Черная акула - Иван Сербин

– Вот всегда так, – буркнул он себе под нос. – Работаешь, стараешься и вместо благодарности…

– Будет тебе благодарность, мастер, – понижая голос, страшным злым шепотом выдохнул ему в самое лицо Проскурин. – Будет. Давай вали, делай снимки. Максим, отвези его и покарауль в квартире, пока он тебе негативы и фотографии готовые не вынесет.

– А ты?

– А я здесь останусь. Посмотрю, может быть, наши пернатые друзья объявятся. – Он подмигнул Максиму. Тот кивнул.

– Хорошо. Что дальше?

– Дальше так. В восемь утра я жду тебя возле третьей горбольницы. Надо будет за Алексеем присмотреть, а заодно и в библиотеку съездить, в газетах порыться. Может, Ипатов правду сказал и что-нибудь новенькое выплывет.

– Лады. – Максим пожал ему руку. – Смотри, осторожнее здесь. Близко не подползай. Заметят – все дело провалишь.

– Ладно. В восемь, – кивнул Проскурин, поворачиваясь к ним спиной.

Глава 33

В восемь утра зеленая «шестерка» притормозила на углу третьей горбольницы. Черная «Волга» стояла у главных ворот. Максим прогуливался по тротуару, поглядывая то на часы, то по сторонам. Проскурин заехал во двор, запер машину, вышел на улицу и огляделся. Своих давешних плечистых приятелей он не заметил, однако то, что Максим поставил машину так открыто, вызвало у него раздражение. С недосыпу он был злым и нервным.

– Так, ты должен взять себя в руки, – пробормотал Проскурин себе под нос. – Возьми себя в руки немедленно. В конце концов, полковник тоже всю ночь не спал. Он двинулся к воротам, подняв воротник пальто. Заметив Проскурина, Максим остановился, но хватило сообразительности – рукой махать не стал, все-таки не приятеля с курорта встречает, – и уселся на переднее сиденье «Волги». Проскурин, поравнявшись с машиной, вдруг резко распахнул заднюю дверцу и нырнул внутрь, на ходу бросив водителю:

– Трогай давай, командир. Поехали.

– Куда? – Солдат повернулся к Максиму. – Что делаем-то, товарищ полковник?

– Поезжай. Машина резво взяла с места. Проскурин несколько секунд смотрел в заднее стекло, но не заметил ничего подозрительного. Скорее всего плечистые убийцы капитана окончательно потеряли его. Ненадолго, конечно, но и то хорошо. Какое-то время он сможет действовать вполне свободно. Отчего же тогда взбесились в нем дурные чертики тревожного предчувствия? Как-то все уж больно открыто: и грузились эти ребята безбоязненно, и освещали все, будто у них там праздник какой. Он не мог сказать, в чем конкретно заключалась странность, но чувствовал: она есть, есть, витает где-то совсем рядом. Максим повернулся к майору.

– Ну как? Что у тебя?

– У меня-то? У меня такое… Скажу – не поверишь. Часикам к пяти хлопчики с танками разобрались и начали грузить, как думаешь, что?

– Самолеты, – хмыкнул Максим.

– Точно, самолеты.

– Неужели в такие же вагоны?

– Вот именно, в вагоны. Без крыльев, или, как говорит Алексей, без плоскостей. Без передних и задних. Максим подумал.

– И что, по высоте вошли?

– А это самое хитрое. Тут, брат, весь номер в том, что они самолеты кранами поднимали, а потом шасси убирали. Представляешь? Прямо на весу.

– А ставили как?

– Так и ставили. На специальные тележки. Есть такие среди авиационного оборудования.

– Никогда не видел, – признался Максим.

– А мне доводилось пару раз. Опустили, закрепили на тележках, а тележки к полу приколотили. Зрелище то еще, доложу тебе. Сверху стеночки с крышей опустили, и все. Вагончики как родные. Правда, видно, хвост все равно не входил, так они потолок чуть-чуть приподняли. Совсем немного, сантиметров, наверное, на тридцать. Если бы рядом настоящие вагоны не стояли, никогда бы не заметил.

– И что, к утру управились? – с любопытством поинтересовался Максим.

– Нет, когда я уходил, еще продолжали грузить. И ветку железнодорожную я нашел.

– Да? Где? – встрепенулся Максим.

– Она прямо через ворота проходит. Причем даже не одна, а две. Параллельные. Представляешь, идет какой-нибудь состав, положим, от Воркуты, подъезжая, сбрасывает скорость и спокойненько уходит на завод. И в то же время с завода на основной путь выкатывается другой – подменный. Дежурные на станции и не заметят.

– Надо же. Как мы эти ветки не обнаружили? Из-за темноты, наверное.

– Да нет, братец, не из-за темноты. Просто там рельсов нет стыковочных. Понимаешь? Они их, видимо, в самый последний момент ставят. Так что днем состав не пойдет, это точно. До вечера у нас время есть.

