Хроники Реликта. Том 2 - Василий Головачев

В самой системе нагуалей не оказалось, но всего в десятке световых лет от скопления джезеноидов начинался войд, полностью заросший «паутиной» Большого Ничто, смотреть на которую было интересно и жутко. «Телескоп» Сеятелей позволял видеть все ее ветви и сгущения, напоминающие сложнейший геометрический узор «мороза на стекле». Кое-где хрупкие на вид «веточки» нагуаля уже вонзались в звездное скопление, ближайшее к «стене» потенциального барьера, и некоторые звезды, нанизанные на шипы Большого Ничто, напоминали взрывающиеся ракеты фейерверка, кипящие фонтаны ядерного огня, искусственно созданные «новые» звезды, сбрасывающие оболочку. Но и вдали от нагуалей происходили события, ранее невозможные с точки зрения местной физики. Константы, ответственные за эволюцию форм материи, медленно, но непрерывно изменялись, вселенная в этом районе «корчилась» от боли и пыток чужого закона, порождая макроквантовые флуктуации вакуума вроде гигантских «мыльных пузырей» – сферических «абсолютных зеркал», причудливых искажений формы звезд, потоков странных частиц типа тахионов, объектов с отрицательной массой и плотных гравитационных облаков без центральных силовых источников.

Сотрясения ландшафта с равниной и стеной были не частыми, но пейзаж они каждый раз меняли радикально, хотя автоматика заставы после землетрясений все же восстанавливала прежние конфигурации рельефа, поддерживая оптимальный уровень физики в пределах своих технических возможностей. Конечно, гости понимали, что выглядит погранзастава Сеятелей, да и местный уголок домена, совершенно иначе, а «равнина», «часовня», «стена» барьера – лишь иллюзии, внушаемые им аппаратурой заставы, но бесконечный пейзаж казался таким реальным, что Ставр не преминул сходить к Стене и пощупать ее «каменную» твердь. Серо-зеленая поверхность каменного блока была пористой, шероховатой на ощупь, холодной и ощутимо плотной, но стоило нажать на нее сильнее, и рука по локоть вошла в «камень», преодолев упруго-колючее сопротивление.

Ставр сосредоточился, подключив пси-резерв, вошел в поток Сил и на мгновение увидел-почувствовал натуральную явь – действительность данного участка пространства: Стена не исчезла, но из каменной превратилась в Стену Мрака, на которой как на гигантском плато вырос волшебный город света. Этим городом была сетчатая структура звездных скоплений, образующая вблизи потенциального барьера, разделяющего метавселенные, красивейшие, эстетически потрясающие завершенностью форм гроздья галактик и волокнистых «пейзажей». Но существовали в этой гармонической феерии света и мрачные провалы, соединявшиеся со Стеной Мрака черными, плотными, вихревыми рукавами, и похожие на хищных медуз черные образования, и просто пылевые тучи, размывающие общую панораму, и грандиозные ветвистые ультрачерные молнии, то ли вонзающиеся в Стену из глубин домена, то ли порожденные самой Стеной. Звездный ландшафт возле них искривлялся, искажал очертания, плыл и распадался на косые полосы затухающего огня, на искры и дымящиеся «угли».

Складка «сверхструны» – перегиб пространств, созданная Сеятелями, была и здесь видна перламутрово светящейся трубой, одним концом уходящей в бесконечность, а вторым вонзающейся в Стену Мрака, в Дно Мира…

Наваждение прошло. Ставр снова стоял на песчаном холме у Стены, лицо его овевал свежий ветер с равнины. Рядом стоял Человек и рассматривал его прозрачными умными глазами.

– По-моему, вы рискнули выйти за пупырь индуцированной реальности, файвер. Что вам удалось увидеть, если не секрет?

– Граничное взаимодействие, – помедлив, сказал Ставр. Вспомнил любимые сказки. – «Тут все в одном место скучено: заветы прошлого, и яд настоящего, и загадки будущего»[62].

Человек усмехнулся.

– Вы абсолютно правы, воин. Мы ждали только вашего взгляда на реальность, это все, – он широко повел рукой, – тест на готовность к следующему шагу. Вы тест прошли, поздравляю.

Ставр, не спуская глаз с хозяина заставы, отступил на несколько метров, коснулся машинально ладонью Стены. И вдруг стремительно покраснел, понимая все недосказанное Человеком.

Не стоило спрашивать: прошли ли тест его друзья.

Человек кивнул.

– Пойдемте, нас ждут.

И снова Ставр понял его, хотя не удержался от вопроса:

– Сеятели?

Ответом был слоган, непереводимый на человеческий язык, но сопровождаемый вполне человеческим одобрением.

