Под новым небом, или На углях астероида - Александр Кучаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Певучий женский голос приятно ласкал слух, едва уловимый сложный аромат неведомых духов обострял обоняние и слегка кружил голову (с некоторых пор Мэри вместе с фармацевтикой занялась и парфюмерией, и духи, вероятно, были одним из её последних изобретений). Причёска, которую соорудила Лейла, была несколько замысловатой и громоздкой, но она, видимо, знала, что делала: миловидное лицо её, освещённое каким-то внутренним светом, от таких манипуляций с волосами становилось ещё прелестнее. Уиллис часто, то в открытую, а то исподтишка, останавливал на нём свой взгляд. Белая льняная кофточка в крупный чёрный горошек и серая плиссированная юбка из тонкой шерсти подчёркивали всю притягательную стройность её фигуры. За время, прошедшее после переселения из стойбища, Лейла заметно помолодела, морщинки вокруг её глаз разгладились, и ей нельзя было дать больше двадцати восьми. С некоторых пор, собираясь на заседания парламента, она стала тщательно прихорашиваться, и Уиллис догадывался, что своим видом она хочет доставить ему удовольствие.
– Ты сегодня весь вечер молчишь, Джон, – сказала она вдруг. – Тебе скучно со мной?
– Нет, что ты! Просто я задумался.
– О чём?
– Так, о нашей жизни на острове, о разговоре, который завёл Франц.
– Ты действительно поддерживаешь его?
– В чём?
– В том, чтобы как-то именовать район нашего проживания.
– Конечно. Я уже говорил об этом.
– Что-нибудь придумал?
– То есть?
– Ну с названием.
– Нет, не придумал. Мне кажется, с этим спешить не следует. Наступит время, и название придёт само собой.
Они поднялись на один из холмов, остановились возле деревьев, занимавших его вершину, и повернулись в сторону селений.
– Смотри, окна в домах уже погасли, а фонари на улочках – как светлячки, – сказала Лейла. – В каждом посёлке по нескольку фонарей. Вот и всё наше государство – десять минут пешего хода из конца в конец. А чуть в сторону – темень! Пора бы уже и привыкнуть, а нет – как представлю себе эти безлюдные пустыни без конца и края, всё так же страшно становится.
Она прошлась туда-сюда перед Уиллисом, чувствуя на себе его обволакивающий взгляд, потом продолжила:
– Я за женщин наших переживала. Сам посуди: в посёлке сто шестьдесят человек, из них почти треть – молодые вдовы от восемнадцати до двадцати пяти лет.
– Всё проклятая война, – сказал Уиллис. – В той цивилизации она по ноздри человечество в крови утопила и здесь до нас добралась – столько мужчин выкосила в расцвете сил.
– Разумеется, виной всему война. Но я о наших вдовах… Я сначала думала, так и придётся им век вековать. Дескать, Нью-Росс будет жить своей отдельной жизнью, а мы – своей, вдовьей, неприкаянной. И вдруг смотрю: одна вышла замуж за вашего, другая, обе – за женатых, а третья – за холостого. А тут «Ирландия» привезла целое сонмище женихов, и пошла свадьба за свадьбой! Правда, у некоторых мужичков оказалось до трёх жён, но иного разумного выхода из создавшейся ситуации просто не существовало. О’Брайен уж на что большую часть времени находится в плавании, и тот женился на второй. И, кажется, очень доволен своим выбором. Молодуха-то у него и симпатичная, и работящая, и заботливая. Он её ещё при переселении с Лазурного берега выделил из всех. И сынишка её как-никак под мужским присмотром оказался, пусть и не постоянным.
– А сама ты не думаешь выходить замуж? – спросил Уиллис. Обычно чистый голос его прозвучал с напряжённой хрипотцой.
– Я? Замуж? – Лейла, возобновившая было челночное движение, остановилась, и при свете далёких фонарей Уиллис увидел, что на её прекрасном лице обозначилось выражение какой-то детской незащищённости.
– Да, именно ты.
Лейла заметно побледнела. Уиллис увидел, как она взволнована, и от сопереживания у него заболело сердце.
– О, Джон, если я выйду замуж, то только за тебя.
В её глазах было столько родственного тепла и непосредственности, что сомневаться в её словах не приходилось.
– Ты это… серьёзно говоришь? – тем не менее спросил Уиллис.
– Зачем ты спрашиваешь? Конечно, серьёзно. Ты же видишь, как я к тебе отношусь. А ты… ты возьмёшь меня в жёны?
– Лейла… Я день и ночь думаю о тебе.
– Думаешь… А замуж-то ты меня возьмёшь?
– Ах, замуж! Обязательно возьму!
