Opus 2 - Евгения Сергеевна Сафонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва ли они поверят чужеземке, даже вздумай та открыть правду. Однако Ева отчётливее прежнего ощутила бездну, над которой балансирует.
С отношением местных к смерти немёртвая Избранная – это полбеды, но если кто-нибудь узнает про Кейлуса и Гертруду…
– Мне нечего отвечать, – сказала Ева, всё же отвернувшись. Шаг в сторону дверей дался с таким трудом, будто виолончель в руке обернулась куском мрамора: все силы уходили на то, чтобы сохранять оскорблённое непонимание в голосе и спокойствие в лице.
– Я искала тебя не из желания поглумиться. Хочу показать тебе твою сестру.
Ева очень хотела не слушать. И не останавливаться. Но всё равно услышала.
И всё равно остановилась.
Когда она обернулась, Белая Ведьма доставала из кармана круглое зеркальце и серебряную табакерку. С какой-то театральностью выложив всё это на парапет, открыла крышку, под которой явно прятался не табак.
– Мне понадобится пара капель твоей крови, – сказала она, достав что-то, похожее на угловатый белый камушек. – И пара минут твоего внимания. Больше ничего.
– А потом вы с Лодбергом пустите мою кровь на опыты, – тихо закончила Ева.
– Если верить тебе, твоя кровь ничем не отличается от моей.
– Но ты мне не веришь.
– Святые ёжики. – Снежана на миг прикрыла глаза, будто не хотела, чтобы Ева увидела, как та их закатывает. – Шантажировать твоего короля будет, бесспорно, увлекательно, но начинать с этого долгосрочные плодотворные отношения двух стран – едва ли хорошая идея. И твоя кровь нам точно в этом не поможет. – Отвернувшись, девушка провела рукой по поручню, на котором остался светлый круг. – Ну, оглашу я правду, и что? Вряд ли меня вообще станут слушать. Даже если послушают, едва ли жителей страны некромантов твоё состояние напугает настолько, чтобы непоправимо навредить Мираклу. Зато отношения с нами точно испортятся безнадёжно, а мы достаточно упорны в намерении восстановить достойное положение Риджии на мировой арене, чтобы бездарно проваливать первые же переговоры с соседями.
Ева смотрела, как белый камушек, оказавшийся мелом, расчерчивает тёмный камень, добавляя в круг шестиконечную звезду.
Ей следовало уйти. Но вместо этого она почему-то смотрела, как Белая Ведьма, почти не глядя, разрисовывает звезду рунными закорючками.
– В таком случае тебе вообще не стоило об этом заикаться, не считаешь?
– Я сторонник принципа, что почти любая проблема решается, если озвучить её словами через рот. У тебя есть проблема. Мы могли бы её решить. – В сумраке глаза собеседницы казались почти чёрными, провалами выделяясь на белом лице. – Некроманты не могут воскрешать мертвецов… по-настоящему. Иначе тебя уже воскресили бы. Зато мы с Лодом с удовольствием поломаем голову над этой задачкой.
Ева знала, что поддерживать этот разговор не стоит, но последнее прозвучало столь неожиданно и абсурдно, что она всё же спросила:
– Зачем?
Снежана покосилась на неё, стрельнув саркастичным взглядом из-под чёлки:
– Я понимаю, что об этом легко забыть, особенно наблюдая за тем, что я делаю сейчас, так что на всякий случай напоминаю – я маг. И учёный. Научный интерес, прелесть свершения первого по-настоящему фундаментального открытия на моём новом поприще, благодарность короля Керфи за спасение его невесты… Сплошные бонусы.
Конечно, скептично подумала Ева. Настолько скептично, что собственную мысль легко было спутать с отголоском веселья Мэта.
Справедливости ради, определённый смысл в доводах имелся. Если Белая Ведьма магией заменяла программирование, которым занималась дома – человека с таким складом ума, каким от Снежаны разило за версту, должна прельщать возможность покопаться в устройстве столь интересного объекта, как не-совсем-мёртвая-девочка-из-легендарного-пророчества. И починить то, что в нём сломано.
– Даже если… подчёркиваю, даже если бы ты была права, керфианские маги теоретически тоже способны…
– Я не знаю, на что способны керфианские маги. Но я знаю, на что способна я. И Лод. Он прекрасный целитель, сестра нашего Повелителя – тоже. Эльфам подвластна животворящая магия, какая людям и не снилась. Если кто-то и может решить твою проблему, это мы. – Последнюю руну Снежана вывела, будто ставя точку в конце сочинения. – А пока небольшой аванс, чтобы не выглядеть голословной.
Мел отправился в табакерку. Вместо него Белая Ведьма извлекла тонкую жемчужную шпильку. Умно: с ножом её сюда точно не пустили бы, призвать его значило бы всполошить охрану, зато шпилька выглядела достаточно острой, чтобы эффективно пустить Еве кровь.
…почти такими же Динка закалывала волосы перед концертом.
Лицо сестры само собой всплыло в памяти. Вместе с осознанием (куда более острым, чем шпилька), что за возможность снова увидеть её Ева готова отдать куда больше, чем кровь.
Я не могу тебе верить, думала она, пока Белая Ведьма демонстративно покачивала серебряную безделушку между пальцев. Конечно, не могу.
Но…
Шпиль Дерозе вновь упёрся в пол, знаменуя капитуляцию:
– Что именно… и, главное, каким образом… ты хочешь мне показать?
…в конце концов, едва ли пара капель её крови откроет риджийцам богатые возможности для манипуляций. Магия крови у местных магов существовала, но в Евином состоянии ей мало что могло навредить. О том, чтобы у Снежаны не осталось материала для опытов, она позаботится.
Если подумать, она ничего не теряет.
Ева снова не была уверена, что последняя мысль принадлежит ей: просто потому, что Мэт уже слишком долго вёл себя непривычно тихо.
– Я порежу тебе палец. Ты прижмешь его к стеклу и сосредоточишься на образе того, кого ты хочешь увидеть. После чего я прочитаю заклинание, и твоя сестра отобразится здесь. – Шпилька тихо и глухо стукнула по зеркальцу, возложенному в центр рунной звезды. – Ты узнаешь, где она сейчас. Что делает. Звука не будет – к зеркалам, как ты могла заметить, не приделывают динамики. Считай это односторонним звонком по зазеркальному скайпу.
– Но она меня не увидит.
– Нет.
– И поговорить с ней я не смогу.
– Микрофон в зеркало, как ты могла заметить, тоже не встраивают. Это лучше, чем ничего.
Колеблясь, Ева качнула виолончель, словно трость, – и Белая Ведьма опустила руку со шпилькой.
– Мне в своё время предоставили выбор. Вернуться домой или остаться, – сказала она с внезапной откровенностью. – Я осталась. В нашем мире у меня не оказалось ни одной живой души, которой бы мне по-настоящему не хватало. Там я была большим чужаком, чем здесь. – Снежана уставилась на зеркало,
