Палачи и казни в истоии России и СССР - Владимир Игнатов

Нарком Ворошилов несколько раз требовал от своего зама порвать с Симонич и ее семейством, но Кулик, как известно, был упрям. В конце апреля Кулика вызвал Сталин, показал документы о шпионской деятельности семейства Симонич и категорически посоветовал развестись с женой. Кулик пообещал, но, вернувшись, домой, обо всем рассказал жене. Та сильно испугалась, несколько дней была не в себе, куда-то звонила, к кому-то бегала. Ее друзья перестали приходить к ним в дом. 5 мая 1940 г., за два дня до присвоения Кулику звания маршала, его жена пошла к зубному врачу и исчезла. 8 мая Кулик заявил о ее исчезновении в НКВД, но до разоблачения «банды Берии» жена Кулика находилась в розыске (65: 202). Тайно арестовать жену маршала Кулика Берия приказал Вениамину Гульсту, заместителю начальника 1 — го отдела ГУГБ НКВД, отвечавшему за охрану руководителей партии и правительства (66). Вот что он рассказал в августе 1953-го на допросе в Генеральной прокуратуре: «В 1940 г. меня вызвал к себе Берия. Когда я явился к нему, он задал мне вопрос: знаю ли я жену Кулика? На мой утвердительный ответ Берия заявил: «Кишки выпущу, кожу сдеру, язык отрежу, если кому-то скажешь то, о чем услышишь». Затем Берия сказал: «Надо украсть жену Кулика, в помощь даю Церетели и Влодзимирского, но надо украсть так, чтобы она была одна»».

В течение двух недель на улице Воровского чекисты вели наблюдение, но жена Кулика без сопровождения не выходила. Каждую ночь заместитель наркома внутренних дел Меркулов приезжал проверять тайный пост. Наконец в мае 1940-го вышедшая одна из дома Симонич-Кулик была незаметно задержана и отправлена в Сухановскую тюрьму НКВД. О подробностях «операции» рассказал на допросе 4 августа 1953-го участник похищения Влодзимирский. По его словам, опергруппу возглавил Церетели, задание они получили непосредственно от Берии, а руководил операцией Меркулов. Влодзимирский пояснил, что сам не участвовал в допросах Симонич-Кулик. По показаниям Меркулова, Симонич-Кулик в Сухановской тюрьме была допрошена 2 или 3 раза, а затем была завербована в агенты НКВД. Через некоторое время Берия, сославшись на «инстанцию», сказал, что освобождать ее нельзя, а надо ликвидировать. Берия сказал также, что официальный розыск Симонич-Кулик был им объявлен «для видимости» и тоже по распоряжению «инстанции». Исходя из этого, пояснил Меркулов, он не считал ее физическое уничтожение «незаконным». «Инстанция» — под этим эвфемизмом Генеральная прокуратура в протоколах допросов членов «банды Берии» стыдливо прятала организатора и вдохновителя преступных акций Сталина. Хотя на следствии иногда его фамилия называлась и прямо. Только он мог решить судьбу Киры Симонич-Кулик.

О том, как ее убили, рассказал на допросе Влодзимирский. Он вместе с начальником внутренней тюрьмы Мироновым отправился в Сухановскую тюрьму. Там они получили арестованную, доставили ее в помещение в Варсонофьевском переулке, где во внутреннем дворе их встретил комендант НКВД Василий Блохин. Миронов и Блохин отвели Симонич-Кулик во внутреннее помещение нижнего этажа здания и застрелили. Буквально через несколько минут, когда они вышли во двор, к ним подошли прокурор СССР Виктор Бочков и Богдан Кобулов. Бочков выругал Блохина, что он произвел расстрел, не дождавшись его и Кобулова. Влодзимирский описал эту сцену так: «Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведен в исполнение. Бочков тогда выругал Блохина, сделав ему строгое замечание, что он привел приговор в исполнение, не дождавшись его и Кобулова». Когда эти показания Влодзимирского зачитали на допросе в прокуратуре Бочкову 25 января 1954-го, он заявил, что «за давностью лет не припоминает» такого, поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть показания Влодзимирского не может.

Блохин, долгие годы приводивший в исполнение смертные приговоры, на допросе 19 сентября 1953-го рассказал, что его вызвал Кобулов и сказал, что привезут женщину и ее нужно расстрелять без оформления бумаг, причем «Кобулов запретил ее о чем-либо спрашивать». В тот же день Влодзимирский и Миронов доставили в помещение для расстрела женщину, и в их присутствии Блохин ее расстрелял. На том же допросе Блохин вспомнил, что был еще один аналогичный случай в 1940 или 1941 году, когда он расстрелял в присутствии Кобулова и Влодзимирского какого-то неизвестного мужчину. При этом Кобулов его заверил, что бумаги о расстреле будут оформлены позже. Фамилия расстрелянного осталась невыясненной. Допрошенный по «делу Берии» 29 августа 1953-го еще в качестве свидетеля, Меркулов на вопрос, как он расценивает историю похищения и убийства жены маршала Кулика, ответил: «Расцениваю это как факт безобразный, противоречащий моим убеждениям и ничего не давший с точки зрения целесообразности. Однако я не сомневался, что таково было указание И.В. Сталина, а любое указание товарища Сталина я выполнял безоговорочно». И пояснил, что Берия четко ему сказал, что в отношении Симонич-Кулик есть прямое указание Сталина.