– Но как твоя жена? Она будет возражать.
– Нет, не будет.
Уиллис вспомнил разговор с Анной недельной давности.
– Ты куда-то собираешься? – спросила жена. – Наверное, на заседание парламента?
– На заседание, – ответил он.
– А потом опять пойдёшь провожать Лейлу?
– Да, надо будет проводить её до Семигорья. Заседание заканчивается ночью, нельзя, чтобы женщина одна, в потёмках, брела до соседнего посёлка, сама понимаешь.
– Я понимаю. Джон, она нравится тебе?
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что слышал. Так нравится она тебе или нет?
– Как тебе сказать…
– Прямо, без увёрток.
Уиллис не знал, что ей ответить. Он опасался, что правда будет болезненно воспринята Анной, ему не хотелось ранить её сердце. Но та вполне доброжелательно улыбнулась ему.
– Джон, будь же искренен. Поверь, я всё знаю. О ваших отношениях с Лейлой известно не только мне, но и всему Нью-Россу. Никто не осуждает тебя, и я тоже. Но я хотела бы услышать от тебя, насколько ваши отношения серьёзны.
– Она действительно нравится мне. Но наши отношения чисты и…
– Ну и женись на ней, Джон! Я много общалась с ней, она хороший, добрый человек, у неё замечательные дети. Она доставит тебе немало счастливых минут. Я искренне рада, что ты выбрал её. У меня к тебе только одна-единственная просьба: не оставляй меня и наших с тобой детей. Пусть у нас всё будет по-прежнему. Как, к примеру, у Эдварда О’Брайена с Катрин, когда он женился на второй.
Вспомнив эту сценку, Уиллис повторил:
– Нет, дорогая Лейла, против нашей женитьбы Анна возражать не будет. Мало того, она хотела бы, чтобы я женился именно на тебе.
– У вас заходила об этом речь?
– Да.
– И давно?
– Неделю назад.
– Что же конкретно она сказала?
– Что рада моему выбору.
– И Анна не ревнует тебя ко мне?
– Нет, Лейла, наоборот, она очень хорошо о тебе отзывалась.
– И ты всё это время молчал!
– А что я мог сказать?
– Как что? Ты мог бы сделать мне предложение.
– Но я не смел…
– О, Джон, рыцарь без страха и упрёка, какой ты, оказывается, несмелый! Мы уже давно были бы женаты! Мы потеряли целую неделю.
– Прости, Лейла, я, конечно, виноват, но ты так хороша, что я отгонял саму мысль о женитьбе на тебе, я боялся спугнуть своё счастье.
В дополнение к признанию своей вины, Уиллис преклонил пред своей спутницей колено и поцеловал ей руку. В знак прощения она нежно потрепала его волосы.
Спустившись с холма, они приблизились к Серебрянке, перебрались через неё по переходу, состоявшему из двух длинных плах, положенных вплотную одна к другой, вошли в посёлок и остановились под окнами дома Лейлы.
Свет уличных фонарей осветил лицо любимой женщины, и Уиллис увидел устремлённый на него взгляд её сияющих глаз. Ему страстно захотелось обнять её и поцеловать, но усилием воли он переборол возникшее желание. «При виде её я теряю рассудок», – мысленно сказал он себе, а вслух произнёс:
– Ну, мне пора идти.
– Не уходи, подожди ещё минуту, – сказала Лейла. Она взяла его руку в свои ладони и на мгновенье прижалась к ней щекой. – Мне не по себе, оттого что нам приходится расставаться. Когда ты объявишь о нашем намерении пожениться?
– Сегодня же, как только приду домой, я сообщу Анне.
– И уже завтра мы сможем быть вместе?
– Да, моя прекрасная леди.
– И я своим объявлю сегодня. Да что сегодня – сию же минуту, сейчас! Вон Реди идёт с танцулек. Ах, какой верзила он стал! Молодой человек, подойдите-ка к нам!
– Здравствуй, мама! Добрый вечер, сэр! – сказал юноша, приблизившись.
– Прежде ты заявлялся чуть ли не под утро, – сказала Лейла.
– Завтра рано вставать – мы заканчиваем подготовку шхуны к плаванию в Средиземном море. Работать приходится наравне со всеми, и я должен чувствовать себя в хорошей форме. Всё, я отправляюсь спать.
– Нет, постой. Побудь с нами немного. Я должна тебе кое-что сказать, – она бросила на сына быстролётный испытывающий взгляд и провела ладонью по своим локонам. – В общем, так… – Лейла покусала вдруг задрожавшие губы. – В общем, я люблю господина Уиллиса, он тоже любит меня, и… мы с ним решили пожениться.
