблюдать, как страны с профицитом [Германия и Япония] повышают свои процентные ставки и не дают расти мировой экономике в надежде на то, что Соединенные Штаты вслед за ними тоже повысят ставки”, - витийствовал Бейкер. Тем утром финансисты с Уолл-стрит прочитали в передовице New York Times, что Казначейство только приветствует снижение доллара к немецкой марке, что идет вразрез с пожеланиями Бундесбанка. Сомнений не оставалось: Минфин хочет, чтобы слабый доллар еще больше ослаб, и ради этого готов пустить под откос все, что осталось от Луврского соглашения[97].
Заняв пост главы ФРС, Гринспен дал интервью журналу Fortune[98]. В получившейся в результате статье рефреном звучала следующая тема: вопреки ожиданиям участников рынка, Гринспен не склонен придерживаться политики кредитно-денежных ограничений в стиле Волкера и не обеспокоен падением доллара. «Недавно он заявил, что цены на импортные товары могут расти чуть ли не на 10 % в год, не создавая опасного инфляционного давления, — писал автор статьи. — Существует вероятность того, что он позволит экономике расти быстрее, чем думают многие аналитики». Гринспен сказал, что доллар, скорее всего, будет снижаться к иене приблизительно на 3 % в год. Рассылка журнала была произведена в конце рабочей недели, перед выходными 17–18 октября. Как мог Гринспен забыть о Луврском соглашении? Возможно, в интервью он просто озвучил некоторые идеи из множества осаждавших его мозг: подобные выступления никому не могли причинить вреда, пока он был советником по экономике. Замечание о том, что доллар «будет снижаться на 3 % в год», звучало несколько абсурдно, поскольку 1980-е годы были отмечены резкими скачками валютных курсов. Но оно указало, в каком направлении будет двигаться Гринспен — от политики денежных ограничений к курсу на снижение доллара. От действий Федерального резерва зависят целые состояния, и участники рынка пытаются их предугадать, прислушиваясь к каждому слову, оброненному руководством Центробанка. На этот раз ФРС явно вознамерилась действовать заодно с Казначейством. В прошлом, когда ФРС и Минфин договаривались о том, чтобы ослабить доллар, никто из политиков уже не мог их остановить.
Больше Гринспен интервью СМИ не давал.
В понедельник 19 октября 1987 года мировые фондовые биржи устремились вниз до того, как Уолл-стрит начала работу. Токийская биржа открылась первой: индекс Nikkei Average сразу же упал на 2,5 %. Лондонская биржа к середине сессии — еще до открытия Нью-Йоркского фондового рынка — потеряла 10 %, причем лидерами снижения стали американские компании с листингом в Лондоне. Фьючерсы на значение американских биржевых индексов при открытии в Чикаго камнем пошли вниз.
Индекс Dow Jones Industrial Average к концу сессии сбавил 508 пунктов, что составляло 22,6 %. Доллар, в пятницу стоивший $465,25 за унцию золота, в понедельник опустился до $481,00 за унцию. Фондовый рынок снова оказался приблизительно на том уровне, с которого никак не мог подняться в конце 1986 года — перед подписанием Луврского соглашения.
В понедельник Бейкер вылетел в Стокгольм, чтобы отправиться на охоту вместе с королем Швеции. По дороге он посетил Франкфурт с необъявленным визитом. Там он встретился с министром финансов Германии и главой Бундесбанка, с которым до этого неоднократно вступал в пререкания на публике. Втроем им удалось договориться о том, чтобы «поддерживать стабильность валютных курсов на текущем уровне», как было указано в совместном заявлении. Луврское соглашение снова было в силе.
Гринспен остался в Америке решать вопрос, что ФРС будет делать с падением фондового рынка. Перед началом сессии во вторник 20 октября он обнародовал заявление, состоящее из одной-единственной фразы: «Федеральный резерв подтверждает свою готовность служить источником ликвидности для поддержания экономической и финансовой системы, что предусмотрено его обязанностями национального Центробанка».
Ничего особенно удивительного в его заявлении не было: ФРС была создана специально для того, чтобы служить кредитором последней инстанции. В сумятице, воцарившейся с обвалом на фондовых рынках 19 и 20 октября, торговые системы испытывали крайние перегрузки. Расчетные палаты и банки, чтобы выполнить обязательства, нуждались в дополнительном краткосрочном финансировании. В случае возникновения системной нехватки свободных для краткосрочного кредитования средств ФРС готова была предоставить любые объемы ликвидности.
Согласно мифу, окружающему действия ФРС США на той
