Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов

На предложение генерала вступить в контакт с Корниловым и выяснить недоразумение последовал категорический отказ28. В 3:00 28 августа (10 сентября) правительством был получен манифест Корнилова29. Этот документ вышел накануне вечером.

Главковерх обвинял Керенского во лжи и провокации и призывал к действиям: «Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час кончины. Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, в храмы, молите Господа Бога о явлении величайшего чуда, спасения родной земли. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором Он Сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки ее исконного врага – германского племени – и сделать Русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама Русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь своей Родины!»30

В это время в Зимнем дворце продолжались консультации, в которых приняли участие Керенский, Некрасов, Савинков и Алексеев. Министра-председателя уговаривали отказаться от заявления, в котором Корнилов открыто назывался бы мятежником. Около 4 часов ночи Керенский, наконец, дал себя уговорить, были вызваны журналисты, но к этому времени было уже поздно. «Очень жаль», – заявил глава правительства31. Судя по его поведению, это сожаление не было искренним. Правительство почти сразу же приступило к действиям. Савинков обратился к горожанам с воззванием: «В грозный для Отечества час, когда противник прорвал наш фронт и пала Рига, ген. Корнилов поднял мятеж против Временного правительства и революции и стал в ряды их врагов. Я, управляющий Военным и Морским министерствами, вступив в должность военного генерал-губернатора г. Петрограда, объявляю населению, что оно должно остаться спокойным. Со всяким, посягающим на завоевания революции, кто бы он ни был, будет поступлено как с изменниками. Пусть население Петрограда знает, что приняты все меры для защиты Родины и Свободы»32.

Тем временем выдвигавшиеся к Петрограду эшелонами конные части начали встречать сопротивление: разбирались железнодорожные пути, в разбросанные по разным веткам эшелоны стали проникать агитаторы, в ряде мест прозвучали и первые выстрелы33. Генерал-майор князь А. В. Гагарин – командир Туземной дивизии, шедший во главе 3-й бригады, в составе которой находились Черкесский и Ингушский полки, задержался в Гатчине. Город был занят без боя, но в целом обстановка была неясной. Надежной связи с командующим Туземным корпусом генерал-лейтенантом князем Д. П. Багратионом, находившимся в тылу, не было34. Под Павловском идущие в авангарде Ингушский и Черкесский полки были встречены огнем частей, высланных навстречу «корниловцам» Петроградским советом. Имевший в распоряжении всего два кавалерийских полка генерал Гагарин не решился идти на столкновение, не будучи уверен в поддержке корпуса, растянутого по железной дороге в ниточку35.

Обстановка была тревожной и, казалось, (во всяком случае, в Петрограде), абсолютно непредсказуемой. Там боялись удара организованной силы, который сметет всех так, как смела горстка толпу вооруженных демонстрантов в июле. До такого удара дело не дошло. Члены правительства, ушедшие в отставку, не исключая кадетов, обсуждали ситуацию и не находили выхода из кризиса. Кто-то предложил кандидатуру Алексеева на место главы правительства. Совещание быстро пришло в тупик. Ближайший советник министра-президента Некрасов «лежал на диване и угрюмо молчал». Колебавшийся Керенский знал: в соседней комнате его ждет депутация от Совета, которая хочет предложить ему свою помощь36. Дискуссия, безусловно, выявила только одно: Керенский и его сторонники опасались больше Корнилова, чем большевиков. В конце концов Некрасов даже предложил Керенскому уйти в отставку и поручить оборону города Советам37.

К вечеру решение было принято. Будучи уверен, что Советы не потребуют от него отставки или передачи власти Алексееву, министр-президент решил обратиться за помощью к ним38. В 22:00 28 августа (10 сентября) в штабе Петроградского военного округа состоялось совещание представителей комитетов гарнизона и приглашенных начальствующих лиц. На собрании с горячей речью о защите правительства, свободы и революции выступил Керенский. Ему долго аплодировали и решили поддержать39. Обещанная поддержка сразу же дала о себе знать.

