Шотландская наследница - Патриция Поттер

— Он славный парень, — сказал Бен. Она наконец подняла на него взгляд.

— Как это вы с ним…

— Нашли общий язык? — закончил за нее Бен. Ах, как ему хотелось рассказать, кто такой на самом деле Дрю, но это был его секрет, а не Бена. Вместо этого он пожал плечами.

— Он очень чуткий человек.

Она удивленно посмотрела на него.

— Не многие распознали это качество в Дрю.

— Я думаю, что это отвечает его целям, — заметил Бен. — В этом преимущество любого игрока — в том, что никто не воспринимает его всерьез. В свою очередь, это позволяет ему видеть и слышать то, что скрыто от других.

Рука Бена по-прежнему сиротливо висела в воздухе.

— Элизабет, поедем верхом! Вдвоем!

Она удивленно вскинула бровь. В последнее время Бен не отлучался от Сары Энн ни на шаг — только чтобы встретиться с Алистером.

— Сара Энн теперь в безопасности. И потом, я же не могу быть с нею рядом всегда — всю жизнь. Хотя, по правде сказать, мне очень хотелось бы этого. Мы оставим с нею Генри, и я уже попросил Дункана, чтобы он присмотрел за девочкой.

Бену очень хотелось хоть на время увезти Элизабет подальше от этого дома, подальше от всех.

— Надежные защитники — Генри и Дункан — миролюбивый пес и ходячая древность, — сказала Элизабет, и в ее глазах впервые за долгое время промелькнула искорка жизни. — Прекрасная парочка.

Она ненадолго задумалась, а затем неожиданно согласилась:

— Хорошо. Я пойду переоденусь, и через пять минут мы встретимся на конюшне.

— А я тем временем оседлаю лошадей, — ответил Бен и быстро удалился. Сколько лет он был уверен в том, что умеет держать свои чувства под контролем. Но сейчас понял, что сильно заблуждался.

Он вынужден нанести Элизабет новый удар, и этого не избежать. Единственным утешением для него было думать, что тем самым он сохраняет для нее дом и приличный доход, дающий ей возможность не только безбедно жить — здесь или в любом другом месте, но при желании и завести даже новую конюшню. Но здесь, в Калхолме, этого сделать нельзя. Имение не в состоянии больше содержать такую ораву лошадей, не прокормит их.

Бену очень хотелось, чтобы Элизабет осталась с ним. Он не мог уже представить свою жизнь без нее. Сара Энн стала первой свечой, загоревшейся во мраке его жизни; Элизабет — второй. Но как мало он может предложить ей! В лучшем случае — небольшой домик, где они будут жить вместе с Сарой Энн. И скромные доходы от своей адвокатской практики, которая обещает быть не слишком прибыльной в таком тихом городе, как Денвер. А из денег Сары Энн он не возьмет ни пенни. Похоже, свой счастливый случай Элизабет должна искать здесь, а не в Америке. Здесь у нее есть шанс встретить человека своего класса — и при этом достаточно обеспеченного.

Бен был готов на любые жертвы, лишь бы Элизабет была счастлива.

Он оседлал Бейли и Шэдоу как раз тогда, когда из дома появилась Элизабет в зеленом платье для верховой езды. Она шла, гордо вскинув голову. Гордо — и это несмотря на бесчисленные удары судьбы, обрушившиеся на нее в последние дни.

Бену захотелось взять ее лицо в ладони и нежно поцеловать.

Но он сдержался и молча помог Элизабет усесться в седло. Она привычным жестом поправила складки платья, а Бен невольно вспомнил о том, как впервые увидел ее — перемахивающую на спине рысака через высокую каменную стену, сидящую в седле в своем мальчишеском наряде. Эта картина будет жить в его памяти до самой смерти.

— Куда поедем? — спросил он.

— К развалинам, — после недолгого раздумья ответила она.

Это было место, в котором Бен меньше, всего хотел бы очутиться. Но он кивнул, и они поскакали по пустынной дороге.

Солнечные лучи развели легкий утренний туман, и сейчас изумрудная зелень холмов мягко сияла, лаская глаз.

Элизабет очень любила холмы в такие прохладные ясные дни. Но сегодня и они не радовали. Ее душу тоже окутывал туман. Это был тяжелый туман, застилавший глаза не волшебной дымкой, а плотной пеленой недобрых предчувствий.

Сердце бешено стучало, и Элизабет не в силах была сдержать его. Бен ехал чуть сзади. Его присутствие Элизабет чувствовала каждой клеточкой своего тела. Так, как чувствовала его присутствие всегда. Чувствовала его напряженный, сосредоточенный взгляд.

Она очень хотела, чтобы он предложил ей ехать вместе с ним, постоянно молилась об этом в душе. Бен ни разу не сказал ей о своей любви — даже когда они стонали от наслаждения в объятиях друг друга. Когда это было? Неужели всего лишь несколько дней тому назад? Элизабет казалось, что каждое его прикосновение, каждый поцелуй говорят о любви — но как часто она ошибалась в этом человеке!

Она не знала, что будет делать после его отъезда. Останется в Калхолме? Уедет? Куда? Элизабет чувствовала себя одинокой, опустошенной. Предательство Каллума выбило почву у нее из-под ног. Ей больше не хотелось заниматься лошадьми. Они стоили жизни слишком многим людям. Джейми погиб из-за них, Бен и Сара Энн чудом остались живы.

Из-за них пошла наперекосяк вся ее жизнь. Из-за них Калхолм казался ей переполненным призраками.

Когда они достигли развалин, Элизабет позволила Бену помочь ей сойти на землю, и они уселись возле остатков некогда мощной стены неприступного замка. Отсюда открывался чудесный вид на озеро и на зеленые холмы, обступающие его. На зелени склонов тут и там виднелись белые пятнышки — пасущиеся овцы.

Картина была мирной, и ее покой так резко контрастировал с обжигающей болью в сердце Элизабет. Бен сидел молча, словно искал необходимые слова. Зачем? Она и так все знает. Ей захотелось взять его за руку. Прикоснуться. Но призрак Каллума Траппа стоял между ними, как неразрушенная стена замка. И Элизабет тоже продолжала сидеть — и молчать.

— Я буду скучать без всего этого, — негромко сказал Бен, глядя на зеленеющие холмы.

Каждое его слово раскаленной стрелой впивалось в сердце Элизабет.

— Тогда не уезжай.

Элизабет хотелось верить, что голос не выдал ее отчаяния.

Он взял ее руку, и от этого по телу Элизабет пробежала дрожь.

Наконец он заговорил — голосом низким и неуверенным:

— Я говорил тебе, что изучал право… должен был стать адвокатом. Это было еще до войны. Я помогал своему отцу-адвокату. Делал все, чтобы угодить ему. Все.

В голосе Бена Элизабет услышала горечь и усталость.

— Он говорил, что быть адвокатом — достойное занятие, и я верил ему, — продолжал Бен. — С этим чувством преклонения перед законом я и попал на войну. Попал, чтобы понять, какое это недостойное занятие — убивать других людей. А вернувшись домой, я обнаружил, что отец защищал интересы тех, кто на этой войне наживался — отсылая на фронт сапоги, которые разваливались в первой же луже, и ружья, которые разрывались от первого же выстрела. После этого я почувствовал отвращение к его практике. Не захотел я оставаться и в Чикаго — городе, где жила моя первая любовь со своим мужем-банкиром. Я решил найти повстанца — того, кто спас мне на войне жизнь. Смешное желание, может быть, но… Но я хотел хоть как-то вернуть ему долг.