Дневник из преисподней - Ирина Гордеева

Всего лишь мгновение — одно ничтожное мгновение мой разум боролся с моим желанием, но победа над чувствами была неизбежной. Она всегда была неизбежной и я ушла от ответа, банальным образом промолчав. Мои глаза перестали смотреть на милорда и обратили свой взор на ночной город под нашим балконом. И странным образом воцарившаяся тишина разогнала мои иллюзии в том, что рядом со мною находится совершенно другой человек. Но мои мысли не могли погасить эмоции удовольствия от вечера и комплиментов милорда. Он флиртовал со мною также естественно, как это делала я, но мы оба знали, что в любой момент это может прекратиться. Только в тот вечер подобное знание было совершенно неважно и не имело значения.

Мы вернулись в зал немного притихшие, но не потерявшие интереса друг к другу в этом шумном и веселом обществе. Мы танцевали, а потом пили прекрасное вино и снова танцевали.

Милорд угощал меня чем-то очень вкусным, потом легким и воздушным, тающим во рту. Я не помню названия тех блюд, но я помню их восхитительный вкус, и в какой-то момент я сказала, что ничего прекраснее этой помолвки и этого праздника в моей жизни не было, а милорд целовал мои губы, загадочно улыбался и по-прежнему смешил меня даже во время танцев. Я никогда не забуду его таким, потому что знаю — сложись наша жизнь иначе, я, не задумываясь, пересекла бы черту…

Утро было тяжелым. То ли от количества выпитого, то ли от чего-то другого, но голова просто раскалывалась, а от радостного возгласа Сиэны: «С добрым утром!» в ней просто взорвалась бомба и я застонала:

— Нельзя ли немного потише? В конце концов, я не глухая, Сиэна…

Она все также застенчиво улыбнулась мне и тихим шепотом сообщила, что утро вот-вот закончится, а я еще не одета, и милорд давно уже ждет меня к завтраку.

Начинались серые будни, и я отправила свою голову под холодную воду в тайной надежде, что она смоет все признаки вчерашних излишеств. Естественно, надежда себя не оправдала.

К завтраку я безнадежно опоздала, но милорд к нему не приступал, что было для него, в общем-то, несвойственно. Мы молча позавтракали, не считая пары дежурных фраз с пожеланиями доброго утра и вопросов о самочувствии. По всей видимости, у милорда тоже болела голова, что неудивительно, если вспомнить, сколько вина было выпито.

Окончание завтрака сопровождали его слова, что мы покидаем город Зэ Рин через пару часов, и, если у меня есть неотложные дела в нем, то самое время их завершить. На этой почти дружеской ноте мы расстались, но милорд был тем, кем он всегда был — самым коварным из всех живущих на этой земле.

— Ты хочешь поехать с нами, Сиэна? — Милорд остановил своим голосом пробегавшую мимо нас девочку, куда-то волокущую дорожную сумку.

Сиэна остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену, а затем в восторге уставилась на него:

— Конечно, милорд! Я очень этого хочу! У меня здесь никого нет, а вы и миледи так добры ко мне!

Я сжала зубы, чтобы не закричать и не напугать этого милого ребенка, а потом досчитала до пяти, чтобы успокоиться и улыбнулась:

— Я думаю, Сиэна, что решение поехать с нами — не самое лучшее. Город, где живет милорд, очень отличается от Зее Рина. Поверь мне, Сиэна, тебе там не понравится. Ты знаешь, с самой первой нашей встречи я не сделала ничего, что позволило бы усомниться в моем хорошем к тебе отношении. И никогда этого не сделаю. Но я прошу, я очень тебя прошу — останься здесь!

Сиэна смотрела на меня, и я просто физически ощущала, как вертятся шестеренки в ее юной головке. Мой тон и мои слова смутили ее, возможно, напомнили ей, как я просила никому не рассказывать об оказанной ею помощи в ту злополучную ночь. В конце концов, она, как и я, чувствовала опасность, исходившую от воинов милорда. И она поняла меня, ибо смущенно улыбнулась милорду, и щеки ее заалели.

— Спасибо за ваше приглашение, но я думаю мне нужно прислушаться к совету миледи…

Она ускакала вместе со своею сумкой до того, как милорд решился на продолжение своей авантюры, но его взгляд сказал мне многое, как многое пообещал.

С этой минуты у меня появилось одно очень важное дело, которое следовало закончить в эти два часа — отправить Сиэну как можно дальше от этого дома и спрятать ее от вездесущих всадников сэра Каас Ли. Я слишком хорошо знала, чем кончаются подобные многообещающие взгляды милорда…

Я нашла ее в своей комнате, укладывающей мои вещи, и остановила этот грозивший затянуться процесс, ибо в моей комнате в прямом смысле свалили почти все подарки, адресованные то ли мне, то ли милорду, то ли нам обоим. Сиэна увлеченно разбирала их, пытаясь определить, куда и какой подарок надлежит положить, одновременно любуясь каждым из них слишком долго. Здесь было много всякой всячины, трудно даже перечислить, и я не удивилась, что Сиэну увлек сам процесс упаковки, но времени было слишком мало. Почти не разбираясь, мы раскидали подарки по двум довольно увесистым коробкам, постаравшись плотно упаковать лишь бьющиеся вещи, и я вывела Сиэну через кухню на задний двор дома.

Я подарила ей то, что принадлежало лично мне — свое платье и туфли, надеясь, что она сможет выручить за эти вещи определенные деньги. Я также отдала ей небольшую денежную сумму, полученную за браслет, и не потраченную мною до конца.

К чести милорда следует отметить, что он вернул мне браслет его матери, даже не спросив, как он у меня оказался. С другой стороны, он мог быть слишком занят, чтобы обращать внимание на подобные вещи, ибо его прощальный ночной поцелуй грозил затянуться, и в нем не было ничего от братского поцелуя на ночь. Хотя, возможно, мы оба слишком много выпили того прекрасного вина, которое рекой лилось на нашей помолвке, и оба не понимали, что влекло нас друг к другу, и почему поцелуй пьянил больше, чем само вино. Милорд произнес лишь мое имя на прощанье и только небесам известно, чего ему стоило не зайти вслед за мною в комнату. Я всегда буду помнить это…

Я очень торопилась и в то же время боялась, что за нами могут следовать люди милорда, и потому направилась к шумным базарным рядам, где всегда было полно