Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание - Наталья Николаевна Александрова

Обставлена и оформлена квартирка была в стиле турецких сериалов из жизни султанов и их любимых наложниц. Пышные драпировки, богатая лепнина, позолота, пыльные балдахины, бархатные шторы и прочие восточные сладости.

Кристина тщательно осмотрела это любовное гнездышко, убедилась, что там не осталось никаких следов Марии Войтенко — ведь та ни с кем здесь не встречалась, она использовала эту квартиру, чтобы сбежать, избавиться от своего охранника…

Вот интересно — она догадалась, что тот работает на врагов отца, или просто хотела освободиться от слишком назойливой опеки? И самое главное — где она сейчас?

На эти вопросы ответа пока не было.

Еще раз оглядев квартиру, Кристина вышла из нее — не обратно в салон, а через обычную квартирную дверь.

Она оказалась в заурядном питерском дворике, впрочем, довольно чистом и ухоженном. И следа снега не было на аккуратно положенной плитке. А было несколько скамеек, детская площадка и пара кованых фонарей.

Но первое, на что Кристина обратила внимание, выйдя во двор, было окно первого этажа, расположенное рядом с подъездом.

На этом окне стояли два горшка с кактусами, которые называют декабристами за похвальную привычку цвести в самое темное и холодное время года, тем самым принося в мир оптимизм и утешение. И в просвет между этими растениями выглядывала особа лет семидесяти с очень цепким и внимательным взглядом.

Кристина остановилась, чрезвычайно заинтересованная. Затем она нашла соседний подъезд, вошла в него и позвонила в дверь квартиры, где, по ее расчетам, должно было находиться окно с декабристами и их наблюдательной хозяйкой.

За дверью царила тишина, но тишина эта была внимательная и настороженная. Кристина не сомневалась, что хозяйка декабристов стоит по ту сторону двери, задержав дыхание.

— Это не ваша сумка тут на площадке оставлена? — проговорила Кристина завлекательным голосом. — Тут в ней и мандарины, и яблоки, и конфеты…

Тишина за дверью стала еще более настороженной, и Кристина продолжила:

— Шоколадные конфеты, австрийские! Очень, по-моему, хорошие… и тортик, между прочим…

— Шоколадный или бисквитно-кремовый? — раздался за дверью взволнованный голос, и дверь открылась.

На пороге появилась та самая наблюдательная особа.

Быстрым и цепким взглядом она обследовала лестничную площадку, мгновенно убедилась, что там нет никакой сумки, не говоря уже о фруктах, конфетах и торте, и попыталась снова закрыть дверь. Однако Кристина успела вставить ногу между дверью и косяком, а затем, пользуясь преимуществами молодости и хорошей физической подготовки, проскользнула в квартиру.

Хозяйка попыталась вытолкать ее обратно на площадку, но из этого ничего не вышло. Тогда она возмущенно, но не слишком громко заверещала:

— Помогите, грабят, убивают!

— Ну-ну, давайте кричите! — ироническим тоном проговорила Кристина. — Может, и правда полиция приедет. Им тогда очень интересно будет узнать о вашем дополнительном заработке.

— Каком таком заработке? — испуганно переспросила хозяйка квартиры, немедленно прекратив шуметь.

— Известно каком. Вы ведь следите за соседней дверью, так? И когда из нее люди выходят, берете с них деньги за молчание?

— Да какие там деньги! — отмахнулась тетка. — Это же слезы! Копейки несчастные!

Тут же она спохватилась, что сказала лишнее, подозрительно уставилась на Кристину и спросила:

— А ты откуда про это знаешь?

— У меня в распоряжении имеются записи видеокамер, — не моргнув глазом соврала Кристина, порадовавшись про себя, что все верно просчитала и догадалась о маленьком бизнесе хозяйки декабристов.

— А что ж ты думаешь, просто ли на одну пенсию прожить! — пригорюнилась тетка. — А им-то что — не такой большой расход… для них это мелочь, а мне хорошая добавка к пенсии… им ведь ни к чему, чтобы кто-то об их развлечениях знал…

— Ни к чему, — охотно согласилась Кристина. — И вам ни к чему, чтобы полиция и налоговая знали, чем вы тут занимаетесь. Вы ведь не хотите, чтобы это до них дошло?

— Ох! Неужели ты у старого человека будешь деньги требовать? Вместо того чтобы помочь…

— Деньги ваши мне ни к чему!

— А что же тогда?

— Вы ведь здесь постоянно находитесь и постоянно за соседней дверью следите…

— А что мне еще делать? Что по телевизору показывают — мне неинтересно, а чем еще заняться?

— Вот-вот. И что-то мне подсказывает, что память у вас хорошая…

— Не жалуюсь пока.

— Так что вам нетрудно будет вспомнить вот эту девушку… — И Кристина показала хозяйке квартиры экран телефона с фотографией Марии Войтенко. — Видели ее?

— Видела! — с готовностью подтвердила женщина. — Непременно видела!

— И что вы о ней можете рассказать?

— Так… чтобы все было точно, это ты мне скажи, какого числа она тут была.

— Какого числа? — удивленно переспросила Кристина. — У вас что, все воспоминания к календарю привязаны?

— Ты просто скажи, какого числа!

Кристина назвала ей день, когда пропала Мария.

Хозяйка тут же проследовала на кухню, выдвинула ящик стола. Там лежала знаменитая советская «Книга о вкусной и здоровой пище», а из-под нее женщина ловко извлекла толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете.

— Вот тут у меня все наблюдения записаны! — проговорила она с гордостью.

Перелистав несколько страниц, она нашла записи за нужное число и прочитала: «14.45. Вышла молодая девушка, остановилась, огляделась, достала телефон. Набрала номер. Сказала: «Антон, я здесь…»

— Что, вы даже разговор ее слышали? — удивленно переспросила Кристина.

— А что? Она совсем близко к моему окну стояла, а слух у меня пока что очень хороший. Правда, больше она толком ничего не сказала, только послушала немножко и говорит: «Я иду!»

И пошла, и в машину к нему села…

— В машину села? А это-то вы откуда знаете? Ведь во двор машины не заезжают! Ворота заперты, только калитка для пешеходов…

— Во двор не заезжают, это правда. А только у меня окна-то на разные стороны выходят. Из спальни — во двор, а отсюда, из кухни, — на улицу, так что я как раз видела, как она в машину садится.

С этими словами хозяйка отдернула плотную занавеску, и Кристина увидела, что окно кухни выходит на соседнюю улицу.

— Значит, вы говорите, что она села в машину… А какая это была машина, вы не запомнили?

— Ну-ка, что тут у меня записано… — Женщина снова заглянула в свою черную тетрадь. — Записано, что села в красную машину, а в марках их я не разбираюсь…

— И номер, конечно, не разглядели?

— Что нет, то нет!

— И больше у вас ничего не записано?

— Ну, вот только что тот парень, чья машина, с Абдуллой ругался.

— С кем?

— Абдулла — это дворник наш. Он того парня ругал, что против ворот машину поставил. Там ведь даже знак висит, что ставить нельзя, так что