Также по указанию Сталина в ночь с 12 на 13 января 1948 г. в Минске был тайно убит актер, режиссер, педагог, общественный деятель, художественный руководитель Московского государственного еврейского театра, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии Михоэлс (наст, фамилия Вовси) Соломон Михайлович. В качестве председателя Еврейского антифашистского комитета в годы Великой Отечественной войны Михоэлс внес весомый вклад в победу. В 1943 г. Сталин использовал С.М. Михоэлса для сбора средств на вооружение Красной Армии среди еврейской диаспоры ряда зарубежных стран. Вместе с поэтом И. Фефером Михоэлс семь месяцев находился в США, Англии, Канаде и Мексике.

«С помощью еврейских организаций США были собраны средства, на которые приобретено 1000 самолетов, 500 танков, значительное количество продовольствия, одежды и обуви. В СССР были отправлены два парохода с вещами, медикаментами и продуктами» (67).

Вскоре после смерти Сталина бывший министр госбезопасности СССР В.С. Абакумов, находившийся тогда в заключении, показал: «Насколько я помню, в 1948 г. глава Советского правительства И.В. Сталин дал мне срочное задание быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам. Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого я не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию…» (68).

Разработка и проведение операции были поручены заместителю министра госбезопасности СССР С.И. Огольцову и министру госбезопасности БССР Л.Ф. Цанаве (69); (70).

Сопровождавший Михоэлса театровед В.И. Голубов-Потапов, как выяснилось впоследствии, был тайным агентом МГБ. Было решено через агента «пригласить Михоэлса в ночное время в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, привезти его на территорию загородной дачи Цанавы, где и ликвидировать, а труп вывезти на малолюдную улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машины…». Вот что показал Цанава: «…При приезде Огольцов сказал нам, что по решению Правительства и личному указанию И.В. Сталина должен быть ликвидирован Михоэлс, который через день или два приезжает в Минск по делам службы… Убийство Михоэлса было осуществлено в точном соответствии с этим планом <…> примерно в 10 часов вечера Михоэлса и Голубова завезли во двор дачи. Они немедленно с машины были сняты и раздавлены грузовой автомашиной. Примерно в 12 часов ночи, когда по городу Минску движение публики сокращается, трупы Михоэлса и Голубова были погружены на грузовую машину и отвезены и брошены на одной из глухих улиц города. Утром они были обнаружены рабочими, которые об этом сообщили в милицию».

В Архиве КГБ Республики Беларусь хранится архивно-следственное дело в двух томах, которое проливает свет на последние дни жизни и обстоятельства смерти С.М. Михоэлса. Из дела следует, что каждый шаг Михоэлса в Минске находился под контролем МГБ БССР. Трупы Михоэлса и Голубова были обнаружены около строящейся трамвайной линии в семь часов утра рабочими. Погибшие были запорошены снегом, все вещи и деньги у них были целы. Все выглядело как несчастный случай, и расследование поручили милиции. В Минск была командирована группа оперативных работников Главного управления милиции МВД СССР, которая спустя месяц после гибели Михоэлса представила заместителю министра внутренних дел СССР генерал-полковнику И.А. Серову совершенно секретную записку о результатах проведенного расследования. В ней, в частности, было отмечено: «Оба трупа оказались вдавленными в снег, который шел с вечера 12 января при значительном ветре. Вся одежда покойных, деньги, документы и ручные часы (у Михоэлса золотые) оказались в сохранности. У часов Михоэлса отсутствовало лишь стекло, однако часы эти, как и часы Голубова-Потапова, в момент осмотра трупов были на ходу. Судебно-медицинским исследованием трупов, производившимся 13 января главным судебно-медицинским экспертом Министерства здравоохранения БССР Прилуцким и экспертами-врачами Наумович и Карелиной, установлено, что смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда на них тяжелой грузовой автомашины. У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными… Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто… Необходимо отметить, что работа по выявлению скрывшегося водителя представляет большие трудности. В автохозяйствах гор. Минска имеются свыше 4 тысяч машин. Кроме того, значительное количество машин ежедневно прибывает в Минск из других областей, а также из воинских подразделений, дислоцированных в Минской области. Таким образом, несмотря на принятые меры, установить водителя, совершившего наезд на Михоэлса и Голубова-Потапова, пока не представилось возможным…» (71).