Ворон - Смолл Бертрис

Кэдерик, однако, ожидал, что его беспомощная жертва попытается перехитрить его. С ловкостью, которой Уинн в нем даже и не подозревала, он ровно через пять недель после смерти отца дождался, когда все его женщины были в пекарне. Уинн в это время в аптеке готовила лекарство от головной боли для одного из слуг. Кэдерик схватил и потащил отбивающуюся Уинн в большую спальню. Он сразу же засунул ей в рот кляп, чтобы никто не услышал ее криков. Уложив Уинн на кровать, которую сделал для нее Эдвин, он привязал ее ноги и руки к столбикам кровати пеньковой веревкой. И оставил в таком положении.

Когда ее ярость несколько утихла и сердце перестало бешено колотиться в груди, Уинн лихорадочно начала обдумывать ту опасную ситуацию, в которой она очутилась. Она попробовала прочность веревок, но они были крепкими и при малейшем движении врезались в кожу Кляп, хотя и не позволял ей кричать, не причинял чрезмерных неудобств. Она могла дышать и глотать. Пораженная, Уинн поняла, что ничего не сможет сделать. Ей просто оставалось ждать следующего шага Кэдерика, ясно представляя себе, что это будет за шаг.

От чувства полной беспомощности она некоторое время лежала не двигаясь, потом гнев снова обуял ее. Ей казалось, что она уже несколько часов лежит привязанная к кровати, как вдруг до нее донесся звук шагов на лестнице Ленивой походкой он подошел к кровати и долгим, пристальным взглядом посмотрел на нее. Наконец протянул руку и вынул кляп.

— Кэдерик, ты не боишься, что я закричу?

— Можешь кричать, сколько хочешь, Уинн. Я отослал Эдит и остальных женщин в мои покои. Здесь тебе помочь некому — Сколь умен ты, мой господин, чтоб так умело подготовить это насилие.

Он непринужденно рассмеялся, успокоенный ее беспомощностью.

— Ты, Уинн, глупо поступаешь, воюя со мной. Ты ведь знаешь, что я все равно добьюсь своего. Что ты можешь сделать, чтобы помешать мне? Ничего! Так не лучше ли тебе отдаться мне по доброй воле? Знаю, мои женщины тебе рассказали уже, какой я великолепный любовник, — хвастался он и, склонившись к ней, оттолкнул ее голову набок, чтобы поцеловать в шею.

— Ты вызываешь во мне отвращение, — ледяным голосом произнесла она. — Нет ничего мужественного в том, чтобы насильственно овладеть женщиной, мой господин. — Прикосновение его влажного рта к ее коже было омерзительным.

— Можешь меня ненавидеть, если хочешь, Уинн, я все равно добьюсь от тебя детей. Это единственное, чего я хочу от тебя, от твоего плодовитого чрева.

— У тебя не будет детей, Кэдерик, — спокойно отозвалась Уинн. Почему ты упорно отказываешься это понять? Скольких женщин ты проткнул своим оружием, которым ты так гордишься? И ни одна не принесла тебе ребенка. Как ничего не вышло из всех твоих усилий прежде, так ничего не получится и сейчас. Зря будешь стараться, позоря меня перед всеми в Элфдине и покрывая позором память отца. Ты нарушаешь правила приличия и морали своим похотливым отношением ко мне. Неужели тебе не стыдно?

В ответ он снял с пояса нож и стал срезать с нее одежду Уинн смолкла, она была бессильна. У нее в голове промелькнула мысль, что, к счастью, на ней надето простое рабочее платье и к тому же сильно поношенное.

Когда Кэдерик окончательно содрал с нее одежду и она предстала перед ним обнаженной, он встал, уставившись на нее остекленевшим взглядом.

Уинн почувствовала покалывание в груди и едва не рассмеялась.

— Освободи меня, Кэдерик. У меня начинает течь молоко, и твою сестру надо покормить. Развяжи меня немедленно и принеси мне Аверел! Я никуда не смогу уйти без одежды, а мою ты окончательно испортил своей бессмысленной яростью.

Новый тан, словно большая собака, помотал головой, в глазах его отразилось понимание. Наклонившись, он развязал веревки, а потом сказал, удаляясь из спальни:

— Я принесу тебе мою сестру.

