Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров - Юлия Фирсанова

Телепортируясь в кабинет отца Элия одновременно порадовалась удачно выбранному моменту и мимолетно огорчилась тому, что нарушает отдых родителя.

— Детка, а проход через приемную заблокировали враги государства? — выгнул бровь король, впрочем, досады или злости в голосе не было, скорее, обычное лоулендское ехидство.

— Ой, па, не знаю, у тебя там столько секретарей и стражи, что отыскать среди них врагов будет непросто. Способ, конечно, есть, но времени на него жаль, — улыбнулась богиня, присаживаясь на ручку кресла, обнимая и целуя отца в щеку.

— И какой же способ? — невольно заинтересовался Лимбер, делая глоток вина.

— Понаблюдать, кто больше всех бездельничает, тот и есть враг. У твоих секретарей времени не то, что на козни, на туалет-то едва хватает, — прыснула Элия, пересаживаясь на колени отца и устраиваясь поудобнее.

— Не одному же мне мучиться, — усмехнулся бог, приобнимая любимицу и целуя ее в щеку.

«Защиту поставь», — послала тихую мысль-просьбу принцесса, продолжая держать на лице усмешку.

Король исполнил просьбу дочери. Кабинет окружила плотная завеса, препятствующая подглядыванию и подслушиванию любым известным богам способом и, как считалось, страхующая от любого неизвестного. Даже Источник, по предварительному договору с его величеством, не совался через заграждение для пригляда, давая королю право на уединение, да еще и свою завесу от любопытных добавлял.

— Что случилось? — разом посерьезнел Лимбер, смаковать вино резко расхотелось, хотя в горле почему-то пересохло.

— Я должна тебе кое-что рассказать и кое о чем попросить, — отозвалась богиня. — Не тревожься, это не плохие вести, пожалуй, лишь странные и не для каждых ушей. Но сначала маленькая просьба. Мы с братьями — Джей, Элегор, Кэлберт — нашли клад пирата-некроманта Нафила Цаперрина.

— Мм-м, слыхал, легендарная тварь, — отрывисто кивнул король, расслабившись лишь самую малость после оправдания дочери, но с колен ее не отпустил. — И?

— Клад очень большой, чтобы переместить его в подвалы Лоуленда, нужна твоя нить силы, как печать разрешение.

— Насколько большой и какой состав? — принахмурил брови Лимбер, прикидывая куда деть нежданный вклад в серебряный запас государства без угрозы для краха экономики.

— Монеты разного достоинства, камни, украшения, утварь, предметы обихода, оружие, занимают две трети объема пещеры размером с большую летнюю гостиную фазаньего стиля, ту, которая на третьем этаже замка, — четко объяснила Элия.

— Заклятья? — уточнил чистоту потенциального груза бог.

— После смерти лича-некроманта рассеяны, угрозы нет. Явных чар на компонентах груза не отслеживается, но это потом можно будет перепроверить, — деловито отчиталась принцесса.

— Хорошо, отправите в подвалы, позже пересчет долей сделаем, — согласился монарх и поинтересовался: — Герцог свой процент требовать будет?

— Нет, он уже взял приключениями, — засмеялась леди Ведьма, зная неалчный характер неугомонного друга. — Так, может, пару сувениров на память прихватит.

Ухмыльнулся и Лимбер, вручил дочери нить-силу, свитую в пропускную печать для телепорта, которую следовало прикрепить на заклятье, непосредственно перед его активацией, и спросил уже серьезно:

— Это ведь не все?

— Не все, — согласилась богиня, крутя в пальцах декоративную пуговицу-сапфир на отложном воротнике отца, — осталось самое главное.

Смоляная бровь изогнулась еще сильнее, сине-зеленые глаза потемнели, две вертикальные морщины, точно такие, как у другого, более старшего мужчины немного ранее, прорезали ровный лоб, рука на плечах дочери напряглась.

— Твой отец, Леоранд, тоже жнец, как и дядя Вэлль. Он был очень болен, серьезные нарушения в тонких структурах, но теперь выздоравливает, спит в гроте в водах нашего Источника под целительным заклятьем.

— Это и есть твои странные вести, — каким-то деревянным голосом медленно произнес король, ни по его тону, ни в излучаемых эмоциях нельзя было прочесть реакции на сообщение.

— Да, папа, — покорно призналась принцесса.

— Элия, так больше нельзя! Я устал от твоих секретов, от тех опасных тайных игр, которые ты ведешь за моей спиной, от страха за тебя, — громыхнул бог, кубок с грохотом стукнулся ножкой о столешницу, освободившейся рукой владыка Лоуленда взмахнул, сметая со стола альбом с эротическими голограммами. Тот упал корешком на ковер и распахнулся на закладке.

Богиня невидящим взглядом впилась в большую книгу, где-то далеко метал громы и молнии Лимбер. А Элия сидела на коленях отца в коконе тишины еще более надежном, чем заклятье глухоты, как прелестная живая статуя в коллекцию к тем, что красовались в альбоме. Наконец, спустя вечность длиной в несколько секунд, она тихо, но внятно, спросила:

— Отец, эта закладка в альбоме, откуда она у тебя?

— Нишарада утром подарила, — рыкнул король, имея в виду свою последнюю или, судя по скорости с какой происходили замены на поле, предпоследнюю пассию, — ей по наследству от какой-то чокнутой бабки досталась. Не пытайся перевести тему, девочка, на сей раз не получится.

— Теперь все равно бесполезно, — эхом откликнулась на слова короля принцесса, соскальзывая с его колен, наклоняясь и поднимая с пола то, что служило небольшой, размером в ладонь, стильной закладкой.

Элия поддела острым ногтем и содрала глупую рамочку из декоративных сердечек перевитых красными розочками. Не хватало только вязи высокого шрифта с каким-нибудь глупым посвящением «моему сладенькому пусику». Хотя, за «сладенького пусика», Лимбер, пожалуй, мог убить, не раздумывая. Под наклейкой открылась совсем другая рамка и надпись: «Туз Политики». Над ней же красовалась та самая, привлекшая внимание богини, великолепная, других гениальный пророк не писал, миниатюра-портрет его величества Лимбера. Спутать было невозможно, хотя, очень, очень хотелось.

Все заслоны, что выстраивала Богиня Логики, все попытки оградить отца от опаснейшей информации в одночасье обернулись провалом из-за подарка какой-то пустоголовой бабенки, всей заслугой которой были умелый язычок и ненасытное лоно. Счастье еще, что излучение карты сейчас мешалось с личной силой Лимбера, поэтому издалека, да даже и вблизи, оно не ощущалось, как нечто самостоятельное. По-видимому, королю остался не такой уж долгий путь к тому образу, что запечатлел рисовальщик Либастьян.

Но медлить было нельзя. Элия потеряно оглянулась, соображая. Зеркал в кабинете короля не водилось отродясь. Любоваться собой, подобно Энтиору, владыка Лоуленда не привык, да и времени на такую ерунду жалел. Зато слева от стола было окно, забранное зачарованным на неуязвимость стеклом. Иногда Лимберу нравилось бросить взгляд-другой на Сады Всех Миров. Пейзажные виды помогали в краткой релаксации не хуже голых красоток, пусть более успокаивали, чем возбуждали. В стекле под углом отразился кабинет короля, его величество, замерший в кресле и сама принцесса.