– Да, все правильно, – хмыкнул Максим. – Раньше, чем ночью, они состав не отправят. Так что, успеем в милицию? Проскурин подумал и покачал головой.

– Не думаю. По-моему, лучше сделать так: дождаться, пока они состав отправят, отследить, куда он движется, и уж где-нибудь на узловой станции вагоны эти арестовать. Ты можешь арестовать военный груз?

– Могу, – кивнул Максим.

– Ну вот. Тогда им посложнее отвертеться будет, состав-то отправлен. Бумаги на груз должны быть, ну и так далее.

– Ты, значит, категорически против подключения к делу милиции? – спросил Максим.

– Да понимаешь, – Проскурин поскреб указательным пальцем за ухом, – сомнение меня гложет. Мы ведь не знаем точно, кто во всей этой истории завязан. Представь, если тут и милицейские шишки присутствуют. Как тогда? А уж если состав пошел, там от наших доблестных милиционеров уже ничего не будет зависеть. Опять же поезд по какому-то маршруту идет – значит, и конечный пункт назначения станет известен.

– Он и сейчас уже должен быть известен.

– Все верно, но сейчас, даже если ты этот завод накроешь, тот же Саликов возьмет и отзовет свое требование. Как тогда докажешь, что состав вообще куда-то идти должен был? Тут они могут любую чушь наплести. А раз поезд отправлен, все, бумажка есть, никуда не денешься. И подпись на ней чья-то стоит. Вот и пойдет раскруточка.

– Что ж, может быть. Хотя рисково все это, майор. Ох как рисково!

– А что мы теряем? – дернул плечом Проскурин. – Состав-то с путей никуда не денется. Не взлетит же он, крыльев у него нет, не самолет, чай. Так что, как только выйдет составчик на основную магистраль – сразу окажется в ловушке.

– А с солдатами и техниками как быть?

– А что с солдатами и техниками? – нахмурился Проскурин. – Что с ними станется-то?

– Да ничего, – протянул Максим. – По-моему, их-то отсюда никто живыми выпускать не собирается.

– Ну, насчет солдат не знаю, а с техниками все просто, их выпустят. Зачем Саликову новых подбирать, когда можно еще этими попользоваться?

– Для чего? – не понял Максим.

– Как для чего? Ну, полковник, ты меня удивляешь временами. А крылья самолетам приделывать кто будет? Дядя Вася с огорода? Нет, брат, чем новую команду набирать, уж лучше этих использовать на всю катушку. А после с них расписочку возьмут, беседу проведут, чтобы никому ни слова, ни полслова – ни семье, ни жене, ни детям. Вы, армейские, народ подневольный. Что прикажут, то и делать будете. Так-то, брат. А с солдатами… Ничего с твоими солдатами не станется.

– Ну да, с одним уже не сталось. Ты ему это расскажи.

– А что мне ему рассказывать? Они же в любом варианте не сразу за солдат примутся. Наверняка подождут, убедятся, что состав прошел, и только тогда займутся срочной службой. Случись какая-нибудь поломка-накладка, не Саликов же с Сивцовым с ломами под состав полезут, верно? Ну и мы, понятное дело, зевать не будем. Как только состав выкатится на основной путь, сразу отрядец ОМОНа подгоним. Или спецназа. Или опергруппу. Кого хочешь. Короче, тут уж тебе карты в руки, полковник. Максим подумал и пришел к выводу, что в рассуждениях Проскурина есть смысл. В общем-то фээскашник все говорил правильно. Если поезд выпустить на основной путь, то деваться ему некуда. Априори можно сказать, что причастность одного из главных виновников всей этой затеи доказана. Даже если руководство железной дороги знает, что за груз в вагонах, – в чем, правда, Максим очень сильно сомневался, – бумаги Саликову уже не отозвать. Эмпээсовцы будут свою задницу прикрывать. И насчет срочной службы Проскурин, пожалуй, тоже прав. Надо ведь будет кому-то и здесь, на заводе, «порядок наводить», чтобы следов не осталось. Снять ограждения, прожекторы, лампочки побить, стекла. Одним словом, создать впечатление запущенности. Разрухи. Для этого срочная служба и понадобится. А уж потом… Потом солдат постараются убрать, но будет поздно. Он, Максим, сумеет сделать так, чтобы к тому времени на заводе народу хватало.

– Ну и прошелся я вокруг, – продолжал свой рассказ Проскурин. – Огляделся.

– Заметил что-нибудь любопытное?

– Заметил, а как же! Ангары самолетные они снимают, сворачивают. На площадке вертолетной «МИ-24» стоит, видать, тот самый, о котором мне Алексей рассказывал, но его скорее всего к утру перегонят куда-нибудь. Вагончики посчитал.

– И сколько их? – поинтересовался Максим.