Уинн потерла болевшие запястья и лодыжки. Потом, поднявшись, она пошла к месту, где стояла ванна, в поисках горшка. Ее мочевой пузырь был готов вот-вот лопнуть, и она боялась, что замочит всю постель, если б Кэдерик не освободил ее. Облегчившись, она вернулась к постели и забралась в нее, натянув покрывало в тот момент, когда в спальню вошел Кэдерик, неся Аверел.

— Она замечательная, крепкая девочка, не правда ли? — довольным тоном спросил он. — Подари мне таких же здоровых детей, уэльская женщина, и обещаю тебе, у нас с тобой не будет никаких затруднений! — Он передал Аверел матери, любовно взъерошив кудряшки малютки.

Уинн улыбнулась дочке, поцеловав ее, прежде чем поднести к своей полной груди.

— Кэдерик, не будет у тебя никаких детей, — мрачно повторила она. — Почему ты не хочешь понять?

Он не ответил ей, и, когда она закончила кормить девочку, он откинул покрывало и снова привязал лодыжки к кровати прежде, чем она смогла запротестовать.

— Покачай мою сестру одной рукой, — приказал он. Когда удивленная Уинн начала баюкать дочь, он быстро привязал ее другую руку.

Потом, отобрав у нее Аверел, сказал:

— Я скоро вернусь, — и вышел из спальни, унося ребенка.

Уинн лихорадочно соображала, что ей делать. У нее не было времени на то, чтобы свободной рукой развязать веревки. Она слышала, как Кэдерик возвращает Аверел няне. Похоже, ей не удалось убедить его в тщетности задуманного им плана и ей не избежать насилия. Оставалось, возможно, лишь одно средство против него. Уинн поняла, что выбора нет.

Как-то Эдит по секрету поведала ей, что Бирангари и остальные женщины недавно жаловались, что Кэдерик не может завершить того, что с таким воодушевлением начинает. Хотя он хвалится своей удалью, заметила Эдит, у него слишком быстро изливается семя. А недавно даже этого не стало. Его мужское естество, неистовствующее и готовое к подвигам, слишком часто теряет силу до того, как он может овладеть женщиной. Уинн знала, что сила внушения может оказаться опасным оружием, и вот сейчас она должна воспользоваться им, если хочет спасти себя.

Кэдерик вновь появился в спальне с мерзкой улыбкой на лице. Когда он сел рядом с ней на кровать, она ударила его свободной рукой, но он только рассмеялся и, схватив руку, крепко привязал. Раздевшись, он вскарабкался на нее и пробежал руками по ее сжавшемуся телу.

— В тот первый вечер, когда Рори Бэн показал нам всем твои прелести, я захотел тебя. Мое «копье» стало крепким, и я готов был взять тебя прямо в тот же миг в зале у всех на глазах. — Он сжал ей груди, и на одном соске появилась капелька молока. Кэдерик потянулся, чтобы слизнуть ее, а потом яростно начал сосать.

— Ты, бесхребетный ублюдок, тебе не овладеть мной! — Она сощурила глаза, и они превратились в узкие, сверкающие зеленым огнем щелки. Затем молча, усилием воли, заставила посмотреть ей в лицо. — Я пыталась предостеречь тебя от безумного поступка, Кэдерик Этельмар, но ты не оставил мне другого выбора, как прибегнуть к искусству магии, которому обучил меня мой первый муж, принц Мейдок. Овладей мной, и я наложу проклятие на твое мужское естество так, что оно не сможет даже поднять свою красную головку, чтобы поприветствовать меня!

Пораженный ее угрозами, Кэдерик оторвался от груди и посмотрел ей прямо в лицо.

— Тебе не остановить меня, — неуверенно произнес он. Ее жестокие слова уже зародили в нем сомнения.

Теперь Уинн широко открыла глаза и тяжело посмотрела на него.

— Неужели, мой господин? — Она расхохоталась. — Мои чары уже начинают действовать. Разумом ты меня сильно хочешь, но в твоем «жезле» уже нет страсти, не так ли, мой господин?

Он посмотрел на нее с гневом и страхом.

— Твое естество лежит мягкое и сморщенное у тебя между ног, мой господин. — Она оттолкнула его от себя, и он, пораженный, упал назад. Каким-то чудом веревки, державшие ей руки, ослабли, и она смогла освободить их, сразив его еще больше.

— Колдовство! — задыхаясь прошептал он и перекрестился.

Руки Уинн быстро скользнули вниз, и она раздвинула нижние губы, открывая его выпученным глазам свою сладкую тайную плоть. Поддразнивая его, она ласкала себя, приговаривая при этом: