Выдумщик (Сочинитель-2) - Андрей Константинов

Серегин вздохнул и хмыкнул:

— В их мире… Знаешь, мне иногда кажется, что у нас по всей стране теперь, в том числе и в государственном аппарате, все делается быстро и строго…

Никита ничего ему не ответил. Помолчав немного, Кудасов задал вопрос:

— Ну, а… с ней? Как думаете-то? Она — там, ты — здесь… Или ты тоже туда с концами собрался?

— Нет, — затряс головой Серегин. — Мое место здесь, в России… Это моя страна, я ее никому оставлять не собираюсь… А насчет Катерины… Ой, Никита… Сложно все… Я и сам, по-честному говоря, не знаю, как все сложится… Одно дело — «фронтовая любовь», другое, когда серьезные отношения начинаются… Все ты правильно сказал — она там, я здесь, ей сюда пока хода нет и долго еще не будет… С другой стороны, она — миллионерша, а я… Сам знаешь… Да и характеры у нас у обоих — дай Боже… Но она мне снится все время…

Кудасов медленно наклонил голову:

— Миллионерша… Пока у нее эти деньги — ой, чует мое сердце, приключения не закончатся… До больших денег всегда много охотников найдется, тем более до денег темных…

— Кто бы это ей объяснил, — Андрей махнул рукой и вдруг улыбнулся какой-то мысли и покачал головой.

— Ты что? — не понял Кудасов.

Андрей посмотрел ему в глаза:

— Да так… Знаешь, о чем я подумал? Какая все-таки жуткая и живучая тварь этот Палыч, если только совместными титаническими усилиями бандитки-миллионерши, шизанутого журналиста и «отмороженного» опера его в тюрьму забить удалось… И скольким людям за это пришлось на тот свет уйти… Мне по ночам в палате плохо спится — я часто про это думаю.

— Переживаешь? — спросил Никита, и Обнорский молча кивнул. — Ты особо-то не переживай, не терзай себя, — Кудасов положил Андрею руку на плечо. — В этой истории все покойники сами свой выбор сделали. Обнорский отвел глаза:

— Все? А Милка Карасева? Она же…

Серегин не договорил, оборвал сам себя взмахом руки.

Кудасов покачал головой:

— Выбор все делают сами… Даже те, которые не хотят себе в этом признаться… Так что не рви сердце. Я не говорю — забудь, но сердце не рви. Выводы сделай на будущее… Жизнь впереди еще долгая… Мы же с тобой еще и не такие старые — у нас, можно сказать, все самое интересное еще только начинается…

Обнорский достал из кармана рубашки пачку «Кэмела», вынул сигарету, закурил. Поймав удивленный взгляд Никиты, Андрей торопливо пояснил:

— Мне уже можно, только понемножку… Слушай, а знаешь, какая у меня задумка есть? Давай мы вместе книгу напишем про всю эту историю с Антибиотиком, про тебя, про меня, про Катю, про Адвокатов — ну, про всех… Представляешь, что может получиться?…

— Представляю, — поперхнулся воздухом Кудасов. — Ты что, с ума сошел?

— Нет, — досадливо сморщился Серегин. — Ты не понял… Я же не говорю, что писать все нужно именно так, как в реальной жизни происходило… У нас книжка будет художественная, такая, чтобы людям ее читать интересно было. Понимаешь? Имена изменим — тебя, например, назовем Николаем, Антибиотика — Витамином… Сюжетные линии — перекрутим, что-то добавим, что-то убавим… Важно, чтобы суть настоящая осталась… То есть у нас будет не тот Петербург, в котором мы живем, а немножко другой — но нормальный читатель все равно все понять сможет… Даже если мы что-то присочиним — не важно, главное, чтобы правда в книге была… Тогда ее и потом интересно читать будет, когда все это блядство, что вокруг творится, закончится.

Никита задумчиво почесал в затылке, глянул на Андрея:

— А ты думаешь, что все это блядство скоро закончится?

Обнорский усмехнулся:

— Скоро не скоро, а закончится обязательно… Ну, не скоты же мы полные, чтоб жить вот так-то… Люди понемногу просыпаться начнут, отходить от угара. А чтобы процесс быстрее пошел — вот для этого и надо книги писать. Только условие одно должно быть — пишем честно… А?

