Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

— Полагаю, это больше соответствует твоему статусу, — вскользь заметил мастер и отвернулся к огню.

Диккери прерывисто вдохнула, а потом так резко приложила руку к груди, что это, скорее, напоминало удар, и слегка откинула голову, обнажая шею. И замерла трепетной ланью.

Тейт еле слышно хмыкнул:

— Перед нами она так не фыртачила.

Странно было слышать от него Айкины словечки, но я с готовностью согласилась: такое определение подходило лучше всего.

— Мастера всегда видно, — улыбнулся одними губами Лао. Он говорил едва слышно, чтобы различить его речь могли только мы с Тейтом — телепатия вполне заменяла мне сверхострый слух.

Мы церемонно расселись вокруг костра. Честное слово, более формальная трапеза на моей памяти была только в первый день в Лагоне, когда Лиора вовсю отрывалась, обучая «дикарку» и «добычу» местному этикету. Диккери, впрочем, хоть и держалась с достоинством, но наши припасы прикончила буквально за полчаса, включая остывшие с вечера лууши. На Кагечи Ро, который уже привел себя в порядок и занял настолько отдаленное место, насколько это было возможно, девчонка поглядывала с опаской. Тем не менее именно он заговорил первым.

— Прежде всего я хотел бы кое-что уточнить. Ты не контролируешь свои защитные механизмы? Их сотворил талантливый маг, — произнес Кагечи Ро и добавил чуть тише: — Они близки к совершенству.

Диккери вцепилась пальцами в подушку — единственный жест, выдающий напряжение. Взгляда она не отвела.

— Нет. Он сказал, что я глупая и не смогу правильно распорядиться этой силой. Сила сама решает.

— Он? — подал голос Ригуми Шаа, вскользь глянув на Диккери.

Девчонка вздрогнула. На секунду ей захотелось обмануть нас, скрыть того, кто о ней позаботился… Но она побоялась лгать магам.

— Маг по имени Пайн. Точнее, его имя Уэкка, но он просил называть его Пайн.

Возникла небольшая заминка. Кагечи Ро удивленно вздернул брови, Тейт посмотрел на него и нахмурился. И без телепатии ясно, что имя им незнакомо.

Моя старая школа, конечно, поменьше Лагона, однако фамилии самых способных учеников были у всех на слуху.

— Он из Лагона? — задал мастер следующий вопрос. Исключительно формальный — ответ лежал на поверхности.

— Нет, — тихо ответила Диккери. — Пайн никогда не говорил о Лагоне. Он жил в горах один.

Я невольно оглянулась на Тейта и почти беззвучно спросила:

— Свободный?

— Не обязательно, — выдохнул рыжий, прищуриваясь. — Бывший ученик, может.

Ох… Что-то мне подсказывает, что это слишком оптимистичная версия.

— Уэкка или Пайн, — задумчиво повторил Кагечи Ро. — Любопытно… Я хотел бы с ним поговорить. Он сумел сделать то, над чем я работаю уже давно. У тебя интересное тело, Диккери. Кости и мышцы слегка изменены, они стали легче и прочнее. Тебе нужно меньше воздуха. Раны быстро покрываются пленкой, которая временно замещает кожу и не пропускает ничего опасного в кровь.

— У меня так же, — безмятежно встрял Тейт, слегка откинувшись назад.

— Это не все. — Ро повел круглой бровью. Я едва подавила смешок. — В твой живот и спину, Диккери, вшиты капсулы, в которых живет то, что я назвал бы жидким айром. Когда ты испытываешь сильный страх или боль, он выходит наружу по каналам и образует вокруг тебя плотное газовое облако. Оно способно повреждать магию и обострять твои чувства, а уже чувства ведут тебя помимо воли в безопасное место.

Из всей долгой речи я поняла только, что у девчонки есть нечто вроде полуразумного симбионта и что Кагечи Ро хотел бы тоже создать такого.

— Тебе знакома эта вещь? — произнес внезапно Ригуми Шаа и протянул Диккери браслет-обещание.

Она недоверчиво моргнула, тронула теплый металл… и вдруг свернулась в клубок, давя всхлипы. Ответа не потребовалось.

Самое удивительное, что успокаивать девчонку никто не стал. Мастер и Кагечи Ро вполголоса обсуждали изменения в ее теле — какие еще могут быть сюрпризы, насколько они опасны, как трудно сделать «жидкого айра» и так далее. Лиора и вовсе прилегла поспать, пристроив голову у Маронга на коленях. Айка, зевая, разлеглась у самого костра и молчала, щурясь на огонь.

Когда Диккери пришла в норму, то заговорила сама. Ригуми лишь изредка направлял ее рассказ в нужную сторону. Постепенно светало; донеслась издали звенящая песня сойнаров, серый песок стал красно-оранжевым. Я начинала подозревать, что сон в ближайшее время мне не грозит, и налила себе порцию шерги.

Полное имя у Диккери оказалось длинным, из трех или четырех слов. Ей было шестнадцать; родилась она в семье почтенного хакка — что-то вроде правителя в крупной деревне, совмещающего ритуальные и управленческие функции. Росла Диккери в окружении трех сестер и двух братьев. Ее баловали больше других из-за красоты и музыкальных способностей… Их оценила даже я, к слову, — пела она изумительно. Примерно год назад Диккери наткнулась на дальнем пляже на странного человека.

— Я сразу поняла, что он маг, — призналась она и плотнее закуталась в накидку, словно пытаясь бессознательно отгородиться от опасности. — У него такое лицо было… вроде и жуткое, а хочется смотреть и смотреть. И руки очень изящные, не как у наших в деревне. С ним было какое-то существо с белым мехом, гладкое, тоже красивое, оно ныряло в океан и приносило ему рыбу. Я хотела окликнуть его, но потом испугалась. Убежала за скалу, села на камень, волосы расчесала и стала петь. Возвращалась каждое утро… Наблюдать за мной он стал почти сразу, но подошел лишь на шестой день.

Дальше эти странные отношения развивались так нежно и романтично, что тронули бы даже мою дорогую кузину Лоран в худшие времена. Диккери пела и приносила из деревни угощение, а маг, назвавшийся Пайном, сидел у ее ног, зачарованный, и бросал жаркие и робкие взгляды. Затем парочка стала выбираться в горы… Одно из таких путешествий затянулось, и дома почтенный хакк устроил прелестной и легкомысленной дочери неслабую порку. Пайн отреагировал на это как маг — мстить не стал, но зато предложил Диккери улучшить ее тело. Та согласилась.

— Я знаю, что такое хорошо не кончается, — смутилась девчонка, когда Лао растерянно покачал головой, выражая легкое удивление. — Но он маг, а я обычная. Меня же сразу рядом с ним убьют, если что. И еще… я думала, что если Пайн такой… такой… — Диккери мучительно покраснела. — В общем, значит, и его магия… особенная. И я хочу, чтобы во мне была его магия, всегда.

Если бы кто-то сейчас воплотил из ничто индикатор скепсиса, то прибор бы зашкалило, наверное. Выражения лиц у Ригуми и у Лао можно было в музей помещать как образцы вежливого недоуменного сочувствия.