Рядом оказались все члены команды, молча выразили свое отношение к случившемуся: Ян похлопал Ставра по плечу, Диего улыбнулся. Грехов просто кивнул.

– Пора прощаться, кабальеро, мы и так задержались.

– К-как прощаться? – не понял Ставр.

– Мне пора возвращаться домой. Не переживай. – Экзоморф хмуро улыбнулся. – Я оставлю замену, свое второе Я, ничем не отличимое от первого. – Он вдруг раздвоился, и оба Греховых одинаковым жестом вскинули вверх кулак.

– До встречи на Земле. – Один из них посмотрел на Человека, и оба они исчезли. Второй Грехов задумчиво разглядывал Ставра, медленно приходившего в себя.

– Ничего, файвер, и ты научишься многократному дублированию, запасы у тебя есть. Кстати, учти, что Диего и Ян – тоже «половинки». Оба остались на Земле, а это – двойники. Надеюсь, ты не слишком расстроишься от этого известия?

– В зобу дыханье сперло, – сказал Ставр в том же тоне. – Заранее предупреждать надо, а то я уже начал подозревать в вас «переодетых» агентов ФАГа.

– Он мне нравится, – сказал Ян Тот.

ДРУГАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Бросок по «суперструне», выводящей команду путешественников за пределы домена в соседнюю метавселенную, ничем Ставру не запомнился. Во время перехода отключилось не только сознание, но и вся сфера паранормальных чувств; поэтому показалось – прошел всего один миг, в глазах потемнело, и тут же зрение восстановилось вновь. И хотя помещение, в котором «воскресли» путешественники, ничем не отличалось от прежнего: тот же купол с перламутровым мерцанием стен, тот же черный пол, тишина, – все сразу поняли, что они в другом мире. Ощущения у всех были, конечно, субъективными, отличающимися нюансами в зависимости от настроения, опыта, знаний и эмоционального наполнения, однако тонкий «запах» инородности, просачивающийся под купол, почуяли все.

«Приветствую вас в моей обители, странники, – раздался медленный, раскатистый, звучный пси-голос. – Надеюсь, переход прошел без личностных потерь?»

«Переход прошел нормально, – ответил Грехов-два. – С кем имеем честь разговаривать?»

«Я инк погранзаставы Ньюреал, можете называть меня Ньюменом. А вы, насколько мне известно, файверы из пограничного домена, откуда пришли и мои создатели. Я также знаю о цели вашего визита и уже послал донесение по трансгрессу о вашем желании встретиться с Инженерами. То бишь Сеятелями, как вы их называете. Как только они ответят, я вас извещу. Ваши пожелания?»

«Осмотреться», – флегматично отозвался «второй» Ян Тот. Впрочем, для Ставра они остались прежними, так как ничем не отличались от своих прототипов, и он продолжал звать их, как и прежде.

«Нет ничего проще. Как информационно-адаптирующее устройство я весь к вашим услугам. Если желаете, предоставлю каждому отдельный канал или консорт-линию, но базисное знание можно получить и в приватной беседе».

«Пожалуй, я бы пообедал, – сказал Диего Вирт. – Может быть, составите компанию?»

Ставр недоуменно взглянул на Диего, и Грехов хладнокровно пояснил, перейдя на личную пси-волну:

«Диего человек из плоти и крови, так что не удивляйся. Хотя, конечно, искусственник, слегка усовершенствованный генинженерами по его же просьбе. Относись к нему потеплее, он чувствует все не хуже нас с тобой».

– Интерьер земного ресторана, будьте добры, – сказал Габриэль вслух. – И присоединяйтесь к нам, побеседуем.

Ян Тот хотел было возразить, но Грехов его опередил:

– Ян, вы вольны поступать так, как сочтете нужным. Если не хотите есть, включайтесь в местную информсеть и работайте.

В то же мгновение Тот Мудрый исчез. Видимо, он общался с инком заставы на другой частоте и уже заказал «отдельный кабинет». Вслед за ним исчез и чужанин, не нуждающийся в застолье земного типа.

Ставру тоже хотелось подключиться к информационному каналу напрямую, но он пересилил себя, понимая, что у Ньюмена, как и у Грехова, есть какие-то свои резоны посидеть за столом и «побеседовать».

Через несколько секунд появилась обстановка земного кафе, вернее, отдельного модуля с цветомузыкальным сопровождением, с удобными креслами и низким столиком с шампанским и десятком напитков. Музыка, звучавшая в помещении, напомнила Ставру ту, что он слышал на Орилоухе. Невыразимо сладкая, прекрасная и зовущая, она очаровывала и погружала в транс, кружила голову и пробуждала великое множество непередаваемых эмоций. Это была «белая музыка», выражающая бездну чужих пространств, доступная лишь тем, чья эмоциональная сфера не ограничивалась пятью-шестью чувствами.