Кудасов еще поскреб в затылке и махнул рукой:

— Чувствую, втягиваешь ты меня в очередную авантюру… Ладно, где наша не пропадала… Нет, идея-то на самом деле классная… Только работы будет… Это ж нам сколько лет понадобится? Нам же любой сюжетный поворот придется скрупулезно выверять и взвешивать — чтобы, с одной стороны, правдиво было, а с другой… Ну, ты понял… Кстати — писать будешь ты. Я на себя могу взять разработку комбинаций, мне это ближе… Нет, но работать-то сколько придется? Ты хоть понимаешь, какую каторгу выдумываешь?

— Ничего, — улыбнулся Обнорский, глядя на «загоревшееся» лицо друга. — Лиха беда начало… Зато — хоть душу отведем… Лично мне очень многое рассказать хочется… И о себе, и о тебе, и вообще… И потом — чем мы рискуем? Если наша книга получится скучной и неинтересной — ее не напечатают, и никто ничего не узнает…

— Как это не напечатают?! — возмутился Кудасов. — Почему это не напечатают?! Напечатают, и еще фильм потом снимут! Почему это у двух толковых мужиков не должна книжка получиться — если они к этому делу с душой? Да к тому же, если один из этих двух — журналист? Все у нас получится, даже не сомневайся… Только ты эту идею обмозгуй как следует, ну и вылечись до конца… В Швецию съезди — зубы там вставь, и… другие вопросы реши… А с сентября и начать можно будет потихоньку… Годится? Ну, вот и замечательно…

Кудасов взглянул на часы и заторопился:

— Все, Андрей, поправляйся, набирайся сил, а я побежал…

Они обнялись, Никита встал со скамейки и быстро зашагал по аллее. Кудасову предстоял еще долгий и трудный день — у него как раз намечалась одна интересная «реализация».

Журналист долго смотрел оперу вслед, а потом закрыл глаза и слегка улыбнулся. Идея, высказанная Кудасову, не была экспромтом — книгу Андрей задумал написать давно, только в одиночку ему все было никак не решиться на это рискованное предприятие… А вдвоем-то… Да они с Никитой вдвоем — горы свернут… Ну и что, что никогда раньше писать книги не пробовали? Мало ли, кто чего раньше никогда не пробовал… Нет, получится книга. Должна получиться…

Из состояния задумчивости Обнорского вывела трель звонка радиотелефона. Андрей вынул трубку из кармана, нажал на кнопку приема:

— Да?… Да, я, конечно, кто же еще… Здравствуй, моя ненаглядная… Как там Стокгольм, стоит еще?… Я? Нормально… То есть как — «чем занимаюсь»? Естественно, только одним — мечтаю о тебе, лапушка ты моя зеленоглазая… Не веришь? Кстати — зря… И знаешь, почему? Потому что в словах моих ни капли лжи, а одна только истинная правда…

Петербург — Ялта — Карловы Вары

Примечания

1

Клиника Военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии.

2

Центральная диспетчерская «скорой помощи», куда каждый день все клиники города сообщают, сколько больных по «скорой» они в состоянии принять.

3

Огнестрельные ранения.

4

Люди, пытавшиеся совершить самоубийство, но не сумевшие реализовать свои намерения до конца.

5

УФСК — Управление федеральной службы контрразведки, когда-то называвшейся Комитетом государственной безопасности, позже переименованным в Министерство безопасности России, а еще позже получившая новое имя: Федеральная служба безопасности. Из-за постоянных переименований в первой половине девяностых годов сотрудники «конторы» мрачно шутили друг с другом по утрам: «Телевизор не смотрел вчера? Нас там снова не переименовали в какую-нибудь „абэвэгэдэйку“?… Нет? Странно… Неужто забыли?».

6

Студенческое научное общество.

7

ППС — Патрульно-постовая служба.

8

ЛЭТИ — Ленинградский электротехнический институт им В.И.Ульянова-Ленина.

9

ДНД — добровольная народная дружина.

10

НТС — Народно-Трудовой Союз.

11

Первое Главное управление КГБ СССР — внешняя разведка.

12

По чесноку — честно (жарг.).

13

Необходимые сопроводительные документы.

14

Сороковка — сорокафутовый контейнер.

15

Парма — тайга (жарг.).

16

Корова — беглец, которого в побег берут специально на убой, как пищу (жарг.).

17