ЦИК Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов и ЦИК Всероссийского съезда крестьянских депутатов выступили с призывом: «Товарищи офицеры и товарищи солдаты! Генерал Корнилов поднял восстание против революции и Временного правительства. Он хочет восстановить старый строй и лишить народ земли и воли. Ради своей преступной цели он готов открыть фронт германцам и готов продать Родину»40. Неудивительно, что после этого на улицах Петрограда заговорили о «помещиках-реставраторах», а некоторые из большевистских агитаторов начали объяснять слушателям, что Корнилов хочет ввести крепостное право41.

Активная поддержка Советов резко изменила положение. Уже 28 августа (10 сентября) в столице начали формироваться вооруженные рабочие формирования. В кратчайший период в них записалось около 25 тыс. человек42. Практически все крупные пехотные части гарнизона Петрограда выделили сводные отряды для борьбы с Корниловым. Их численность на 29 августа (11 сентября) составила 12 тыс. человек. Это была пехота, занимавшая оборону под городом. Кроме того, для овладения станциями Дно и Сольцы из запасных кавалерийских частей был образован сводный отряд численностью до 5 тыс. человек43. Очевидно, не стоит преувеличивать боеспособность вооруженных рабочих отрядов и импровизированных соединений, составленных из запасных. В случае столкновения с дисциплинированной и имеющей боевой опыт силой эти большие числа были обречены на разгром, но таковой силы, готовой к решительным действиям, у Главковерха не было.

Уже 29 августа (11 сентября) Временное правительство известило фронт и тыл телеграммой: «Мятежная попытка генерала Корнилова и собравшейся вокруг него кучки авантюристов остается совершенно обособленной от всей армии и флота. Главнокомандующие фронтами, за исключением главнокомандующего Юго-Западным фронтом Деникина, остались верными Временному правительству, призвав к тому же вверенные им войска»44. Даже войска, направленные Корниловым на столицу, и их командиры все более и более теряли представление о происходившем. Они попросту не понимали суть конфликта между Главковерхом, военным министром и главой правительства45.

Утром 29 августа (11 сентября) получивший приказание Главковерха вступить в командование 3-м конным корпусом генерал-майор П. Н. Краснов не смог принять его от Крымова: с его распоряжениями он познакомился по пути на станцию Дно, куда отправился вместе с генералом Д. П. Багратионом для того, чтобы разобраться в ситуации. Сделать это было очень непросто: «Приказ Крымова говорил о том, что делать, когда Петроград будет занят, какой дивизии занять какие части города, где иметь наиболее сильные караулы. Все было предусмотрено: и занятие дворцов и банков, и караулы на вокзалах, железной дороге и телефонной станции, в Михайловском манеже, и окружение казарм, и обезоружение гарнизона – не было предусмотрено одного – встречи с боем до входа в Петроград. Сам Крымов был в Пскове, но собирался мчаться дальше в самый Петроград, впереди своих войск»46.

В результате в полной неразберихе было принято решение из 86 эскадронов и сотен корпуса и Туземной дивизии двинуть в направлении на Павловск и Царское Село одну бригаду, которая столкнулась на подходе к ним с отрядами революционных солдат и красногвардейцев. Особой стойкостью оборона не отличалась, но дело решила масса. Восемь сотен неполного состава просто не могли добиться успеха и отошли. «Вместо того чтобы бить кулаком, – вспоминал Краснов, – ударили пальчиком – вышло больно для пальчика и нечувствительно тому, кого ударили»47. 29 августа (11 сентября) на военное положение была переведена Москва с прилегающим к ней уездом, Керенский и Савинков подписали приказы об аресте и последующей отдаче под суд «за мятеж» генералов Л. Г. Корнилова, А. С. Лукомского, С. Л. Маркова, В. Н. Кислякова48. Части, которые по плану должны были двигаться на Петроград, застряли без движения, рассредоточенные вдоль железной дороги. Не обеспеченные надежной связью, продовольствием и водой, они легко стали переходить к контактам с местным населением, среди которого находилось немало пропагандистов. К вечеру командиры начали утрачивать контроль над подчиненными, которые все больше стали сомневаться в законности своих действий. Как выяснилось, никакого выступления большевиков в столице не было, и, следовательно, офицеры обманывали солдат49.